оказалась рядом, то обязательно воскликнула бы, что судно похоже на дельфина, хотя живых дельфинов никогда не видела. «Явилась, не запылилась, – усмехнулась Тоня. – Неужели почувствовала? И почему обязательно дельфин, свиньи тоже умеют плавать, – а следом подумала – как бы ручки у сумки не оборвались».
Начало оседлой жизни
Девушка словно убегала от кого-то. Она быстро села к Сивкову за стол и притихла. Вагон покачивался, плескались занавески на ветру, позванивала посуда. Девушка коротко взглянула на Сивкова и опустила голову. Он указал пальцем на свое заросшее лицо и спросил:
– Испугались?
– Значит, есть чего пугаться.
– Это потому, что вы не хотите есть. Голодный человек всегда смел.
– Интересно! – Она уже не прятала глаз и разглядывала Сивкова.
– Быть голодным – нисколечко. Сытым – намного интереснее.
– И трусливым – выходит по-вашему?
– Ого, теперь вижу, что вы голодны, даже меня не боитесь.
– Уже нет, хотя вы и страшный.
Подошла официантка.
– Прекрасно! Просто замечательно! Вы любите Иоганна Себастьяна Баха?
Девушка недоуменно приподняла плечи.
– Ну, если вы не знаете, кто такой Иоганн Себастьян Бах, тогда мы будем пить пиво.
– Ешьте больше! – посоветовал Сивков.
– Думаете, подобрею? – усмехнулась девушка.
– Обязательно и плюс к тому раздобреете.
– Это мне ни к чему.
– Дело вкуса.
– Плохого вкуса.
– Может быть, но все равно ешьте больше. – Он разлил пиво по стаканам. – Меня зовут Лева. Пейте пиво и не беспокойтесь, что я расскажу матушке о вашем пьянстве. Я умею хранить чужие тайны. Можете даже поведать о несчастной любви к женатому учителю пения.
– Не нужно.
– Что не нужно? Пиво?
– Не нужно глупых комплиментов. У меня сыну шесть лет, и выгляжу я не моложе своих двадцати шести. Ну а зовут меня Светлана, если вам так хочется познакомиться с кем-нибудь в поезде.
В город они приехали за полночь.
– Куда? – спросила она.
– Попытаюсь в гостиницу, – ответил он.
Она не уходила. Смотрела на него. Пробовала смеяться. Потом тряхнула волосами и с деланной бесшабашностъю сказала:
– В гостиницу все равно не пробьешься. Поехали ко мне! – И махнула подъезжающему такси.
Разбудили Сивкова рано. Он долго не мог раскрыть глаза, потом удивленно рассматривал обстановку, не совсем понимая, где находится, а когда вспомнил – захохотал на всю квартиру. Солнечные лучи горизонтально входили в окна, просвечивая насквозь пышные белые волосы, было удивительно, почему они не шевелятся от световых потоков. Уже одетая, подкрашенная и как-то официально красивая, она стояла возле кровати и молчала. Чем громче он хохотал – тем сильнее она сердилась. Увидев, что она собирается уйти, он поймал ее за руку и потащил к себе. «Пусти, дурень, мне же на работу». Тому, что слово «дурень» прозвучало скорее резко, нежели шутливо, он не придал значения. Он хохотал. Он радовался. Легко спрыгнув с кровати, он принялся делать зарядку, демонстрируя сильное прогонистое тело, которому до эталона не хватало разве что ровного пляжного загара. Закончив разминку, он пошел умываться и делал это долго, с громким блаженным урчанием. Потом потребовал «жрать» и, проглотив приготовленную на двоих глазунью, старательно вытер сковородку куском хлеба.
– Ты зачем приехал? – спросила она, вставая из-за стола.
– К тебе.
– Я серьезно.
Он наморщил лоб, словно припоминая, зачем же он действительно приехал.
– Ах, вот ты о чем. Прибор посмотреть. Начальник вычитал, что в вашем городе изготовили новый прибор, ну и послал меня на разведку.
– А у вас там все бороды носят?
– Нет, только те, у кого они красивые. Кстати, в городах небритых больше, чем в геологии, геодезии и на флоте вместе взятых.
– И долго ты будешь проверять прибор?
– Долго.
– Это сколько – неделю, месяц?
– Месяц, – соврал он и засмеялся.
Прибор оказался громоздким и капризным. В «домашних условиях» он еще годился, но таскать такую бандуру в поле было бы скучновато. С ним было все ясно. Оставалось выполнить заказы, перечень которых занимал три страницы в записной книжке, и купитъ билет восвояси.
В гостинице, где ему забронировали номер, о котором он вчера умолчал, Сивкова слегка пожурили за опоздание, но место все-таки нашли. Приходить вечером Светлана не велела и советовала отоспаться. Укладываясь, он с тоской вспомнил ее совет, однако уснул, не успев помечтать о новом свидании. Зато на другой день подъехал на полчаса раньше условленного.
Света открыла сразу, словно ждала его возле двери. Он с удовольствием отметил и то, что она одета не по-домашнему: выходное платье, лакированные туфли, тщательная прическа. Но безразличное выражение лица заставило его задержаться на пороге. Не отпуская дверной ручки, он внимательно посмотрел на хозяйку и дождался, когда она заметит и поймет его взгляд.
– Я только что пришла с работы. Устала.
Сивков нагнулся, чтобы разуться.
– Не надо. Во что я тебя переобую, Викторовых тапок тебе на полноги не хватит.
– Ничего, я в носках. Они, кстати, без дырок.
Света провела его в комнату и усадила в кресло к журнальному столику, а когда он достал вино – молча принесла фужеры и яблоки.
– Здорово!
– Мы же здоровались.
– Здорово еще раз.
– Ну, если тебе так хочется, здравствуй.
И снова замолчали. Он указал ей на рюмку и поднял свою. Он выпил. Она – подержала и поставила. Он налил себе еще раз и выпил, уже не приглашая ее. На улице темнело. Он подошел к окну и долго стоял спиной к ней. Она продолжала молчать. Он снял со стены гитару.
– Играешь?
– Нет, это Виктора.
– Хочешь песенку?
Она дернула плечиком, словно от холода. Жест, наверное, должен был означать, что ей все равно. Сивков немного помедлил, затем щипнул струну, прислушался к звуку, щипнул вторую и стал наигрывать простенькую мелодию, а потом вполголоса запел:
Разыграю в орлянку бездомную жизнь,
Вот смотрите, бросаю монету –
Рублик, белый цыган, ну-ка, правду скажи,
До какой остановки доеду.
Выпадает орел, ну конечно, я знал.
До свиданья, друзья, надо ехать.
Мне рукою махнет суетливый вокзал,
И колеса закатятся смехом.
Полнедели пути, полнедели вина,
Проводницы раскрытые губы…
– Клячкин?
– Нет, какой-то парень из дружественной организации – то ли геолог, то ли наладчик, а что, нравится?
– Что-то есть.
– Иди ко мне? – Он хлопнул рукой по своему колену.
Она подошла. Села. Обняла его за шею, даже не обняла, а просто положила руку на плечо. Сивков ткнулся губами в ее щеку. Она отстранилась, потом встала и включила проигрыватель, а возвратилась уже в свое кресло. Пластинка играла долго, а когда она кончилась, Света встала и передвинула головку снова на край диска. Тогда он тоже
