— Госпожа очень наблюдательна. Без сомнения, я являюсь смиренным слугой Доми, но должен признать, что не всегда внимательно слушал проповеди.
— Так кто ты? — доверительно спросила Сарин. Она наконец задала вопрос, который не давал ей покоя с момента первой встречи с Духом.
Он замялся.
— Второй сын лорда Йенской плантации. Это крохотное поместье на юге Арелона.
Он вполне мог говорить правду — принцесса не старалась запоминать имен мелкой знати, ей с головой хватало герцогов, графов и баронов. Но он мог и обманывать. Дух показал себя состоятельным политиком, так что должен уметь убедительно лгать. Кем бы он ни был, его прекрасно подготовили к правлению людьми — качество, которым арелонская знать в большинстве своем не отличалась.
— Как долго… — начала Сарин, отворачиваясь от стены. И, задохнувшись, окаменела на месте.
Дух светился.
Рассеянный свет шел откуда-то изнутри; она видела очертания костей, высвеченные вспыхнувшей в его груди непостижимой силой. С открытым в беззвучном крике ртом элантриец рухнул на пол; свечение вдруг ярко вспыхнуло, и он забился в судорогах.
Сарин бросилась к нему и остановилась, не зная, что делать. Она решительно стиснула зубы, приподняла его голову и положила на свои колени, чтобы он не бился о холодный мраморный пол. И тут она что-то почувствовала.
По рукам побежали мурашки, по спине поднималась ледяная дрожь. Что-то большое, необъятное напирало на нее. Казалось, что воздух обернулся коконом вокруг Духа. Принцесса больше не могла видела сквозь него: свет окутывал все тело. Ей почудилось, что элантриец растворяется в чистейшей белизне; если бы не тяжесть на руках, она решила бы, что он исчез. Судороги так же внезапно прекратились, и Дух обмяк.
Он начал кричать, изо рта рвался монотонный, бездушный крик, полный вызова. Свет исчез почти немедленно, и Сарин осталась сидеть с колотящимся сердцем, покрытая холодным потом, тяжело и часто дыша.
Через секунду веки Духа дрогнули и открылись. Выражение глаз медленно обрело понимание, он вяло улыбнулся и откинулся на поддерживающую его руку.
— Когда я открыл глаза, то решил, что на этот раз умер наверняка.
— Что случилось? — с беспокойством спросила принцесса. — Позвать на помощь?
— Нет, это становится обычным явлением.
— Обычным? — медленно переспросила Сарин. — Для всех нас?
Дух слабо рассмеялся.
— Нет, только для меня. Дор выбрала меня и теперь упорно пытается уничтожить.
— Дор? Какое отношение к Элантрису имеет Джескер?
— Выходит, прекрасная принцесса интересуется различными религиями? — улыбнулся Дух.
— Прекрасная принцесса интересуется многими вещами. Я хочу знать, почему «смиренный слуга Доми» считает, что его пытается убить всеведущий дух Джескер?
Элантриец попытался приподняться, и она помогла ему сесть.
— Мои приступы имеют отношение к Эйон Дор, — устало объяснил он.
— Это языческая легенда.
Тем не менее после увиденного словам Сарин не хватало убежденности.
Дух приподнял бровь.
— Значит, тебя не удивляет, что мы существуем в телах, которые не могут умереть, но наша древняя магия — всего лишь легенда? Вроде бы я видел при тебе сеона?
— Тут совсем другое… — Принцесса замолчала, вспомнив Эйша.
Элантриец отвлек ее от печальных мыслей. Он поднял руку и начал рисовать в воздухе. За его пальцем потянулись светящиеся линии.
За последние десять лет учителя Корати постарались принизить могущество элантрийцев, несмотря на существование сеонов. К ним привыкли, воспринимали почти как благосклонных духов, посланных Доми для защиты и помощи людям. Сарин учили, и она верила, что магия Элантриса была обманом.
Но сейчас перед ней светилось доказательство, что о былой мощи рассказывали правду.
— Научи меня, — прошептала принцесса. — Я хочу понять.
Только гораздо позже, когда город накрыла ночь, Сарин позволила себе расплакаться. Большую часть дня Дух рассказывал ей все, что знал об Эйон Дор; судя по всему, он провел пространное исследование. Девушка слушала и наслаждалась компанией, а заодно и позабыла о грустных мыслях. Они не заметили, как за окнами часовни опустились сумерки, и Духу пришлось прерваться, чтобы подыскать ей место для ночлега.
Сейчас она свернулась калачиком и дрожала от холода. Две ее соседки крепко спали без одеял, несмотря на холодную ночь. Остальные элантрийцы, казалось, не замечали изменений в температуре воздуха так, как она; Дух утверждал, что причина в переходном состоянии, в котором застыли их тела, ожидая, пока Дор закончит превращение. Но Сарин все равно мерзла.
Холод не улучшил ее настроения. Она прижалась к твердой каменной стене и вспоминала потрясенные взгляды придворных. Большинство свежеиспеченных элантрийцев шаод настигал ночью, и их обнаружение проходило достаточно тихо. Но превращение Сарин свершилось на глазах всего аре-лонского двора, да еще и на собственной свадьбе.
От полнейшего унижения спасала только мысль, что ей больше никогда не придется глядеть им в глаза. Слабое утешение, ведь по той же причине она никогда не увидит отца, мать или брата. Она потеряла Киина и его семью.
И если раньше принцесса никогда не страдала от тоски по дому, то сейчас ее накрыла накопившаяся за годы разлук волна грусти, которая подкреплялась осознанием полного поражения. Дух расспрашивал о новостях снаружи, но тема оказалась для нее слишком болезненной. Скорее всего, престол занял Телри, а как следствие, Хратен без труда обратит Арелон.
Слезы лились беззвучно. Сарин плакала о несостоявшейся свадьбе, об Арелоне, о безумии Эйша и об унижении, которое должно терзать Ройэла. Хуже всего ранили мысли об отце. Сердце наполнялось глухим ужасом, когда она думала, что никогда больше не услышит его любящих поддразниваний, не почувствует безоговорочного, всепрощающего одобрения.
— Госпожа? — нерешительно прошептал у окна глубокий голос. — Это вы?
Потрясенная девушка подняла заплаканное лицо. Неужели ей послышалось? Не может быть…
— Леди Сарин? — Голос Эйша.
И тут она увидела его, висящего над подоконником; эйон в центре чуть светился, но все же был вполне различим в темноте.
— Эйш? — тихо, боясь поверить в удачу, спросила она.
— Доми благослови! — воскликнул сеон. Он без промедлений подлетел к хозяйке.
— Эйш! — Дрожащей рукой Сарин утерла глаза. От шока в голове звенело, а тело казалось легким как перышко. — Ты же никогда не произносишь имя Доми!
— Если он привел меня к вам, то я готов стать первым сеоном в истории Корати. — Эйш радостно замерцал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
