а член семьи, которому небезразличен человек, к которому я пыталась подобраться.
— Я просто хочу поговорить с ним, — сказала я, сглотнув комок в горле. — Кто это?
— Розали Оскура, — прошипела она в ответ. — И тебе стоит запомнить это имя, потому что я та самая stronza, которая собирается выследить тебя и свернуть твою тощую шею за то, что ты заставила моего Альфу страдать так, как он страдает.
— Я не знаю, что, по-твоему, произошло между нами, но…
Розали прервала меня, обрушив на меня поток фаэтанского языка, который она выплеснула на меня с таким ядом и гневом, что на мгновение я могла только слушать, впитывая ее ярость, не зная, что сказать в ответ. Я не хотела причинять Данте боль. Это судьба решила так поступить с нами.
— Почему ты разговариваешь по моему телефону, Роза? — голос Данте рявкнул на заднем плане, и мое сердце сжалось, когда она прорычала что-то в ответ, прежде чем его голос донесся до меня через динамик. — Элис? — спросил он, его голос был напряжен, а звук захлопнувшейся двери перекрыл тираду Розали на заднем плане, так что между нами была только тишина.
— Я знаю, что ты просил дать тебе время, — медленно сказала я, прикусив нижнюю губу, пытаясь понять, к чему я вообще веду. — И я дала тебе месяц…
— Ты думаешь, месяца будет достаточно, чтобы забыть тебя, bella? — спросил он, богатый, глубокий тон его голоса послал дрожь по моему позвоночнику, такую же восхитительную, как вкус самого греха. — Месяц — это ничто, год — еще меньше, целой жизни не хватит, чтобы удалить клеймо, которое ты оставила в моем сердце. Так что нет, этого времени недостаточно, amore mio, но все равно это слишком долго.
— Черт, я скучала по тебе, — вздохнула я, чувство вины зашевелилось в моем нутре при этом признании, потому что с моей стороны было нечестно говорить это. Не ему, не Леону, возможно, даже не себе, но это была правда.
Данте долго молчал. — Как дела? — спросил он медленно. — Нашла свою идеальную пару?
— Это… он… — я хотела солгать, но это было бы нечестно по отношению к каждому из нас. — Он это все, Данте, — признала я. — Я счастлива больше, чем когда-либо думала, что смогу быть снова после всего, что было с Гаретом, но…
— Но? — спросил он, и, клянусь, мне показалось, что он затаил дыхание в ожидании моего ответа.
— Но я все еще скучаю по тебе больше, чем можно выразить словами, — призналась я. — И по остальным тоже. Я знаю, что это нечестно с моей стороны, но иногда мне хочется…
До меня донесся звук закрывающейся двери спальни в комнате за балконом, и мое сердце виновато забилось, когда шаги Леона направились ко мне. Он знал, что я буду здесь, это было мое убежище от мира, и я всегда приветствовала его здесь, но впервые я пожалела, что он не дал мне еще немного времени, чтобы поговорить с Данте, разобраться во всем.
— Маленький монстр? — позвал Леон, прежде чем шагнуть через раздувающиеся занавески, и я подняла на него глаза, Атлас все еще был прижат к моему уху, а на глаза навернулись слезы, так как я не знала, перед кем я должна была чувствовать себя виноватой больше всего.
— Все хорошо, bella, — пробормотал Данте, как будто он мог точно сказать, что я чувствую, лишь по тяжести моего молчания. — Судьба знает, что делает. Даже если это не всегда понятно остальным…
Леон откинул голову назад со стоном, когда я продолжала смотреть на него. — Наконец-то. Я уже всерьез начал думать, что ты никогда не признаешься в этом.
— Признаюсь в чем? — спросила я, а он только хмыкнул и протянул руку за моим Атласом.
Я молча передала его, наблюдая за ним, пока он проверял идентификатор звонка, ухмылка коснулась его губ, прежде чем он прижал его к уху.
— Нам нужно разобраться с этим, брат, — сказал он, его взгляд был прикован ко мне, когда он протянул руку, чтобы заправить прядь сиреневых волос мне за ухо.
Я должна была воспользоваться своими дарами, чтобы послушать ответ Данте, но мое сердце колотилось так чертовски быстро, что я не думала об этом, пока Леон не заговорил снова.
— Звучит идеально. Дай мне час, — он прервал звонок и наклонился, чтобы прижаться целомудренным поцелуем к моим губам. — Пойдем, маленький монстр, у нас сегодня свидание со Штормовым Драконом.
***
Мы подъехали к охраняемым воротам на границе оплота Оскура, где между рядами, обозначавшими границу виноградников, мгновенно появилась стая волков.
Большой серебристый волчонок выскочил на передний план стаи и превратился обратно в девушку, когда она встала перед капотом роскошного кабриолета, который Леон украл для нашей поездки, с голой задницей, и выглядящей злой, как ад.
— Гаххх, — Леон резко закрыл глаза руками, словно вид ее обнаженного тела обжег его, и я обнаружила, что яростный взгляд Розали Оскура устремлен прямо на меня.
Черт, как же она страшна для ребенка.
— Я слежу за тобой, Вампирша, — шипела она, указывая прямо на меня. — Если после этого маленького визита я увижу на лице Данте что-то кроме широкой улыбки, то ты труп. Ты поняла?
— Конечно, — легко ответила я, не желая вызывать у нее никаких проблем. Я узнала ту защитную любовь, которая горела в ее глазах. Когда-то у меня тоже был человек, ради защиты которого я готова была убить, и я могла уважать ее чувства по поводу всей этой хреновой ситуации.
— A morte e ritorno, — предупреждающе прорычала она и снова превратилась в Волка, когда ворота распахнулись, чтобы впустить нас.
— Теперь ты можешь снова открыть глаза, — заверила я Леона, и он заглянул между пальцами, после чего вздохнул с облегчением и направил машину вверх по дороге.
По мере приближения к дому на нас то и дело сыпались магические заклинания обнаружения, и я вздрогнула от знакомого прикосновения магии Данте, которая подтвердила нашу личность и позволила нам пройти. Я не сомневалась, что Феликс или любой из Лунного Братства, попытавшийся проникнуть в это место, столкнется с совершенно иным ответом на мощные заклинания, призванные не пускать врагов Клана Оскура.
Нервная энергия наполнила меня, когда я взглянула на белый особняк, который Данте называл своим домом, и Леон заглушил двигатель. Он, как полный засранец, перепрыгнул через дверь, чтобы выйти, и смех сорвался с моих губ, когда он обогнул машину и открыл для меня дверь.
Он взял мою руку и держал ее, пока мы поднимались по ступенькам к дому, и
