тяжелой, развращенной жизни перехлестывали и через стены Псково-Печерской обители. Уже и туда проникали и телевидение, по которому шли «Прожектор перестройки», «Взгляд» и «600 секунд», и «видик» с ранее запретными западными фильмами, и разнузданная перестроечная пресса, на чтение которой иные священнослужители тратили времени больше, чем на Евангелие. Батюшку это временами приводило в ужас; сохранились свидетельства о том, что он плакал при виде того, что происходит, повторял слова святителя Поликарпа Смирнского: «Господи, как Ты допустил меня дожить до такого времени?» И тем не менее монастырь, этот бастион православия, видевший на своем веку всякое, продолжал жить. Работала воскресная школа, открылся детский хор, стараниями архимандрита Павла была основана служба милосердия, обслуживавшая на дому инвалидов и немощных; на территории обители был построен двухэтажный лазарет… Кстати, его городские власти в одном из последних приступов богоборчества приказали снести — всё под тем же предлогом: любые новые постройки на территории памятника культуры и истории запрещены. И отец наместник согласился, но заметил, что без молитвы в монастыре ничего не делается, а потому он созовет верующих со всех Печор, и снос корпуса пойдет под пение акафиста. Тут уж власти включили задний ход, испугавшись массовых протестов.
14 ноября 1989 года в московском Центральном доме архитектора прошел вечер «Неугасимая лампада», посвященный истории Псково-Печерского монастыря, а 23 августа 1990-го в присутствии Патриарха Алексия II открылась одноименная выставка. Это были первые и последние мероприятия всесоюзного масштаба, посвященные Псково-Печерской обители. Все другие будут проходить уже в Российской Федерации… А 28 августа 1990 года состоялось очень значительное в жизни монастыря событие — после 31-летнего перерыва был возобновлен крестный ход вокруг стен обители с иконой Успения Божией Матери. Когда чудотворный образ вынесли на площадь перед Святыми вратами, у всех возникло чувство, будто икона вырвалась из заточения и наконец-то может светить всем, кто желает ее видеть…
В 1991 году совпали Светлое Христово Воскресение и Благовещение. Кириопасху (вторую в жизни о. Иоанна, первая была в 1912-м) многие восприняли как Промыслительный знак, намек на грядущие грандиозные события. Но всё же никто и предполагать не мог, что Советский Союз доживает свои последние месяцы. На референдуме 17 марта абсолютное большинство жителей страны — 113,5 миллиона человек — высказались за сохранение Союза. На 20 августа 1991 года было запланировано подписание обновленного союзного договора, согласно которому аббревиатура СССР должна была расшифровываться как Союз Советских Суверенных Республик. Но новой версии Союза появиться на свет не было суждено. После путча ГКЧП центробежные силы стали непреодолимыми, 8 декабря в Беловежской пуще лидеры России, Украины и Белоруссии подписали соглашение о роспуске СССР и создании СНГ, к которому 11 декабря в Алма-Ате присоединились другие постсоветские страны (кроме прибалтийских и Грузии). 25 декабря в 19.30. над Кремлем был спущен красный флаг, место которого занял российский триколор.
Печоры снова стали приграничным городом — независимость Эстонии СССР признал еще 6 сентября 1991 года. И если бы не изменение границы в 1944-м, то монастырь, как и после Гражданской войны, оказался бы за рубежом.
…Архимандрит Павел, по Божиему соизволению ставший «последним советским» и «первым российским» наместником монастыря, покинул его в марте 1992 года, оставив по себе добрую и долгую память. Его сменил архимандрит Роман (Жеребцов, 1929–2012), бывший насельником обители с 1990 года, а до того всю жизнь служивший в Новосибирской епархии.
28 мая 1992-го Псково-Печерский монастырь посетил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. До этого он бывал там трижды — вместе с родителями в 1953-м, 9 декабря 1968-го и 22 августа 1974-го. Вместе с митрополитом Псковским и Великолукским Владимиром и епископом Истринским Арсением он совершил Божественную литургию в Михайловском соборе, молился перед чудотворными иконами Пресвятой Богоматери и святыми мощами основателей монастыря. В книге почетных гостей Патриарх особо отметил, что «имел сердечную беседу с духовником и старцем обители — архимандритом Иоанном». Они были знакомы давно и относились друг к другу с искренней теплотой.
Осенью 1993 года произошел случай, раскрывший о. Иоанна с неожиданной стороны для человека, который давно знал и любил его, — о. Тихона (Шевкунова, род. 1958), ныне митрополита Псковского и Порховского. Он поступил в Псково-Печерскую обитель послушником в 1982-м, затем работал в Издательском отделе Московского Патриархата под руководством владыки Питирима, в июле 1991-го принял монашеский постриг с именем Тихон. В обитель иеромонах Тихон прибыл в смятении — испортились его отношения с наместником Донского монастыря; как правильно поступить, он не знал. О. Иоанн долго говорил со своим воспитанником в келии, потом отправил его на всенощную и сказал, что скоро подойдет и сам.
Вспоминает митрополит Тихон (Шевкунов): «Вместе с молодыми монастырскими иеромонахами мы, уже облачившись, ждали акафист в древнем пещерном алтаре Успенского собора. Вдруг к нам подошел отец Иоанн. Мы расстались с ним полчаса назад, но тут он сразу показался мне каким-то необычным — сосредоточенно-строгим. Не говоря ни слова, батюшка взял меня за руку и подвел в центр алтаря, к престолу. Здесь он сделал три глубоких поклона, с благоговением приложился к Святой Трапезе и велел мне сделать то же. Потом, обратившись ко мне, он произнес:
— А теперь слушай волю Божию…
Никогда до этого я не слышал от отца Иоанна подобных слов.
— Ты вернешься в Москву и сразу пойдешь к Святейшему Патриарху, — объявил мне отец Иоанн. — Проси у него, чтобы он благословил тебя перейти из Донского в братию Псково-Печерского монастыря. Проси Святейшего, чтобы он благословил создание подворья Псково-Печерского монастыря в Москве, и ты будешь строить это подворье.
Я не знал, что и сказать!.. С одной стороны, было отчетливо ясно, что вот сейчас, в эту самую минуту, меняется моя жизнь. И в то же время умом я понимал, что сказанное батюшкой осуществить совершенно нереально.
— Батюшка, — проговорил я, — но это невозможно!.. Святейший совсем недавно объявил, что в Москве не будет открыто ни одного подворья епархиальных монастырей. И настрого запретил даже обращаться к нему с подобными просьбами.
Здесь необходимо небольшое пояснение. К тому времени в Русской Церкви было возрождено уже триста шестьдесят монастырей, и с каждым месяцем их число увеличивалось. Немало из этих провинциальных обителей хотели иметь свои подворья в столице и так донимали патриарха, что Святейший на одном из собраний духовенства очень твердо предупредил, чтобы с подобными просьбами к нему впредь не обращались. Поскольку если начать раздавать московские храмы монастырям, то приходских церквей в столице вообще не останется.
Всё это я объяснил отцу Иоанну. Но тот даже бровью не повел.
— Ничего не бойся! — сказал он. — Иди к Святейшему и передай то, что я тебе сказал. Святейший всё благословит. А затем, — тут батюшка продолжил уже совсем по-деловому, горячо и увлеченно, — тебе предложат на выбор несколько храмов. Первый не бери! А из остальных выбирай, какой
