Проблемы эти были следующие: 1) курс на ликвидацию централизованной правительственной бюрократии (уступка "братским республикам" по усилению их власти и "суверенитета"); 2) освобождение колхозных дворов от натуральных поставок с их личных хозяйств (уступка крестьянству); 3) лозунг "в ближайшие два-три года догнать Америку по производству на душу населения мяса, молока и масла" (уступка рабочим, служащим и интеллигенции).
Вместо подведения итогов польско-венгерских событий Хрущев навязывает группе Молотова дискуссию по этим вопросам. Разумеется, ни по одному из этих вопросов Молотов и Каганович не могут согласиться с установками Хрущева. Они понимают, что курс на децентрализацию есть легальная форма новой чистки, на этот раз чистки от той огромной армии бюрократов, которую Молотов и его сторонники создавали десятилетиями и которая составляла их социальную базу в центре. В отношении крестьянства они по-прежнему стояли на точке зрения Сталина, что всякая уступка крестьянину по линии его личного хозяйства есть удар по колхозному строю, прецедент, который может повести к развалу всей колхозной системы.
Что же касается лозунга "догнать Америку в 2–3 года" по продукции животноводства, то такой лозунг они считали демагогической игрой в "популярность" первого секретаря без всяких реальных данных для его осуществления. Но они не хотели открыто дискутировать с Хрущевым на эти слишком "взрывчатые" темы. Они предпочитали дискуссию в закрытых апартаментах Президиума ЦК. И там, конечно, они были все еще сильны. Но первый секретарь, со свойственной ему бесшабашностью, выносит спорные вопросы из тайников Кремля на открытую всесоюзную арену. Он едет, как выражается советская пресса, "советоваться" с народом. На ряде собраний колхозников, рабочих, служащих и партийных работников он излагает основные пункты своей новой программы и просит народ высказать свое мнение. Это мнение Хрущев, конечно, знает заранее, но ему важно сделать народ гласным арбитром негласных споров в Президиуме ЦК. "Вот, видите, народ думает так, как я думал, а вот вы, товарищи Молотов и Каганович, думаете иначе, значит, вы оторвались от народа!", — заявит им потом первый секретарь. Что Хрущев при этом по существу повторяет "план Маленкова", за который он его в свое время угробил, дела не меняет. Он учился у Сталина, а Сталин со своими противниками часто поступал так.
В этих условиях молотовцам ничего не остается, как проглотить горькие пилюли Хрущева. Но с тем большим упорством они сопротивляются, уже в блоке с Маленковым, против нового, для их судьбы решающего удара — против плана по ликвидации их московской базы бюрократии. В данном случае весь "бюрократический народ" Москвы на их стороне, против Хрущева, решившего ликвидировать около сорока хозяйственных министерств, оставив лишь одни "классические министерства". Хрущев пробует провести этот план уже на декабрьском пленуме ЦК 1956 года (доклад Булганина), но терпит поражение. Слишком велико сопротивление вождей бюрократии, сидящих в Президиуме ЦК Молотова, Кагановича, Маленкова, Первухина, Сабурова. Не хотят, вероятно, обострения положения Булганин и Ворошилов. Еще свежи в памяти события в Польше и Венгрии, моральная ответственность за которые приписывается Хрущеву. Пленум принимает компромиссное решение о частичной децентрализации, но московские министерства остаются. Расширяются права местных министерств. Госплан делят на два самостоятельных органа — на Госплан (перспективное планирование) и Госэкономкомиссию (текущее планирование). Но Госэконом-комиссии передают такие административные и оперативные функции, которыми не располагал в центре ни один орган правительства, кроме самого Совета Министров СССР. Первухина назначают главой Госэкономкомиссии, своего рода хозяйственным диктатором СССР. Из частичной "децентрализации" получился в конечном счете абсолютистский централизм. Не этого добивался Хрущев. Тем более не думал он на этом успокоиться. Он отстраняет от этого дела своего "мягкотелого" друга Булганина и сам берется за него. Выезжает сам и рассылает членов Секретариата ЦК и Бюро ЦК по РСФСР на места, в области и республики, чтобы обработать членов пленума ЦК в нужном направлении. Печати дает задание по-прежнему писать о "ленинском демократическом централизме" и через месяц с лишним созывает после декабрьского пленума новый пленум ЦК (февраль 1957 г.). На этом пленуме Хрущев уже лично докладывает о том, как должна быть проведена децентрализация. Опираясь на уже подготовленное большинство рядовых членов ЦК, Хрущев смело берет реванш: решения декабрьского пленума фактически аннулируются, ведомство Первухина ликвидируется и Президиуму ЦК поручается подготовить проект решения о реорганизации для утверждения на сессии Верховного Совета СССР.
Теперь, после июньского пленума, стало ясно, что победив на пленуме ЦК, в Президиуме ЦК Хрущев опять оказался в положении, при котором большинство, по крайней мере, 6 членов Президиума категорически выступали против его "плана реорганизации" (Молотов, Булганин, Каганович, Маленков, Сабуров, Первухин). Но Хрущев и тут поступает по-своему. Через голову большинства Президиума ЦК 30 марта 1957 года он публикует во всей центральной прессе "Тезисы доклада товарища Хрущева". Уже тогда бросалось в глаза такое необычное название официального документа. Почему "тезисы товарища Хрущева", а не ЦК и Совета Министров, как это делалось раньше? После разгрома группы Молотова выяснилось, что они действительно были "тезисами т. Хрущева", а не всего Президиума ЦК и Совета Министров. Хрущев опять "советовался" с народом, предлагал народу высказать свое мнение, внести дополнения и изменения в эти "тезисы". "Тезисы" предусматривали ликвидацию всех центральных хозяйственных министерств, переход их многих прав к местным республикам и областям через организацию экономических районов со своими самостоятельными совнархозами, ликвидацию Госэкономкомиссии. Народ "посоветовал" Хрущеву превратить свои "тезисы" в закон. Но борьба большинства Президиума ЦК, то есть группы Молотова, против "тезисов" продолжалась. Правда, ее члены, как люди "дисциплинированные", совершенно не приняли участия "во всенародном обсуждений тезисов", но, продолжая борьбу против них внутри ЦК, они "спасли, что можно было спасать": из около сорока министерств, намеченных к ликвидации, было ликвидировано только двадцать семь. Зато для ликвидации этих министерств Хрущев дал ультимативный срок: через полтора месяца (к 1 июня 1957 г.) чиновники всех двадцати семи министерств должны были покинуть столицу, словно "персоны нон грата". Хрущев даже прочел этим чиновникам напутственное, хотя далеко не вдохновляющее слово: "Можно не сомневаться, — говорилось во введении к "тезисам", — в том, что эти товарищи правильно поймут проводимые партией и правительством мероприятия и вернутся к живой и организаторской деятельности на производстве"[423].
Очень важной была и вторая победа Хрущева. Под маркой поднятия авторитета и расширения "суверенных прав" союзных республик, он ввел в состав Совета Министров СССР всех (пятнадцать) председателей советов министров союзных республик, людей подобранных и назначенных Секретариатом ЦК КПСС.
Теперь первые заместители — Молотов, Каганович, Сабуров, Первухин — и просто заместитель Маленков должны были заседать в правительстве, в котором преобладало хрущевское большинство. Если верить резолюции июньского пленума, группа Молотова продолжала борьбу против децентрализации и после того, когда "тезисы Хрущева" стали законом, утвержденным сессией Верховного Совета. В резолюции говорится: "Они были против расширения прав союзных республик… Антипартийная группа не только не понимала, но и сопротивлялась мероприятиям партии по борьбе с бюрократизмом, по сокращению раздутого государственного аппарата… Эта группа упорно сопротивлялась и пыталась сорвать такое важнейшее мероприятие, как реорганизация управления промышленностью… Эта группа зашла настолько далеко, что даже после одобрения указанных мер в процессе всенародного обсуждения и последующего принятия Закона на сессии Верховного Совета СССР — она продолжала борьбу против реорганизации управления промышленностью"[424].
В середине июня борьба достигла своего высшего драматического пункта. Правда, наши сведения как об этом пункте, так и о самой развязке, исходят из источника победителя. Поэтому вполне естественно, что ход и исход борьбы победитель рисует в том свете, в каком это ему выгодно, тем более, что ведь победители всегда правы! Более или менее цельный рассказ о разыгравшейся драме в Кремле с 18 по 29 июня 1957 года помещен в органе ЦК Итальянской коммунистической партии "Унита" от 8 июля 1957 года в статье его московского корреспондента Джузеппе Боффа. Источник Д. Боффа — это закрытое письмо ЦК КПСС на имя местных парторганизаций с отчетом о том, как и что происходило во время обсуждения спорных вопросов в Президиуме ЦК КПСС и как проходило само осуждение группы Молотова на пленуме ЦК КПСС. Корреспондент "Униты" говорит, что поскольку к этому письму приложены стенографические протоколы заседаний Президиума ЦК и самого пленума ЦК, то он считает, что официальная версия правильно воспроизводит действительную картину событий.
