Король со всей своей армией продолжал поход короткими переходами, пока не подошел к Бапому 51. Я должен здесь отметить приключение, которое произошло с мессиром Галао де Рибемоном (Galahaut de Ribemmont), очень славным и опытным рыцарем из Пикардии. Прежде всего, я сообщу вам, что все города, местечки и замки, расположенные около дороги, по которой следовал король Англии, хорошо охранялись, так как каждый город в Пикардии взял и получил на свое содержание наемных рыцарей и оруженосцев. Граф де Сен-Поль расположился с 2 сотнями рыцарей в городе Аррасе, коннетабль Франции - в Амьене, сеньор де Монсо - в Корби, мессир Одоар де Ренти и мессир Энгерран де Эден - в Бапоме, мессир Бодуэн де Аннкэ (Annequin), капитан арбалетчиков - в Сен-Омере, и так от города к городу, так как всем было хорошо известно, что король Англии идет, чтобы осадить добрый город Реймс. Случилось так, что жители Перонна в Вермандуа не имели ни капитана, ни вождя, и так как их город был расположен по пути, который избрал король, и англичане были очень близко, то им было не до покоя. Этот город расположен на реке Сомме, а англичане предпочитали держаться дороги вдоль реки. Поэтому горожане вспомнили о мессире Галао де Рибемоне, который в это время не был занят в каком либо городе и, как они слышали, находился в Турнэ. Они послали туда самые любезные письма, упрашивая его придти помочь им защитить добрый город Перонн, и привести с собой столько соратников, сколько за ним последует, что они будут платить ежедневно - ему лично 20 ливров, каждому рыцарю под его командой - по 10, и каждому копью, имеющему трех коней – по 7 ливров 52 в день.
Мессир Галао уже хотел принять участие в каком-нибудь военном предприятии и, обнаружив, что именно этого любезно добиваются его соседи в Перонне, он с готовностью согласился на их просьбу, и ответил, что выступит и будет у них на следующий день, вскоре после утра. Он покинул Турнэ с примерно 30 копьями, но пока он ехал, это число возросло. Он послал за мессиром Рожером Кельнским, чтобы встретиться с ним в назначенном месте, что мессир Рожер и сделал, приведя с собой 19 добрых товарищей, так что теперь мессир Галао имел 50 копий. По пути к Перонне они остановились на одну ночь в 2 коротких лье от врага, в деревне, в которой никого не нашли, так как все жители нижних графств уже бежали в укрепленные города. На следующее утро они должны были достичь Перонны, так как были уже недалеко от нее. Около часа полуночи, когда ужин был окончен, и они, расставив часовых, дружески болтали и шутили о воинских подвигах, о которых им необходимо было поговорить, мессир Галао сказал: «Завтра мы рано утром приедем в Перонн, но прежде чем мы туда прибудем, я бы хотел предложить совершить набег на фланги наших врагов, поскольку, я сильно ошибусь, если не найдется хоть нескольких из них, кто не выезжает рано утром в надежде добыть славы или добычи грабя страну, и мы можем случайно встретиться с ними, и заставить их заплатить по нашему счету». Его спутники немедленно согласились на это предложение, держа это в тайне между собой, и едва забрезжил рассвет, были наготове со своими конями. Они выехали в поле в хорошем порядке и, оставив дорогу, которая вела к Перонну, поехали лесом, высматривая, не встретится ли им кто-нибудь. Они приехали в деревню, жители которой укрепили церковь. Мессир Галао спешился в этом месте, где было в изобилии вино с хлебом и с мясом, которые предложили им местные жители. Пока они находились в этом месте, мессир Галао подозвал к себе двух своих оруженосцев, одного из которых звали Бридо де Таллон (Bridoul de Tallonne), и сказал им: «Скачите вперед, и посмотрите местность вокруг, вдруг вы что-нибудь заметите. И если вы ничего не найдете, то возвращайтесь сюда, мы будем вас здесь ждать». Два оруженосца вскочили на добрых коней и отправились к лесу, который находился на расстоянии французского поллье.
В это же самое утро, мессир Реджинальд де Боллан (Boullant), немецкий рыцарь, принадлежавший к отряду герцога Ланкастерского, поскакал с рассветом вперед и, сделав круг и никого не увидев, остановился как раз на том самом месте. Два оруженосца, подойдя туда, подумали, что это должно быть, местные жители, которые расположились здесь в засаде, и подскакали так близко, что каждая из сторон видела другую. Тогда два француза, посовещались друг с другом и решили: «Если это немцы, то мы должны притвориться, что сами одни из них, а если это окажутся местные, то мы скажем им, кто мы такие». Когда они были так близко друг к другу, что могли говорить, два оруженосца поняли, по их одежде, что это немцы и враги. Мессир Реджинальд де Боллан заговорил с ними на немецком языке и спросил, чьи они солдаты. Бридо де Таллон, который понимал этот язык, ответил: «Мы принадлежим мессиру Бартоломью Баргершу». «И где же мессир Бартоломью?» «Он находится в этой деревне», - ответил он. «Зачем он там остановился?» «Потому, мессир, что он послал нас вперед посмотреть, не сможем ли мы найти какого-нибудь фуража в этой местности». «Клянусь честью, нет, - ответил мессир Реджинальд, - ведь я уже побывал везде вокруг и не смог добыть ничего. Возвращайтесь к нему и скажите, пусть выезжает, и мы поскачем вместе до самого Сен-Кантена, и посмотрим, не сможем ли найти там лучшую местность или какое-нибудь доброе приключение». «А кто вы», - спросил оруженосец. «Меня зовут мессир Реджинальд де Боллан, - ответил рыцарь, - и скажите это мессиру Бартоломью». После этого два оруженосца повернули назад и поехали в деревню, в которой оставили своего хозяина. Как только мессир Галао увидел их, то спросил: «Какие новости? нашли ли вы или видели ли вы что-нибудь?» «Да, мессир, мы видели воистину достаточно. Перед этим лесом находится мессир Реджинальд де Боллан, и с ним еще примерно 30 человек. Он обскакал все окрестности за это утро, и очень желает, чтобы вы составили ему компанию, чтобы ехать в сторону Сен-Кантена». «Как, - ответил мессир Галао, - что вы говорите? Мессир Реджинальд де Боллан - это немецкий рыцарь, и он находится на службе Англии». «Все это мы хорошо знаем», - ответил оруженосец. «Тогда как же вы уехали от него?» «Мессир, - сказал Бридо, - я расскажу вам». Затем он рассказал ему обо всем разговоре, который мы только что привели.
Когда мессир Галао услышало том, что произошло, он на мгновение погрузился в задумчивость, а затем спросил мнения мессира Рожера Кельнского и некоторых других присутствовавших там рыцарей, о том, как лучше поступить. Рыцари ответили: «Мессир, вы искали приключений, и когда оно упало вам прямо в рот - воспользуйтесь им, так как всеми средствами, дозволенными законами войны, каждый человек обязан наносить ущерб своему врагу». С этим советом мессир Галао с радостью согласился, так как он очень хотел встретить немцев. Он приказал приготовить своего коня и опустил забрало своего шлема, так что его нельзя было узнать, остальные сделали тоже самое. Они покинули деревню и, выехав в поле, поскакали прямо к лесу, где их ждал мессир Реджинальд. Их насчитывалось около 70 человек, а мессир Реджинальд имел только 30. Как только мессир Реджинальд увидел, что они едут, он собрал своих людей вместе в очень правильном строю, покинул свою засаду, и со своим вымпелом, развевающимся перед ним, вышел вперед, чтобы вежливо и мирно встретить французов, которых он принимал за англичан. Когда он подошел к ним, то поднял свое забрало и приветствовал мессира Галао, называя его сэром Бартоломью Баргершом. Мессир Галао оставил свое лицо закрытым и ответил низким голосом, добавив: «Сюда, сюда, подъезжайте сюда». Затем его люди выстроились с одной стороны, а немцы - с другой. Когда мессир Реджинальд де Боллан обратил внимание на его манеры и на то, что мессир Галао смотрит на него искоса и не говорит ни слова, то у него зародились некоторые сомнения. Не проскакав и четверти часа, он ненадолго немного остановился и, находясь под своим знаменем и среди своих людей, громко сказал: «У меня есть подозрения, сэр рыцарь, что вы не сэр Бартоломью Баргерш, поскольку я хорошо знаком с сэром Бартоломью, и до сих пор я еще не видел вашего лица. Посему, вы должны сказать мне свое настоящее имя, прежде я поеду дальше в вашей компании». С этими словами, мессир Галао поднял свое забрало и, подъехав к рыцарю, чтобы схватить поводья его коня, закричал «Пресвятая Дева Рибемона!», на что эхом отозвался мессир Рожер Кельнский: «Кельн, помоги!»
Поняв свою ошибку, мессир Реджинальд не сильно испугался, но быстро положив руку на свой боевой меч, который носил на боку, и который был и твердым и крепким, извлек его из ножен, и пока мессир Галао подходил, чтобы взять поводья, мессир Реджинальд нанес ему столь яростный удар своим мечом, что тот пробыл броню и вонзился в тело. Вновь извлеча его, он пришпорил своего коня и оставил мессира Галао серьезно раненным.
Товарищи мессира Галао, увидев, что их хозяин и капитан находится в таком состоянии, словно обезумели. Они выстроились и самым яростным образом напали на отряд мессира Реджинальда, когда некоторые из его членов еще не были верхом. Что до самого мессира Реджинальда, то он не стал наносить новый быстрый удар мессиру Галао, а предпочел вонзить шпоры в своего коня и пустить его галопом. Несколько оруженосцев мессира Галао стали его преследовать, тогда как остальные занялись немцами, с намерением полностью им отомстить. Мессир Реджинальд, который был храбрым и достойным рыцарем, не сильно встревожился. Однако, когда он обнаружил, что его так плотно преследуют, что ему подобает либо повернуть назад или придется опозорится, он развернулся и ударил своим крепким мечом ближайшего преследователя с такой силой, что тот больше не имел никакого желания преследовать его дальше. Таким же образом, он ударил и серьезно ранил троих, и имей он в своей руке острый боевой топор, то каждый удар был бы смертельным. Таким образом, этот рыцарь спасся от французов, не получив ни малейшей раны, что его враги, а также и все те, кто об этом слышал, считали за славнейший подвиг. Но иначе случилось с его людьми, так как почти все они были убиты, едва ли кому удалось спастись. Товарищи поместили мессира Галао де Рибемона, который был очень серьезно ранен, на носилки и доставили его в Перонн к врачу. Он так никогда полностью не вылечил своей раны, а так как он был рыцарем такой смелости, что не мог позволить себе дать достаточно времени, чтобы она зажила, то потому он вскоре и умер.
