Реджинальд Ситон выпрямился в кресле. Он провел несколько нелегких часов с того момента, когда прочел в спальне сына записку Джессики. Теперь маркиз впервые почувствовал, что все как-то устроится.
— В таком случае тебе следует знать, мой мальчик, что я говорил с кебменом, отвозившим Джессику в доки. Ему показалось странным, что две женщины с ребенком путешествуют одни, и он вернулся, чтобы расспросить Оззи, а тот отвел его ко мне. После этого я нашел и прочел записку, адресованную тебе… надеюсь, ты не будешь в претензии. Не зная, как ты отреагируешь на случившееся, я предпочел дождаться твоего возвращения.
— Как давно они уехали?
— Несколько часов назад. Как по-твоему, можно ли будет напасть на их след?
Сам того не замечая, Мэттью еще сильнее сжал в кулаке влажную от испарины записку.
— Я найду их!
От резкого взмаха в раненом плече запульсировала боль. Не обращая на это внимания, Мэттью направился к двери.
— Мальчик мой! — раздалось за спиной.
— Что, отец? — спросил он, приостанавливаясь.
— Добро пожаловать домой! — произнес маркиз с одобрительной улыбкой.
Глава 26
Она знала, что за глаза ее прозвали Леди Грусть… В таверне «Рыжая лошадка» Джессика склонилась над грубой некрашеной столешницей, соскребая липкую лужицу подсохшего эля. Леди Грусть, повторила она мысленно с той самой печальной улыбкой, которой была обязана своим прозвищем, не самым лестным для молодой женщины. Что ж, никакая маска не могла скрыть бездну горя, запрятанную далеко внутри.
Отчистив стол, женщина выпрямилась, поправила повязанный поверх простой темной юбки белый передник и вытерла о его край руки, огрубевшие от усердной работы. В таверну как раз забрела пара моряков, недавно отпущенных на берег и еще не успевших залить жажду после долгого плавания. Они требовали грога, и побольше, и Джессика вернулась к бару, чтобы приготовить его. Заведение было небольшого размера, довольно уютное и чистое и стояло на бойком месте — как раз у самой гавани Чарльстона, типичного американского приморского городишки.
Чуть больше месяца назад три беглянки пересекли океан на одном из английских судов, совершавших рейс к берегам Америки. В ночь бегства им удалось выяснить в доках, что с утренним приливом порт покидают сразу три судна. Одно направлялось в Китай, другое в Индию — чересчур экзотические и чуждые земли, поэтому Джессика и Виола остановились на Америке, куда уходило третье судно.
Они вполне отдавали себе отчет, что маркиз Белмор не смирится с бегством своей подопечной и будет искать ее, но покладистый капитан за небольшую добавку к плате за проезд согласился сохранить все в тайне. В пути Джессика только и делала, что стараюсь выбросить из головы тех, кого так спешно покинула. При мысли о папе Реджи в горле начинало саднить. Она отчаянно скучала по старому маркизу и молилась о том, чтобы здоровье его не пошатнулось вследствие ее поступка.
Вспоминать о Мэттью было сущим адом. Джессика старалась держаться, но каждый раз плакала, стоило ей вернуться мыслями к оставленному мужу. По правде сказать, она только и делала, что плакала с тех пор, как берега Англии подернулись дымкой и исчезли вдали. Постепенно слезы иссякли, сменившись тупой, ноющей болью в душе, и, очевидно, боль эта отсветом лежала на лице Джессики, потому что завсегдатаи таверны относились к ней тепло и всячески старались как-то поднять настроение. Одни рассказывали о долгих морских путешествиях вокруг всего земного шара, о неведомых странах и странных обычаях, другие приносили в подарок заморские безделушки, третьи пели протяжные моряцкие песни. Она не настаивала на особом уважении и не требовала внимания, но как-то само собой сложилось, что шумная и бесцеремонная морская братия взяла се под свое покровительство и всячески защищала от случайных грубиянов. Бывало даже, что трескучий удар кулака по столу обрывал слишком соленые шуточки бойких на язык посетителей.
Джессика старалась улыбаться, но даже улыбка выходила печальной, и скоро моряки прозвали ее Леди Грусть.
Вот и сейчас, думая о маленькой Саре, в этот момент спящей в своей кроватке на соломенном тюфячке, она улыбнулась печальной улыбкой. На троих им выделили комнатку над конюшней. Новый быт был так суров, что оставалось лишь надеяться на лучшую участь для Сары.
Почему бы и нет? Не всем же судьба отпускает горе такой щедрой мерой… некоторым везет.
Джессика подавила тяжелый вздох и улыбнулась матросам, ставя на стойку по большой кружке грога для каждого.
Нет, подумала она, Сара из того же теста. Значит, ей не спастись.
Мысли о лучшей доле были пустыми мечтаниями, а пустые мечтания она поклялась навсегда исключить из жизни.
— А ну-ка, девчонка, держи курс к нашему столу! — проревел кто-то. — У меня все кишки отсохнут, пока ты возишься. Давай, шевели задом!
— Эй ты, луженая глотка, поубавь пылу, — спокойно, но твердо обратился к буяну один из завсегдатаев. — Разуй глаза и увидишь, что девушка и так старается изо всех сил.
Джессика адресовала защитнику благодарную улыбку и поспешила выполнить заказ.
— У ней небось выдается минутка-другая? — подал голос краснолицый, с буйными рыжими вихрами ирландец. — Я не прочь, чтобы эта милашка пришвартовалась в моем порту. — Он похлопал себя по мясистым ляжкам.
— Приятель, подтяни портки и держи свою грязную пасть на замке! — тотчас огрызнулся другой покровитель Джессики. — Только такой осел, как ты, не поймет, что перед ним леди!
Ирландец недовольно хрюкнул, но не стал нарываться на взбучку.
Леди, подумала Джессика. Когда-то она считала себя таковой, но теперь поняла, насколько ошибалась. Ей казалось, что пора уже смириться, но раз за разом мысль о разбитой мечте приносила боль.
Мэттью стоял на палубе бригантины «Виндмеер», крепко держась за поручни. До маленького американского порта Чарльстон оставался день пути. Всего один день до цели, но он был, должно быть, раз в десять длиннее других дней.
Заслонив глаза рукой, Мэттью вглядывался в медленно приближающуюся линию побережья и спрашивал себя, найдет ли в месте назначения то, что так долго искал. Только через три недели удалось ему выяснить, на каком судне беглянки покинули лондонскую гавань. У него и в мыслях не было пускаться в погоню наобум, так как ложный след мог надолго отсрочить встречу. Морские путешествия занимали не дни, а недели, часто даже месяцы, в зависимости от цели.
Поскольку расспросы не принесли результата, Ситон дал объявление о щедром вознаграждении за сведения, и это сработало. Один из докеров припомнил, что видел, как три соответствующих описанию особы поднимались на борт судна «Галант», уходящего к берегам Америки. Мэттью поверил его словам после того, как тот описал детали одежды и багажа, не указанные в объявлении. Пару дней спустя явился еще один рабочий и подтвердил эту версию.
