— Она знает, что я здесь, — сказала Исла.
Она побледнела, но глаза выдавали решимость, которую я узнала. Я видела такие же глаза в Зеркале.
— Все хорошо. — Исла улыбнулась. — Я тоже готова. Двадцать три года назад Книга украла моих детей, разрушила мою семью, но теперь я все исправлю.
Питер и Исла отошли, чтобы посоветоваться.
Я села на диван рядом с Бэрронсом и посмотрела на него. Все было так странно. Я словно вышла из Зеркала в другую реальность, ту, что со счастливым концом. Я ведь хотела именно этого: семьи, покоя и никакой ответственности за судьбы мира.
Так почему же мне сейчас так плохо?
Я чувствовала, как приближается Книга. Она почему-то замедлила ход, останавливаясь. Наверное, меняет «лошадку». Выбирает кого-то получше.
Появление моих биологических родителей, несмотря на всю мою любовь к Джеку и Рейни, сотворило со мной нечто странное.
Узнав, что они не хотели меня отдавать, я почувствовала, как развязывается в груди тугой узел, о котором я и не подозревала. Видимо, часть меня боялась быть ребенком-дьяволом, которого все изгоняют только потому, что не убивают малышей. Но все эти годы мои родители скучали по мне, по Алине, хотели нас видеть. Они отдали нас только ради нашей безопасности. Мы были связаны кровными узами. И снова станем семьей. У меня было столько вопросов!
— Я им не верю, — сказал Бэрронс. — Все это чушь.
Идеальный параноик, хотя сам он называет это разумной осторожностью. Он произнес именно то, что я ожидала услышать.
— В это сложно поверить, — заметила я.
— Так не верь.
— Посмотри на нее. Она та женщина, которая не пустила меня в Хевен. Та, кого ты подобрал в ту ночь. Господи, мы с ней похожи!
Когда я приехала в Дублин, я была другой. Я была нежной, с остатками детской пухлости на лице. А теперь я, как и Исла, кажусь старше, суше, черты лица стали четче.
— Она может быть твоей кузиной.
— Или моей матерью, — сухо сказала я. — А если это так, то я не Король Невидимых.
И не было бремени на моих плечах. Считать себя злодеем, на чьей совести миллиарды смертей, я не могла.
— Может, они правы, Бэрронс. И это не мой бой. Книга ощутила меня как члена ее рода, вот и портила нам жизнь.
— Дэни убила Алину, — резко напомнил он.
Зачем ему сейчас об этом говорить? Я поморщилась и повернулась к нему.
Его лицо исказилось, глаза были дикими. Он выкрикнул имя Ровены так громко, что я удивилась тому, что уцелели стекла.
Я моргнула. Он снова был просто Бэрронсом. И странно на меня смотрел.
— Ты в порядке?
— Что ты только что сказал?
— Ты в порядке?
— Нет, до этого?
— Я сказал, что Дэни убила Алину по приказу Ровены, не сомневайся. Что не так? Ты побледнела.
Я помотала головой. И обернулась к окну.
— О нет!
«Синсар Дабх» снова быстро перемещалась.
— Она идет! — раздался голос Ислы.
— Сколько еще?
— Три минуты, может меньше. Книга в машине.
Мне нужно было сверить наши чувства. Вдвоем нас труднее обмануть. Будь я проклята, если снова потерплю фиаско.
— Где ты ее чуешь?
— Северо-восток. В трех милях от нас.
Я была рада. Именно это чувствовала и я.
— Какая часть дома лучше защищена? — спросила Исла.
Бэрронс покосился на нее.
— Все.
— Каков план? — поинтересовалась я.
— Ты должна отдать амулет матери, — ответил Питер.
Я коснулась цепочки и посмотрела на Бэрронса. Он медленно выдохнул и открыл рот. Рот открывался все шире в беззвучном крике...
Я моргнула. Он снова был спокоен и собран.
— Тебе решать, — ответил он.
Это было так странно. Мак 1.0, бармен и мечтательница, солнцепоклонница, хотела бы избавиться от ответственности. И чтобы заботились о ней. Но я уже не знала ее. Мне нравилось принимать решения и драться. Ответственность больше не казалась мне тяжким грузом — она была одной из самых важных вещей в жизни.
— МакКайла, у нас мало времени, — мягко сказал Питер. — Тебе больше не нужно сражаться. Теперь мы с тобой.
Я посмотрела на Ислу. Ее синие глаза блестели от слез.
— Слушайся отца, — попросила она. — Ты больше не будешь одинока, милая. Отдай мне амулет. Избавься от ноши, позволь мне помочь тебе.
Я посмотрела на Бэрронса. Он наблюдал за мной. Я знала его. Он не станет меня заставлять.
Хотя кого я обманываю? Конечно, Бэрронс попытается меня заставить. Ему необходимо заклятие для сына. Он охотился за ним целую вечность. Он будет топать ногами, спорить и реветь. Он никогда не подпустит меня так близко, чтобы я могла решать самостоятельно.
— Не делай этого! — зарычал он. — Ты же обещала.
— «Синсар Дабх» уже в городе, — сказала Исла. — Ты должна решить.
Я тоже это чувствовала. Я знала, что Книга спешит, чтобы застать нас без штанов.
Я шагнула к Исле, поигрывая цепочкой на шее. Как мне смириться с тем, что это не мой бой? Я была готова к нему. А теперь она говорит, что мне не стоит волноваться. Что я не погибель мира, что мне не нужно этот мир спасать. Другие, более умелые игроки вышли на поле.
Странное ощущение вернулось. Что-то звенело у меня в ушах. Мне почудился голос Бэрронса, но он оставался спокойным и молчал.
— Мне нужно заклятие из Книги, — сказала я.
— Мы добудем его, когда она будет запечатана. Питер знает Изначальную Речь. Мы познакомились с твоим отцом, работая над древними текстами.
Лицо Ислы было так похоже на мое, только старше, мудрее. Я хотела хоть раз произнести это слово. Другого шанса может и не быть.
— Мама.
Счастливая улыбка появилась на ее губах.
— Милая моя МакКайла!
Я хотела коснуться ее, почувствовать ее руки, вдохнуть ее запах и убедиться в том, что я ей родная. Пришло воспоминание о ней, которое до этого момента ни разу не всплывало. Это была драгоценность, на которой я сосредоточилась, не понимая, как могла забыть. Мой детский разум сохранил картинку: Исла О'Коннор и Питер смотрят на меня со слезами на глазах. Они стоят у синего вагона, машут нам на прощание. Идет дождь, кто-то держит надо мной ярко-розовый зонт с зелеными цветами, но я мерзну от ветра и тумана. Я размахиваю кулачками и плачу, а Исла вдруг бросается ко мне, чтобы подоткнуть одеяло.
— Милая, в тот дождливый день я с трудом тебя отпустила! Я так хотела схватить тебя и унести домой.
— Я помню зонтик, — сказала я. — Наверное, именно тогда я и полюбила розовый цвет.
Исла кивнула, ее глаза сияли.
— Ярко-розовый с зелеными цветами.
Слезы жгли мне глаза. Я всматривалась в нее, запоминая.
Исла протянула ко мне руки.
— Доченька, девочка моя дорогая!
