— Большое копье с очень большим наконечником. Оно было выше его самого! Метра два, не меньше. Я не успел его толком разглядеть, так как он растворился в воздухе. А на его месте росли цветы, похожие на эти гладиолусы… — Отто показал на букет, который Проджети поставила на подоконник в деревянную вазу, выточенную местными умельцами.
— Как историк скажу вам, что это дух великого зулусского вождя Чаки. А гладиолусы считались оберегами воина от гибели даже в Древнем Риме, — спокойно сказала Тиана и принялась за еду. — Воину вешали на шею луковицу гладиолуса.
— И эти духи у вас постоянно расхаживают перед туристами? — усмехнулся Отто, не поняв перемены ее настроения.
— Расхаживают. У вас культурный шок, как у всякого европейца. Он пройдет, как только адаптируетесь. Только не будьте занудой и не трясите священным писанием. — Теперь она говорила в учительской манере. — А чтобы не думать лишнего, считайте, что это что-то типа Летучего Голландца!
— Ничего другого мне и не остается, — пожал плечами Отто, не поняв ее раздражения.
— Моя мама из буров, но она хотела, чтобы я получила европейское образование, и дала мне возможность учиться в Англии. Я благодарна ей за широту взглядов, ведь буры ненавидят британцев.
— Да, я помню ваш спор с тем джентльменом в Блантайре.
— Поймите — это не спор! — Она отодвинулась от стола, и голос ее стал резким. — Они не пишут в своих учебниках истории, что сгоняли в концлагеря всех жителей, заподозренных в связях с воюющими бурами: жен, детей, стариков, соседей! Известно одиннадцать крупных лагерей, в которые посадили двести тысяч человек. От истощения и болезней умирало от пятидесяти до семидесяти процентов заключенных. Англичане уморили в концлагерях минимум двадцать шесть тысяч человек, три четверти погибших — дети!
— Никогда не знал об этом, — вставил Отто, прерывая ее длинный возмущенный монолог.
— Не знали потому, что британское правительство уверяло мировую общественность, будто создало сеть лагерей для беженцев по просьбе мирного населения! Англичанка Эмили Хобхауз побывала в концлагерях Трансвааля и Оранжевой и подготовила отчет об этих «убежищах». Она дала в британские газеты фотографии истощенных бурских детей, умирающих от голода. Но правительство запретило публикацию и фотографий, и отчета!
— Тиана, не обижайтесь, я недавно в ЮАР, и мне сложно адаптироваться ко всему сразу, — остановил ее Отто. — Я постепенно войду в курс дела. Но сейчас расскажите о себе. Что было после учебы в Англии?
— После учебы я объехала Европу, пожила во Франции. Потом было несколько лет в США, где познакомилась с будущим мужем. На Западе я получила опыт братства и равенства между белыми, черными, желтыми, индусами, буддистами, исламистами, иудеями, — чуточку презрительно перечислила она. — И поняла, что на клеточном уровне я все равно родом из ЮАР.
— Что это значит?
— Это значит, что в том, что вы видели великого воина Чаку, нет ничего особенного.
— Вы с таким пренебрежением сказали о братстве и равенстве? — заметил Отто.
После нападения Уго на черного он осторожно поднимал эту тему.
— Не слышали анекдот о местной школе? Учительница спрашивает: «Дети, кто любит людей, независимо от цвета их кожи?» Девочка отвечает: «Наверное, это господь бог!» А мальчик отвечает: «А я думаю, это крокодил!»
Отто не засмеялся.
Их разделял изящный обеденный стол с двумя парами гнутых плоскостопых ножек, вызывающих в памяти героев Чарли Чаплина. Искусствоведческим глазом Отто отметил, что стол сделан из родезийского тика, самого крепкого дерева в мире, из которого изготовляют рукоятки стальных ножей.
Сервиз на столе был дорогого английского фарфора, серебряные приборы — хорошей авторской работы. Стеклянная этажерка с фруктами посреди стола дразнила шестью видами фруктов, половину из которых Отто видел впервые.
Пластинка Эллы Фицджеральд закончилась. Тиана сняла с нее пластмассовую лапку проигрывателя и предложила:
— Посидим в тишине?
— Да, конечно… Йоханнесбург слишком громкий для меня город. Я оглушен им, — пожаловался Отто.
Но Тиана словно не услышала его и осталась настроена на собственную исповедальную программу:
— Знаете, я, провинциалка из Южной Африки, когда приехала в Европу учиться, попала просто в котел с крутым кипятком! Ах, какой это был котел!
Отто было интересно слушать ее, но снова напугал напор. Он думал, что Тиана пытается предложить ему с напором свое тело, но, судя по интонации, она с тем же напором спешила вручить ему и душу.
— Я понимаю, о чем вы говорите.
— В этом котле варились харизматические выходцы со всего мира, освободившиеся от пола, расы и религии! Это было время потрясений — Карибский кризис, Кеннеди, Хрущев, Мартин Лютер, Мао, Вьетнам, Хо Ши Мин! Свободная любовь — кайф из лайф! Мы протестовали против всего, в том числе против протеста! Но где-то надо было остановить эту безумную карусель, чтобы не надорваться. Я поехала в Америку и познакомилась с Гидоном. Он приехал из Израиля и, хотя не смог объяснить мне теорию относительности, сделал мою жизнь относительно безопасной и буржуазной. К сожалению, только на тот период! Как говорят черные, джунгли сильнее слона!
Отто подумал, что она не так много выпила, чтобы считать это пьяным душевным стриптизом. И это скорее всего результат долгого одиночества.
Словно поняв его взгляд, Тиана предупредила:
— Я откровенна с вами, как с человеком, который попытался спасти мне жизнь. Никто никогда так не рисковал ради меня. Вы ведь тоже могли бы спрятаться в туалете, как англичанин, с которым играли в карты!
— Не мог. Потому что я немец! — напомнил Отто. — Так что было после того, как вы не поняли теории относительности?
— Гидон был старше меня на двенадцать лет, а по жизненному опыту — на все сто. Он имел докторскую степень по ядерной физике Стэнфорда и занимался распространением ядерного оружия.
— Может быть, нераспространением? — поправил Отто.
— Оговорилась. Конечно, нераспространением. Он стажировался в штате Невада, в секретном проекте. Приехал в Беркли на конференцию всего на неделю. Я влюбилась с первого взгляда, но тут пришла телеграмма: тяжело заболела мама. Я улетела домой. Потом похоронила маму…. И через несколько лет случайно встретила Гидона в Йоханнесбурге на вечеринке! А расстояние между Беркли и Йоханнесбургом — полпланеты!
Отто налил себе и ей вина, боясь задать вопрос, чтобы не сбить исповедальной интонации.
— Оказалось, он приехал в ЮАР как израильский специалист. Первое время все было замечательно. Правда, он глумился над местными традициями и суевериями, считал мою страну дикарской и неперспективной. — Она встала и начала нервно расхаживать из угла в угол. — А потом начались проблемы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
