Кто мог в XVII веке, когда закладывались основы будущих Соединенных Штатов Америки, отправиться на ненадежных судах того времени в многонедельное путешествие через Атлантический океан? При том, что это было в известной степени путешествие в никуда? С одной стороны, это были религиозные фанатики пуритане (английские кальвинисты), которые не нашли общего языка с правящей англиканской церковью и спасались от преследования. С другой стороны, это были всякого рода неудачники или искатели приключений, которым было нечего терять на старом континенте и которые мечтали разбогатеть на новом месте. Мечты. Люди, стоявшие на палубах кораблей, плывущих в Новый Свет, не могли не мечтать. Не здесь ли корни пресловутой «американской мечты» — центрального мифа американской политической жизни? Равные возможности для всех, никаких сословных перегородок — графов и баронов, бескрайние просторы незаселенных земель, сказочные природные богатства — все это легло в фундамент «американской мечты». Новейшим вариантом этого мифа уже в наши дни была джонсоновская доктрина «великого общества», сгоревшая в напалме вьетнамской войны.
Но вернемся в прошлое. Итак, пуритане и искатели приключений стали обживать новый континент. Письменная литература возникла не сразу. Долгое время пробавлялись устными расска замн. байками, небывальщинами.
Открывающий нашу антологию «Рип ван Винкль» В. Ирвинга — один из самых знаменитых рассказов во всей — американской литературе — прекрасный образец такого рода небывальщины. Разумеется, к научной фантастике в прямом смысле он не имеет отношения. Как явствует уже из самого термина, научная фантастика предполагает научную мотивировку тех или иных необычайных происшествий. Но с нашим жанром этот рассказ сближает использование излюбленной идеи научной фантастики — путешествия во времени. Сон переносит Рип ван Винкля на двадцать лет вперед. Любопытно, что перемены, происшедшие за эти годы со страной, — прежде всего политические перемены. Над входом в трактир уАе висит не портрет Георга III — английского короля, а портрет Джорджа Вашингтона, и первый вопрос, который задают соотечественники Рип ван Винклю, — вопрос о том, за кого он голосует. Ведь за это двадцатилетие Америка добилась независимости.
Мудрый рассказ Ирвинга — рассказ о стремительности перемен, меняющих американскую жизнь, и о незадачливой судьбе тех, кто проспит историю своей страны. Трудно придумать лучший пролог для антологии американской фантастики.
Следующий автор нашей антологии — Э. По — своей жизнью к творчеством подтверждает старую истину о том, что нот пророка в своем отечестве. Стихия авантюры создала этот американский гений, но другая стихия — стихия пуританизма — не признала его и сделала его жизнь трагедией. В лице Э. По мы имеем подлинного первооткрывателя.
В старых учебниках географии можно встретить такой снимок: два человека, стоя по разные стороны небольшого ручейка, пожимают друг другу руки. Из подписи можно узнать, что этот ручей — исток, из которого берет начало река Волга. Река современной научной фантастики тоже когда-то начиналась из тоненького ручейка. Дело было 140 лет назад. В июне 1835 года в небольшом городе Ричмонде в штате Виргиния вышел очередной номер журнала «Саусерн литерари мессенджер» («Южный литературный вестник»). В номере был напечатан рассказ 26-летнего поэта и прозаика Эдгара По «Необыкновенные приключения некоего Ганса Пфалля». Тираж журнала достигал всего 500 экземпляров. Вряд ли кто-нибудь из тогдашних читателей мог догадываться, что присутствует при рождении жанра, которому суждено такое большое будущее в их стране. Но это будущее наступило не скоро. От рассказа Э. По до расцвета американской научной фантастики в XX веке прошло более ста лет.
Чем же выделялся рассказ Э. По? Тщательным подведением научной базы под заведомо невозможные происшествия. Дело не в том, что Э. По описывает путешествие на Луну. Такое путешествие описал в «Правдивой истории» еще греческий писатель Лукиан (II век нашей эры). Новым было то, что Э. По счел нужным принять во внимание и учесть все известное науке его времени о Луне. С какой тщательностью он обходит все препятствия, воздвигаемые научным знанием на пути к Луне: длительность путешествия, отсутствие атмосферы и т. д. И все же последняя страница переводит рассказ Э. По в область юмористики: ненавязчиво автор дает понять, что скорее всего весь этот рассказ — розыгрыш со стороны обиженного на «отцов города» Ганса Пфалля и еще трех бездельников.
Кстати, Эдгару По было суждено стать создателем еще одного столь любимого читателями жанра — детектива. Поистине одаренность этого поэта, прозаика и эссеиста была универсальной.
Эдвард Беллами создал самый знаменитый утопический роман XIX века «Взгляд назад: 2000–1887». В течение десяти лет этот роман разошелся в количестве почти одного миллиона экземпляров! Герой романа, подобно Рип ван Винклю, засыпает, но просыпается уже не через двадцать, а через 113 лет, то есть в 2000 году, в изменившейся до неузнаваемости социалистической Америке. Старая жизнь в мире наемного труда и капитала кажется герою романа страшным кошмаром. В нашей антологии Э. Беллами представлен рассказом «Остров ясновидцев». При сходстве темы рассказ резко отличается от современных обработок аналогичного сюжета у писателей-фантастов. В нем нет той гонки событий, тех каскадов неожиданных реплик, которые составляют основу обычного научно-фантастического рассказа. Зато обстоятельно и неторопливо проанализированы все неожиданные последствия, которые неизбежно возникли, если бы люди могли читать мысли друг друга. Рассказ принадлежит к той ветви социальной фантастики, которая получила наибольшее развитие в Англии.
На стыке XIX и XX веков стоит примечательная фигура Амброза Бирса, во многих отношениях духовного брага Э. По. У А. Бирса есть и научно-фантастические рассказы в строго: смысле слова, например «Хозяин Моксона», где едва ли не впервые в литературе описывается робот, играющий со своим изобретателем в шахматы. В нашу антологию включен самый знаменитый рассказ Бирса «Случай на мосту через Совиный ручей». Нелегко определить жанр, к которому относится этот рассказ. В нем нет ничего такого, что бы противоречило науке, в то же время отнести к научной фантастике его тоже трудно, так как описанный в рассказе случай никак не связан с каким-либо изобретением или научной гипотезой. Существует старая загадка: «Что быстрее всего на свете?» — «Мысль». Вот на эту тему и написан рассказ. Как много можно пережить — в мыслях — за несколько секунд до смерти, как велика и стремительна сила человеческого воображения, как близко воображаемое может подойти к действительному… Нам чужда политическая тенденция рассказа: действие в нем происходит во время Гражданской войны в США 1861–1865 годов, и с явным сочувствием изображается южанин, казнимый северянами. Но психологическая смелость и блеск языка делают рассказ Бирса одним аз самых дерзких произведений американкой новеллистики за все время ее существования. В этом рассказе невольно прочитывается гимн человеческому воображению.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
