Люди на западе, как и его собственный народ, не слишком разбирались в зачатии и рождении детей. Только в Афганистане Рустем кое-что узнал — достаточно, чтобы понять, что причиной бесплодия иногда является муж, а не жена. Мужчины на западе и в его собственной стране не были склонны этому верить, разумеется.
Но Рустем не испытывал смущения, объясняя это приходящим к нему женщинам. А что они делали потом с этой информацией, было не его заботой, не его бременем.
Эта женщина из простонародья, — бывшая на самом деле императрицей Сарантия, — оказалась одной из таких женщин. И она вовсе не выглядела удивленной после его вопросов и осмотра, когда он сказал ей то, что сказал.
Пристально всмотревшись, лекарь в Рустеме был снова потрясен тем, что увидел: той полной, жестокой непреклонностью, с которой женщина держала себя в руках, на фоне откровенного равнодушия, с которым она описывала собственную смерть и убийства. Он подумал, что она на грани срыва.
— Кто знает, что ты здесь? — спросил он.
— Элита. Я перелезла через стену внутреннего двора, потом забралась в эту комнату. Она обнаружила меня здесь, когда пришла развести у тебя огонь. Я знала, конечно, что она спит здесь. Прости меня за это. Я должна была рассчитывать на то, что она придет зажечь здесь очаг. Меня бы уже схватили, если бы пришел кто-то другой. И схватят сейчас, если ты закричишь, понимаешь?
— Ты перелезла через стену? Эта улыбка улыбкой не была.
— Лекарь, тебе не надо знать того, что я делала и где была сегодня днем и ночью.
И через мгновение она впервые произнесла:
— Прошу тебя.
Императрица не должна так говорить, подумал Рустем, но не успел ничего сказать, так как в это мгновение они оба услышали, даже здесь, наверху, стук кулаков о входную дверь, и в окно Рустем увидел огни факелов в саду и услышал голоса.
* * *
Декурион Экод Сорийский, ветеран Второго аморийского легиона, профессиональный солдат, ясно сознавал, даже в суете этой ночи и после двух чаш вина, которые он опрометчиво согласился принять после обыска в доме его земляка из южных земель, что в доме сенатора надо вести себя сдержанно. Он и своих людей заставлял вести себя так же, несмотря на то, что они спешили и были расстроены, а награду им обещали огромную.
Они вдесятером занимались своим делом быстро и очень тщательно, но не приставали к служанкам и старались ничего не сломать, открывая сундуки и шкафы и осматривая каждую комнату на нижних и верхних этажах. Кое-что все же сломали раньше, во время поисков, после того как помогли очищать улицы от толп болельщиков, и Экод ожидал поступления жалоб утром. Это его не слишком тревожило. Трибуны Второго аморийского были хорошими командирами в целом и знали, что иногда мужчинам нужно немного расслабиться и что мягкотелые горожане вечно жалуются на честных солдат, которые защищают их дома и жизни. Что такое разбитая ваза или блюдо на фоне общего положения дел? Как далеко готов зайти хозяин, защищая служанку, которую солдат ущипнул за грудь или мимоходом задрал ей подол туники?
С другой стороны, дома бывают разные, и оскорбление действующего сенатора может плохо сказаться на шансах повышения по службе. У Экод а был повод полагать, что он скоро станет центурионом, особенно если начнется славная война.
Если война начнется. Сегодня ночью солдаты при встречах на улицах Сарантия передавали друг другу разные слухи. Армия питалась слухами, и последним был слух о том, что они не станут торопиться с походом на запад. Война в Батиаре была великим планом покойного императора, того, которого сегодня убили. Новым императором стал их любимый командир, и хотя никто не мог сомневаться в храбрости и силе воли Леонта, но разумно предположить, что у нового человека на троне могут найтись дела, с которыми надо разобраться здесь, прежде чем посылать свои войска по морю на войну.
Это вполне устраивало Экода, по правде говоря, хотя он никому бы в этом не признался. Дело в том, что он терпеть не мог кораблей и моря и боялся их глубоко в душе, как боялся языческих заклинаний. Мысль о том, что придется доверить свои душу и тело одному из этих округлых медленных корыт, качающихся в гавани вместе с пьяными капитанами и матросами, пугала его гораздо больше, чем любая атака бассанидов или племен пустыни или даже каршитов, у которых в бою от ярости вскипала пена на губах, что он видел во время своего единственного похода на север.
Во время боя можно защищаться или отступить, если придется. Мало-мальски опытный человек всегда сумеет выжить. На корабле, во время шторма (упаси Джад!) или когда тебя просто уносит прочь от земли, солдату ничего не остается, только блевать за борт и молиться. А до Батиары путь неблизкий. Совсем не близкий.
По мнению Экода Сорийского, если их стратиг — славный новый император — решил хорошенько поразмыслить насчет запада и отправить свои армии, скажем, на север и на восток (в темноте говорили, что проклятые бассаниды нарушили мир и перешли с войсками границу), это абсолютно уместно и мудро.
Ведь получить повышение и стать центурионом после хорошего сражения невозможно, если утонешь по дороге, не так ли?
Он выслушал короткий доклад от Приска, что внутренний двор и сад пусты. Они уже отработали процедуру обыска домов почти до автоматизма. Сегодня ночью они обыскали немало домов. Здесь комнаты на первом этаже в передней части дома превратили в нечто вроде медицинской приемной, но в них было пусто. Управляющий, услужливый человек с худым лицом, послушно собрал внизу слуг и назвал всех трех женщин по именам. Приск и четверо других прошли дальше по коридору, чтобы проверить комнаты слуг и кухню. Экод со всей доступной ему вежливостью осведомился, кто занимает комнаты наверху. До нынешнего утра там жили два человека, объяснил управляющий. Выздоравливающий пациент и бассанидский лекарь, который живет здесь в качестве гостя сенатора.
Экод вежливо сдержался и не сплюнул при упоминании о бассаниде.
— Что за пациент? — спросил он.
— Это не женщина, а мужчина. И мы получили распоряжения ничего не рассказывать, — тихо, но решительно ответил управляющий. У этого прилизанного, высокомерного ублюдка были именно такие городские манеры, которые Экод презирал больше всего. Он был всего лишь слугой, но вел себя так, будто родился владельцем оливковых рощ и виноградников.
— В задницу твои распоряжения, — довольно мягко ответил Экод. — У меня сегодня нет времени. Что за пациент?
Управляющий побледнел. Одна из женщин поднесла ладонь ко рту. Экод подумал (но не мог знать наверняка), что она пытается скрыть смешок. Вероятно, ей приходится трахаться с этим холоднокровным ублюдком, чтобы сохранить место. И она с удовольствием посмотрела бы, как с него собьют спесь. Экод готов был держать пари.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
