- Да, мы с вашей дочерью в отношениях, - стараюсь говорить спокойно, но честно, сдерживаться сложно. Твою мать, как он спал вообще этой ночью. Как мог мять подушку и обнимать свою благоверную, когда дочки не было под крышей.
- Вот как… - дрожит его голос. Видать у них эта неуверенность семейное дело. – К-как давно?
- Что? – Поворачиваю голову в его сторону и замечаю на висках седину.
- Ну… - пытается подобрать слова, видимо, а может озвучить вслух тот факт, что у его дочки есть парень, дается с трудом просто. – Отношения, как давно у вас эти? – И тут меня прорывает.
- С того момента, как ваша жена выгнала Тасю ночевать на улицу, - руками сжимаю сиденье, впиваясь ногтями до боли в железо.
- Ч-что? В смысле? – Вскидывает удивленные брови он.
- Тридцать первого за пару часов перед курантами я нашел ее на мосту в слезах, сидящую на холодном асфальте. Хотя нет, - мой голос звучит слишком саркастично, слишком противно даже для самого себя. Но контролировать эмоции я, увы, не в силах. – Все началось гораздо раньше. Когда же, - откидываюсь назад на спинку железного стула. Тянусь руками к подбородку, делая вид, будто пытаюсь вспомнить.
- Ч-что за чушь ты несешь? – Срывается на крик мужик.
- Точно, - перевожу взгляд на него, - наверное, все началось тогда, когда ее Яна заперла в кабинете ОБЖ, а она ревела там, сидя на подоконнике второго этажа. В субботу. В выходной день. – Усмехаюсь грустно, тяжело вздыхаю, потому что вспоминать наполненные слезами глаза любимой девушки слишком тяжело.
- ТЫ! – Не выдерживает мужик, подскакивает с места.
- Или когда ее гопники чуть не изнасиловали, когда она ночью ждала трамвай на остановке. Или…
- ЧТО ЗА… - орет ее отец, а в глазах шок. Да такой дикий, будто события всей его жизни разбиваются с каждым моим словом, оставляя после себя куски грязных стекляшек.
- Тася, как маленький беззащитный котенок, - тоже встаю. Мы стоим близко, так что если бы он был кем-то другим, я бы, наверное, ему врезал. За всю ту боль, за все те слезы, которые проливала его дочь. Но не смогу. Она ведь не простит меня. Да и не имею на это права. - Почему же вы не оберегаете своего ребенка? Разве какая-то женщина сможет заменить собственную кровь? Не мне вас судить, но если она будет плакать из-за вас, из-за вашей жены, из-за ее дочек, я заберу ее! Ясно вам? – Ледяным тоном произношу каждое слово. Пусть знает, что теперь у Таси есть человек, которому не все равно. Не позволю больше ее обижать. Никому.
- Так, - дверь из палаты открывается, прерывая наш разговор. Врач озадачено переводит взгляд то на меня, то на мужчину напротив, а затем сообщает: - больная очнулась, можете заходить.
- Вы первый, - показываю жестом, чтобы ее отец входил. – А я потом, позже.
- Угу, - кивает мужик, а на самом лица нет. Бледный, до ужаса. Я закидываю руки в карманы и злюсь, что позволил ему идти. Ведь всю ночь ждал этого часа, ждал минутки, когда смогу взглянуть на Тасю. Но сейчас, после всех этих сказанных слов, понимаю, правильным будет отступить.
