палец, по-видимому, ожидая моего согласия, я говорю:
— Да, да и да.
И на случай, если он не расслышал мои первые три «да», я добавляю еще одно, чтобы на этот раз его могли услышать все, и оно громко разносится в залитом золотом воздухе.
Тихо улыбнувшись, он надевает кольцо мне на палец.
— Не пора ли собрать семью и поделиться с ними радостной новостью?
Камень такой длинный и широкий, что покрывает половину моего пальца, затмевая всё вокруг своим ослепительным розовым великолепием.
— Да, но сначала…
Я протягиваю руку, обхватываю рукой его член и начинаю медленно водить туда-сюда, а моё новое кольцо сверкает, точно заполненное миллионом маленьких огней.
— Как красиво, — хриплый вздох срывается с губ моей пары, приподнятых в полуулыбке, — а в особенности, когда твоя рука сжимает меня таким образом.
Я смеюсь, и тогда он наклоняется и забирает этот сладостный звук с моих губ, присваивая его себе.
ГЛАВА 90
Я точно не знаю, сколько воронов прибыло сегодня, но население Небесного королевства выросло, по крайней мере, в десять раз. Несмотря на значительное количество воронов, уровень шума остался прежним, так как новоприбывшие не могут говорить.
— Через день или два, — объясняет Ифа Сибилле и Фибусу, — они снова обретут голос. И тогда вам понадобятся затычки для ушей, так как вороны обожают каркать.
Я улыбаюсь, глядя на оборотней, которые кружат вокруг моей пары, точно планеты вокруг солнца.
Ифа подталкивает мою руку.
— Ты, и правда, понимаешь всё, что я говорю?
— Да. Всё.
Я знаю, что она перешла на язык воронов, потому что её произношение сделалось идеальным.
— Теперь у тебя больше не будет от меня секретов.
Она широко улыбается, и на её щеке появляется ямочка.
— Я буду скучать по нашим урокам.
— Мне ещё многому нужно научиться, Ифа. Например, летать. У меня ужасно это получается.
Я провожу по скошенным граням бриллианта на моём пальце, не в силах поверить в то, что настолько ценная вещь принадлежит мне и только мне одной.
— Может быть, ты бы могла меня поучить, раз уж война закончилась?
Её тёмные глаза вспыхивают.
— Почту за честь, Фэллон.
Фибус и Сибилла, которые сидят напротив нас с округлившимися от удивления глазами, напоминают сейчас зрителей в театре.
— Не могу поверить, что ты можешь свободно говорить на языке воронов.
Фибус откидывается назад и кладёт руку на спинку стула Сибиллы.
— Это настоящее безумие, — соглашается она, накалывая на вилку лингвини4 с морепродуктами, и в этот самый момент стул рядом с ней скрипит, когда Маттиа опускается на него.
— Что это был за день!
Белки его глаз кажутся ещё более розовыми, чем радужки глаз моей бабки.
— Боги, мне надо выпить. И побольше.
Он делает глубокий вдох и морщит нос, почувствовав запах, который исходит от его чёрной рубашки, после чего тянется за кувшином, который стоит по центру стола.
— Простите. Мне следовало переодеться, после…
Я нюхаю воздух и улавливаю запах дыма.
— После? — спрашивает Фибус.
Маттиа опускает взгляд себе на колени.
— После того, как мы сожгли тела.
Моё сердце подпрыгивает в груди. Лор говорил о том, что вороны хоронят своих умерших в небе, но я не… я не думала, что он имел в виду…
— Они кремировали Бронвен?
— И Габриэля, — бормочет Ифа. — Он жил как ворон. Сражался как ворон. И должен был уйти в следующий мир, как ворон, — её губы едва двигаются, когда она произносит это. — Он быть такой добрый. Я не верить… — она сжимает переносицу. — Я не верить, что его нет. Я не верить, что Бронвен оказаться права. Я не верить, что Бронвен нет.
Сибилла закусывает нижнюю губу и опускает вилку с пастой, в которой виднеются моллюски и маленькие креветки. Её аппетит исчез, так же как моя тётя и друг.
— Киан присутствовал, когда они?.. Когда они?..
Горестный всхлип проталкивает ещё выше комок, разрастающийся у меня в горле и не дающий мне закончить фразу.
Маттиа кивает.
— Он держался мужественно. Не издал ни звука.
Вероятно, потому что у него больше не осталось звуков.
— Киан попросил нашего короля превратить его в вечного ворона, после того, как он отправит пепел своей пары к звёздам, — тихонько шепчет Ифа на языке воронов.
Я предполагала, что он может этого пожелать, но когда Ифа это подтверждает, мою грудь начинает разрывать на части.
— Фэллон? Это… ты?
Я возвращаюсь из своих мыслей и поднимаю глаза на Рида, которого я не видела с тех пор, как меня забрали в обсидиановые туннели. Не знаю, почему я так сильно удивлена. Теперь, когда магический барьер исчез, многие вороны должны вернуться домой. Наверное, романтик внутри меня втайне надеялся на то, что он соединился с моей мамой-фейри. А может быть, так оно и случилось?
Может быть, нонна и Агриппина тоже теперь дома? Я ходила к Юстусу, после того как покинула свою комнату, но Лазарус сказал мне, что они с Мириам ещё спят. Да, колдунью доставили в Небесное королевство после того, как она сняла магический барьер. Это была идея Лора. Он решил, что стоит проследить за ней и её магией, а поскольку замок блокирует её магические способности, он постановил, что перед тем, как отправиться на Шаббе и передать её Прийе, безопаснее всего будет оставить её здесь до утра.
Я провожу по гладким граням своего розового бриллианта и нахожу утешение в прикосновении к нему.
— Как ты провёл время в нашем королевстве, Рид?
Его брови приподнимаются.
— Ты говоришь на нашем языке?
Я киваю.
Сибилла прислоняется к груди Маттиа и провозглашает тоном, полным сестринской любви:
— Она даже может перевоплощаться в ворона и колдовать с помощью крови, поэтому тебе лучше её больше не раздражать, Рид.
Шаббианское солнце окрашивает светло-каштановые пряди молодого ворона золотом и заставляет его светло-загорелую кожу сиять.
— Я столько всего пропустил.
— Сядь, друг мой, — Фибус хлопает по стулу рядом с собой. — Я введу тебя в курс дела.
Рид опускается на стул так, словно путешествие через Южное море высосало из него всю энергию.
— Как поживают мои… Как поживают Росси?
— Они неплохо устроились. Твоей бабушке очень нравится матриархальное общество.
Ну, конечно же, моей волевой бабушке полюбились земли, где женщины и люди с закруглёнными ушами не считаются жителями второго сорта. Я начинаю улыбаться, но затем вспоминаю о Като. Ранее я спросила Лора о том, могу ли я отнести его в Тарекуори теперь, когда Люс стал нашим, но он сказал мне подождать до тех пор, пока всё не успокоится. Но разве семья
