так же.
— Не стоит так о них думать. Никаких неприятностей во время допросов эти люди не причинят. И еще помните: если и есть в данном деле что-то сомнительное, оно не должно стать достоянием общественности. Речь не о законе и порядке, это политика.
Глава 13
Как вырабатывается газ
Прогнозы Лейланда о допросах в суде оказались вполне оправданными. Коронер понимал, что от него требуется, и возмущенно отвергал любое предположение о возможных причинах смерти Уорсли — какой-либо грязной игре или даже самоубийстве. Слуг допрашивали с тщанием и осторожностью, поэтому об их полуночной вылазке на реку не упомянули. У общественности должно было сложиться впечатление — они в половине двенадцатого уже спали в постелях. Толларда аккуратно подвели к признанию, что он вернулся в дом в двенадцать пятнадцать, «или, может быть, немного позже». Филлис Морель не могла со всей определенностью настаивать на своем отсутствии в двенадцать двадцать пять, а также показала, что машина, мимо которой она проехала по дороге, могла быть и совсем другой машиной, а вовсе не Толларда, и Морель могла ошибаться, услышав шум на дороге и решив, что это вернулся Толлард. Версия, выдвинутая самим Халлифордом, сводилась к следующему — Уорсли мог зайти в силосную башню в поисках трубки, потерянной другом, и это предположение приняли благосклонно. Вопрос о том, как мужчина мог отправиться искать предмет без фонарика и даже спичек, благополучно отложили в долгий ящик. Ночные гонки с участием сбежавших влюбленных, на тему которых получилась бы сенсационная статья для прессы, замаскировали под скромным названием: «полуночная экспедиция в Кингз-Нортон», словно этот городок являлся некой Меккой для страдающих бессонницей. Возможно, стоит отметить также, что Бридону, когда его вызывали на допрос, не пришлось отвечать, какая у него профессия.
Движимый намерением сосредоточить интерес на нейтральных темах, коронер дотошно расспрашивал о силосных башнях, их устройстве, вентиляции, соблюдении техники безопасности, производительности труда. Из ближайшего университета вызвали свидетеля — эксперта, чтобы тот рассказал жюри, состоявшему в большинстве своем из местных фермеров, все на эту тему. Терпеливые читатели газет, приготовившиеся узнать тайну, придумать собственные основанные на ней версии и затем передать их на безвозмездной основе полиции, вдруг потеряли интерес — развернулась бесконечная дискуссия об агрикультурных технологиях. Как именно надо высушивать растения перед закладкой? Как плотно укладывать их на хранение? Какова природа и степень ферментации при данных обстоятельствах? Не будет ли свидетель так любезен оценить эти обстоятельства и сказать, соответствовали ли они норме? Было ли определено наукой, какие еще газы, помимо двуокиси углерода, могут выделяться в ходе этого процесса? Если да, то могут ли воспламеняться эти газы? И так далее, в том же духе. Коронер же в заключительном слове не преминул рекомендовать всем производителям тщательнейшим образом вентилировать силосные башни, но, разумеется, таким образом, чтобы это не отражалось на производительности. Коронер также посоветовал рабочим не заходить по утрам в силосные башни, предварительно не убедившись в отсутствии опасных газов, накопившихся за ночь, не закрывать ни одной дверцы, не будучи абсолютно уверенными, что силосная масса находится ниже уровня этой дверцы. Иными словами, он дал понять присутствующим — силосные башни штука весьма коварная, при работе с ними надо соблюдать крайнюю осторожность, и так расстарался, что одна местная газетенка напечатала на первой полосе статью под заголовком «СИЛОСНАЯ БАШНЯ — ЭТО УГРОЗА». Впрочем, на более существенный вопрос о том, почему столь известный в Англии человек вдруг захотел провести поздним вечером время в этом опасном объекте, ответа так и не было получено.
Что касается личности погибшего джентльмена, то и редакторы газет тоже предпочли об этом умолчать. Некролог, напечатанный в «Таймс», оказался пространным и многозначительным. Он ясно давал понять, что мир потерял великого человека, и, разумеется, редакторы догадывались, кого именно, а вот читатели — нет. Однако если вдуматься хорошенько, то трудно было понять, чем прославился Сесил Уорсли, да и кем вообще был, несмотря на все эти восхваления, хлынувшие на него. Вы узнавали, что Уорсли обладал редким даром быть истинным другом, а его коллекция старинного фарфора поистине уникальна. Авторы колонок, построенных на слухах и сплетнях, много писали об эксцентричной прабабушке Уорсли, даме, широко известной в салонах девятнадцатого века, об уникальных силихем-терьерах, новой породе, выведенной одним из его кузенов в Дорсетшире. Все и повсюду выражали сочувствие и соболезнования, даже в «Жнеце и Сноповязке» прозрачно намекали на невозможность полностью обезопасить силосные башни от дураков.
Присутствовало одно лишь прискорбное исключение в этом заговоре корректного поведения. Одна газета по некой причине — скорее всего, продиктованной присущим ей стремлением соригинальничать — воспользовалась возможностью и подняла крик против разных чужаков, анархистов и прочих нежелательных элементов в целом. Статья, занимавшая почти полный разворот, была написана со всем изяществом и утонченностью, на которые способны современные акулы пера. Даже самый тупоголовый читатель понимал, что речь в ней идет о «Тайне Ластбери», упомянутой в маленькой соседней колонке на эту тему. Напрямую об этом не говорилось ни слова, а потому нельзя было обвинить газету в попытках вынести необоснованные суждения обо всех выводах и открытиях коронера. В статье бегло перечислялись пять или шесть других подобных случаев, когда известные в политическом или финансовом мире люди погибли от выстрелов, утопления и т. д., а также задавался вопрос: не слишком ли уж странная и долгая выстраивается цепь этих совпадений? В определенных кругах — весьма удобное словосочетание — поговаривали, что это — лишь часть заранее разработанного плана по разрушению гармонии в Европе. Люди начали задаваться вопросом — еще одно весьма полезное выражение, — надежно ли защищены наши публичные персоны от ненависти и происков врага, и это в отместку за их патриотическую деятельность. Какой-то видный политик из неназванной европейской страны туманно намекал на некую Черную Руку, организовавшую самую настоящую и строго засекреченную банду из наемных убийц. Вскоре заговорили о документах, хранившихся в некой европейской столице, которые в случае опубликования вызвали бы настоящий переполох, поскольку в них содержались сведения о силах, намеренных дезорганизовать все мировые рынки. Здесь же перепечатали карикатуру из какой-то русской газеты — там изображался капиталист, повесившийся на фонарном столбе. Много чего еще в том же духе, но ни одного факта, который можно проверить, ни одного утверждения, которое нельзя оспорить, и, прежде всего, ни единого упоминания о Ластбери. Этим рекламным трюком должны переболеть, как детской болезнью, он будет «звездой» еще нескольких выпусков, а затем переместится на последние страницы и в колонки отзывов, а потом
