живет в Австралии, длиной она метр, весит двадцать килограммов.
Трамвай начал тормозить.
Человек встал, пошел к выходу.
– Зачем вы мне об этом говорили? – крикнул Игорь.
– Я хотел, чтобы вы улыбнулись, – донеслось из уличной темноты.
Тохадзе распахнул дверь и выбросил пустую бутылку; она, зазвенев, упала в темноту.
– На, Славик, дорогой. – Он протянул ему сумку. – Здесь три бутылки такого же. Коньяк дорогой, хороший, ты в бане его поставь на стол, пусть эти козлы видят, что ты тоже человек.
– Слушай, Нугзар, оставьте вы меня в покое.
– Ты слышишь, Гена, дорогой, человек сам не знает, что говорит, клянусь честным словом. Сколько ты от нас получил? Молчишь? Ты оделся, обулся, копейка в кармане завелась. Слушай, разве на свои статейки ты мог бы так жить?
– Я книгу готовлю…
– Какую, слушай, книгу? Ты что, «Малую Землю» напишешь? Твоя фамилия Брежнев? Нет, ты Голубев. Слава Голубев.
– Что ты с ним говоришь, Нугзар? – резко повернулся Гена Мусатов.
Он посмотрел на Славу и дернул щекой:
– Ишь ты, писатель. В баню с солидняком ходит. С милицейским начальством за ручку. Ты – наводчик! Понял? Семнадцатая статья УК. Мы за грабеж пойдем, а ты за соучастие получишь. Так что сиди и не дергайся. В сумке не только коньяк, там штука, долг за прошлое. Нашел что-нибудь?
Слава достал бумажку, протянул.
– Там адрес, телефон, имя. Лешин Вадим из Внешторга, на три месяца в Лондон уехал. Дома одна жена. Мы выпивали, он Громову из милиции говорил, что у него дома и чеки, и деньги. Я у него был. Там техники много, украшения у жены есть.
– Вот это дело. А теперь иди. Мы позвоним.
Слава вышел из машины. Посмотрел, пока скроются огоньки, подошел к фонарю, расстегнул молнию сумки. Все верно. Три бутылки дорогого коньяка, пачка денег. Слава достал бутылку, сорвал пробку и начал пить прямо из горлышка.
Сделав два больших глотка, постоял, опустив бутылку в вытянутой руке. Потом с силой ударил ею по дереву.
Зазвенело стекло, потек по руке коньяк.
– Гад! – крикнул Слава в темноту. – Сволочь!
Он в бессильной ярости бросил бутылочный скол в стену дома.
Корнеев шел по темной улице Островского к старому своему дому.
Вошел в подъезд.
Вызвал лифт.
Поднялся на третий этаж. Открыл тяжелую дверь. Тихо прошел по коридору.
Он раздевался в темноте. Уличный фонарь освещал часть комнаты, блестел на глянце календаря, высвечивая лицо актрисы Фатеевой.
Игорь разделся, лег, глядя, как пляшет свет на потолке.
* * *
Гена Мусатов вышел из машины. Открыл дверь автомата, набрал номер.
Телефон не отвечал мучительно долго. Потом подняли трубку.
– Простите, ради бога, за поздний звонок. Это, Алла Сергеевна, Кузьмин Евгений Сергеевич из «Станкоимпорта»… Да… я друг Вадима Петровича… Да, из Лондона. Только прилетел… Да. Да. Он вам посылку шлет. Конечно. У меня посылка и письмо. Думаю, техника. Коробка больно тяжелая. Конечно, конечно. Коля дал мне адрес. Еду. Не беспокойтесь. Можете не причесываться. Я позвоню и передам вам прямо в дверь.
Гена повесил трубку.
Вышел, сел в машину.
– Ну, поехали.
Мужчина поднялся на постели, взял с тумбочки сигареты, зажег спичку.
– Кто это?
– От мужа посылка.
– Круглосуточная поставка фирменных вещей?
– Не злись, Сережа. – Алла поцеловала его в щеку. – У нас еще полчасика есть.
В прихожей зазвенел звонок. Алла накинула халат и пошла к двери. Свет в коридоре она не зажигала.
Повозилась с запорами, раскрыла дверь.
В квартиру ворвались двое.
Телефон звякнул, словно подавился, и Корнеев сразу же снял трубку.
– Корнеев, – хрипло со сна сказал он. – Так. Так. Давай машину.
В комнате, где еще вещи сохранили следы насилия, сидела рыдающая Алла и растерянный Сергей.
– Так, – сказал Корнеев, оценивая обстановку, – так. Вы кто?
– Я, – Сергей засуетился, начал доставать из пиджака документы, – я, собственно.
Игорь взял удостоверение, прочел, посмотрел сочувственно на него, усмехнулся и сказал:
– Ну, кто вы, собственно, догадаться нетрудно, поэтому я не буду спрашивать, почему вы находитесь здесь. Как было дело? Только кратко и точно. Ведь мы вроде как коллеги.
– Я лежал в постели. И вдруг услышал какой-то шорох в коридоре. Встал. В комнату ворвался человек с пистолетом.
– Как он выглядел?
– Высокий, на лице маска, одет в темный халат…
– Какой халат? – удивился Корнеев.
– В них мастера на производстве ходят.
– Что вы еще заметили?
– У одного бандита был пистолет ТТ, у второго – ПМ.
– Точно?
– В этом я разбираюсь. Потом, – Сергей закурил, подумал, – один говорил с грузинским акцентом.
– Они называли друг друга по имени?
– Нет. Они связали нас, потом накалили утюг докрасна и сказали Алле: или она отдаст деньги и ценности, или они ее прогладят.
– Дурак! Сволочь! Дурак! Это ты все! Ты! – давясь слезами, закричала Алла. – Ты! Ты!
– Что случилось, в чем вы его обвиняете?
– Гражданин Степанов сказал ей, чтобы она сама отдала ценности, не дожидаясь, пока грабители ее пытать начнут, – вмешался в разговор оперуполномоченный из райотдела.
– Это он… он! – на неестественно высокой ноте продолжала кричать женщина. – Паразит!
– Много они взяли? – спросил Корнеев.
– Двадцать тысяч рублей, пять тысяч чеками, драгоценности, две видеосистемы, – пояснил оперативник.
– По такой сумме заголосишь.
Корнеев вышел в коридор, вызвал приехавшего с ним старшего оперуполномоченного Булыгина.
– Витя, – Игорь достал сигарету, – это Тохадзе? Как твое мнение?
– Думаю, что да.
– Но кто навел? Может быть.
– Ты думаешь, Сережа этот? Нет. Наводчик был другой.
– Начинай отрабатывать связи. Уехавшего мужа, да и потерпевшей этой.
* * *
Подполковник Кривенцов приводил в порядок кабинет. Его предшественник не очень возвышал себя как начальник, поэтому к атрибутам рабочего места он относился легкомысленно и незрело.
Кривенцов же наводил порядок что надо. Сначала он повесил два портрета руководящих работников на стене прямо над телефоном, приколотил окантованную фотографию, на которой он был запечатлен рядом с молодым генерал-полковником замминистра МВД.
На столе появились папка с тиснением «К докладу», перекидной календарь из гознаковской бумаги, всевозможные стаканчики с фломастерами, подставки для ручек, микрокалькулятор.
Оглядев все это придирчивым глазом, нанес последний штрих – положил на самое видное место три книжечки: «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина».
Только теперь он был готов принять сотрудников.
А они – все оперативники отдела – толпились в коридоре, курили, пересмеивались.
– Корнеев, – сказал высокий, плечистый Коля Ермаков, – ты же замнач, пойди спроси, сколько нам здесь толочься?
– Сейчас Кафтанов придет, – ответил Корнеев.
– Кафтанов не придет, – вмешался в разговор Алик Сухов.
Он был самый молодой, но тем не менее постоянно был в курсе всех слухов.
– Не придет
