Дерек наверняка разделял его идеи, впрочем, сейчас счёл нужным сделать вид, будто воспринимает Священный Круг всерьёз («Любопытно, — подумал Лукас, — неужто и тут слежка? Эх, казалось бы, в святая святых…»), поэтому Лукасу только и оставалось, что пожать плечами:
— Тогда дела плохи.
— Что, там вовсе не было единобожцев?
— Ты их тоже теперь так называешь?
— Лукас! Отвечай! — загремел Дерек. Тот вздохнул.
— Ну, если я сойду за единобожца, то были. И ещё… один из пленников.
— Откуда такая уверенность, что все остальные язычники?
— Они хотели провести обряд освящения ребёнка, — пояснил Лукас. — И у них в форте не нашлось ни патрицианца, который провёл бы обряд, ни того, кто мог бы свидетельствовать. В результате для проведения обряда они пытались притащить первого попавшегося патрицианца из-за ворот, а свидетельствовать обряд заставили пленника.
— О! Так наследник освящён?!
— Обряд был прерван, но в целом… да.
— Кто проводил ритуал?
— Я.
Несколько мгновений Дерек смотрел на него, как будто считая сказанное шуткой. Лукас смущённо улыбнулся и пожал плечами.
— Мне надо было проникнуть в Нордем, а они искали патрицианца, ну я и…
— Твою мать!! — Дерек разразился самыми ужасающими ругательствами из всех, что Лукасу доводилось слышать от него с тех пор, как он принял сан. И не забываются ведь такие словечки, и вкус не теряют со временем. — Лукас, будь ты проклят, что же ты натворил?!
— Ну знаешь ли! — резко ответил тот, вставая, — тон Дерека уже перестал его забавлять. — Ты мне пропускной грамоты в форт герцогини не выдавал. Мне надо было пробраться туда, а методов я, как и ты, не выбираю.
— Но кто тебя просил освящать ребёнка, ты, Богом проклятый безбожник?
— Дерек, хватит, а? Мне твоя долбаная богобоязненность поперёк горла уже стоит! Какого беса, перед кем ты выделываешься?
Дерек сел. Выглядел он в этот миг много хуже, чем когда переступил порог комнаты.
— Тебе этого не понять, — сказал он, и Лукас на миг едва не поверил в его искренность — так потерянно и беспомощно это прозвучало. — Но если ты сказал правду, то ты не можешь свидетельствовать в Священном Круге. А кроме тебя, как я понимаю, больше некому. Хотя… постой, ты упоминал какого-то пленника? Он жив? Кто он такой?
— Марвин, — ответил Лукас. — Но я не знаю, жив ли он.
Он сказал это и осёкся, перехватив взгляд Дерека. Проклятье, Лукас, кто тебя за язык тянул?! Или ты впрямь позволил обмануть себя этой невероятной паникой, которая охватила патрицианского магистра? Вроде бы охватила, поправил он себя, чувствуя, как к лицу медленно приливает кровь. Единый… Ледоруб… древние боги, новые боги, все твари, которые есть и которых нет, — он снова меня поймал. Или это во мне надломилось что-то, что я снова позволил себя поймать… так легко, как никогда прежде.
Лукас отдал бы десять лет жизни, чтобы вернуться на минуту назад и не отвечать на вопрос. Но было уже поздно: сказанного не вернёшь, а он уже знал, к чему ведёт сказанное.
— Марвин из Фостейна? — переспросил Дерек. — Так он всё-таки добрался до Мессеры? Это он убил её?
— Нет. Она умерла в родах.
Так, Дерек, а теперь ты пытаешься сделать вид, будто это ничего не значит?..
— Понятно. Теперь расскажи-ка мне в подробностях, что произошло в Нордеме.
И Лукас рассказал. Кое-какие детали он опустил, но того, что он успел сболтнуть, было достаточно, чтобы Дерек уловил суть произошедшего и мог теперь без труда подловить его на лжи. Поэтому Лукас не лгал. Говоря по правде, он до смерти устал от всего этого.
Дерек слушал, не перебивая. Потом, когда Лукас умолк, спросил:
— Кто у них за главного?
— Не знаю. У меня вообще сложилось впечатление, что они сами за шаг до бунта. Похоже, в форте не было никого из военачальников и приближённых Мессеры. Только один гарнизон, ну и этот мужик, что называл себя её мужем. Не могу сказать, насколько всерьёз его можно воспринимать. Мне он показался не слишком вменяемым.
— Своему чутью ты можешь доверять, — сухо улыбнулся Дерек. — Это Лайам из Роччера, человек, которого магистрат выбрал в отцы нашему будущему королю. Это изначально должен был быть человек хорошей крови, который смог бы понравиться Мессере, но не создал бы проблем при постановке вопроса о регентстве.
— Так это ваш человек?
— Не совсем. Скорее, мы устроили так, чтобы он оказался в нужном месте, в нужное время и с нужными представлениями о происходящем. После смерти первого мужа Артенья не подпускала к себе мужчин, а нам был нужен наследник Артенитов.
— Зачем? Дерек, вот объясни мне наконец — зачем вам Артенит? Посадите на трон графа Алектио, и дело с концом.
Дерек вздохнул и прикрыл ладонями глаза. Его голос звучал глухо.
— Нельзя. Магистрат никогда не примет короля, способного на такие глупости, как Алектио. Он показал себя… неуправляемым. И к тому же глупцом, раз не понял, что до поры надо вести себя тихо, и не предвидел реакции ордена на свои выходки.
— Значит, это он убил короля?
— Он. И Ольвен. Но замысел был его. Ублюдку, видите ли, надоело ждать. И он боялся, что весной Артенья снова пойдёт на столицу. Бороться с ней на стороне Артена он больше не хотел, у него почти закончились средства. А надо было ещё что-то оставить на собственную войну с герцогиней. Недальновидный дурак, одним словом. Это худшие качества, которые можно вообразить у короля.
— С чего ты взял, что сын Артеньи не будет ими обладать?
Дерек снова вздохнул.
— Сын Артеньи будет таким, каким мы его вырастим. Если он окажется силён, это пойдёт во благо Хандл-Теру, если слаб — мы сможем управлять им на благо Хандл-Теру. В любом случае, король-ребёнок десяти дней от роду — это лучше, чем король-рёбёнок возрастом под сорок. Шалости первого безопаснее.
— Так, значит, дело в этом? Вы с самого начала хотели получить ребёнка Артеньи и усадить его на трон?
Дерек не ответил. Он всё ещё не отнимал ладоней от глаз.
А ведь всё сходится, подумал Лукас. И мятеж Артеньи, поставивший её вне закона, без шансов на регентство, и смерть Артена, и двусмысленное положение Ольвен и Алектио… Да, сходится очень хорошо.
Даже слишком.
— Почему ты не привёз ребёнка? — спросил Дерек.
Отличный вопрос. По большому счёту, с него следовало начать. Лукас сам задавался им не раз с тех пор, как пошатывающаяся фигура Марвина исчезла в ночи и он снова обрёл способность рассуждать здраво. Так почему же вы снова опростоволосились, мессер Птицелов? Почему, едва увидели в Нордеме своего подкидыша, напрочь забыли обо всём остальном?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
