— Не помешает смазать жиром и меч.
Где-то далеко завыл волк. Голос зверя звучал холоднее самой ночи. Одна из лошадей нервно захрапела.
— Утром опять пойдем на север? — спросил Виридовикс.
Губы Батбайяна растянулись:
— Где еще мы сможем зарезать двух-трех вонючих собак, как не на севере? И стад там больше.
Его единственный глаз сверкнул в отблеске костра. Вторая глазная впадина тонула в тени.
Угнетающее чувство бессмысленности охватило галла. Даже убивая врагов, они не могли вернуть к жизни того, кого потеряли.
— Неужели во всем этом есть какая-то польза? — в отчаянии закричал Виридовикс. — Мы рыщем вокруг, мы притворяемся, будто совершаем нужное дело, убивая этих негодяев по одному, по двое! Но клянусь богами, это всего лишь маленькая взятка нашей гордости. Мы так же способны причинить им большой вред, как одна мышка в хлеву может заставить крестьянина голодать.
— А что ты сделаешь? Сложишься пополам и подохнешь? — презрительно спросил Батбайян. Он свой выбор сделал: мстить до конца. — Мы не единственные в Пардрайе, кто с радостью удавил бы Варатеша его собственными кишками.
— Близко к истине, дружище. Они пытались разбить его в бою. И где теперь все эти вожди? А у прочих воли что у твоей овцы. Они последуют за тем, кто возьмет на себя труд их погонять. Кто посмеет сейчас напасть на победителя?
— Если хочешь — уходи! — сказал Батбайян. — Я выбрал. Я пойду по этой дороге один. По крайней мере, умру как мужчина. Если ты уйдешь, я не останусь без товарищей. Пардрайя велика.
— Но недостаточно велика, — возразил Виридовикс, уязвленный презрением хамора и желая, в свою очередь, уязвить его. — Недостаточно велика… — повторил он мягче и задумался. Его глаза расширились. — Скажи-ка мне, дружище Батбайян, смог бы ты сейчас отлепиться от Варатеша, если бы знал, что так твоя месть будет более полной? Покинул бы ты этого бандита — и Авшара тоже, — если бы я обещал тебе впоследствии их верную смерть? А может быть, и твою жизнь?
Батбайян пронзительно посмотрел на кельта, словно желая вырвать у него смысл этих слов.
— Мне не важно, когда умереть: сейчас или позже. Но заставь меня поверить, что кровная месть свершится — и я последую за тобой до края Пардрайи…
— Именно это тебе и придется сделать, — сказал галл.
— Проклятие! — вскрикнул Горгид, хватаясь за свою новую шапку из меха выдры. Поздно. Ледяной ветер сорвал ее с головы и покатил по земле. Ругаясь, грек побежал следом. Его уши жгло морозом.
Один из аршаумов засмеялся:
— Убей ее! Стреляй из лука! Скорее, не то убежит совсем! Проткни ее мечом!
Подняв убежавшую шапку, грек отряхнул снег, несколько раз ударив ею о колено. Затем нахлобучил по самые уши и снова выругался — предательский холодный комок выпал из шапки и покатился по шее.
Скилицез дернул углом рта, а Гуделин даже и не пытался скрыть усмешку.
— Теперь ты видишь, почему все кочевники — что к востоку от Шаума, что к западу — клянутся духами ветров.
Гуделин хотел всего лишь пошутить, но Горгид внезапно заинтересовался:
— А ведь верно! Так они и говорят. Я не обратил внимания.
Он снял восковую табличку, висевшую у него на правом боку, где большинство носило кинжал, и осторожно нацарапал заметку. На таком морозе кусочки воска кололись, отваливаясь от деревянной основы.
Когда Горгид пожаловался Аригу на погоду, старший сын кагана фыркнул:
— А, все это ерунда. В одну из таких зим, много лет назад, один всадник отправился в путь без запасных лошадей. И вот его лошадь сломала ногу. Он хотел крикнуть, позвать на помощь, но в степи было так холодно, что никто не услышал его, пока не настала весна и крик не оттаял. Правда, тогда было уже слишком поздно.
Ариг поведал эту историю со столь многозначительным видом, что Горгид решил записать ее. Правда, грек добавил:
— Не очень-то я верю тебе.
С другой стороны, Геродот немало подобных историй протащил в свою книгу. Стало быть, и для Горгида сгодится.
Из палатки, ковыляя и опираясь на плечи Дизабула, вышел Аргун. Ариг бросил на брата недоверчивый взгляд и громко закричал, требуя тишины. Всадники кольцом окружили своего вождя. Остальные аршаумы, привлеченные происходящим, подошли ближе. Через толпу провели лошадь кагана.
— Поглядим, сможете ли вы хоть раз действовать заодно, — сказал Аргун своим сыновьям.
Дизабул дернул губой, Ариг сжал зубы. Но вдвоем они дружно усадили отца в седло. Руки Аргуна ласково погладили поводья — он не мог прикасаться к ним так долго! Ноги все еще не повиновались старому кагану. Ариг помог отцу вдеть их в стремена, а после привязал, чтобы они не выскальзывали. Но, несмотря на это, гордая улыбка скользила по лицу кагана.
Громкие радостные крики понеслись по рядам кочевников, когда они вновь увидели своего вождя на коне. Для аршаумов человек, который не мог сесть в седло, жив лишь наполовину.
— Принеси штандарт! — велел Аргун воину, который подал ему копье с длинным черным халатом Боргаза. Аргун поднял его так высоко, что даже самые отдаленные зрители смогли увидеть это знамя.
— На Машиз! — крикнул Аргун.
Аршаумы мгновение молчали, а потом отозвались на боевой клич, взметнув в воздух луки, сабли и копья.
— На Машиз! На Машиз! На Машиз!
Крики звенели в ушах Горгида.
— Ма-шиз! Ма-шиз! Ма-шиз!
Кочевники помчались к своим коням, оставив истоптанным большое пространство. Скилицеэ, улыбаясь, сел в седло.
— В конце концов, не так уж важно, возьмут они Машиз или нет, — сказал он Гуделину. — Вулгхаша в любом случае прошибет пот, когда он выступит против нас.
— В такую погоду никого не может прошибать пот, — убежденно сказал бюрократ, вскарабкиваясь на коня. — Лучше бы нам все-таки не подохнуть и не отморозить себе ничего… Иначе моя любовница будет очень разочарована.
— Любовница? А как насчет твоей жены?
— Жена! Она-то по завещанию получит все мое добро.
Скилицез хотел добавить что-то еще, но новые крики кочевников заглушили его слова.
Со штандартом в руке Аргун двинулся на восток, держась в высоком седле очень прямо. Только крепко сжатые губы выдавали, как трудно давалась старому кагану эта величавая осанка. Как обычно, оба его сына скакали по правую и левую руку от отца. Возможно, подумал Горгид, каждый из них не хотел оставлять другого с отцом наедине.
Аршаумы, по одному и отрядами, следовали за вождями. Гуделин очень хотел ехать на крытой телеге позади кагана, но Скилицез был решительно против.
Несмотря на свою железную волю, Аргун не выдержал такой скачки слишком долго и поехал медленнее. По дороге Аргун забрасывал Скилицеза вопросами о земле, расположенной к востоку от Шаума.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
