там потолки падали. Так мне офицеры аплодировали. Потому что время пришло. Нельзя было допускать, чтобы Союз развалился, и нельзя было допускать, чтобы все границы стали нараспашку, чтобы люди что хотели, то и творили. Надо, надо восстанавливать старые порядки. Я думаю, что это время еще наступит. Если бы Сталин тогда не умер — все бы по-другому пошло. Я знаю, какие у него были планы. На меня и на Джугу. Он преемника себе воспитывал. Настоящего, а не как эти… Кто потом его на съезде охаживал. Суки и перерожденцы. Не успел.
— А что Джуга?
— Когда Сталина не стало, он исчез. Поговаривали, что уехал к Энверу Ходже в Албанию. Году в 68-м я его видел — он приезжал в Москву, у него умерла любимая жена, Лариса-Лилиан. Он вывез ее за границу еще до 53-го. Такая красавица! Но после ее ухода он совсем потерялся, уговаривал меня, что надо делать революцию, иначе этот бардак не закончится…
— А вы?
— А что я? У меня другая жизнь. И я его методы не приемлю. Кто же знал, как все потом обернется… Я ведь был консультантом у Брежнева — зачем он меня взял, не знаю — по политическим вопросам, на общественных началах; деньги я у него не получал, но на пайке кремлевском находился, путевки мне давали, машину. Книги у меня регулярно выходили. Лет сорок я уже пишу. Псевдоним себе взял — по фамилии комиссара Жухрая из «Как закалялась сталь». Самая первая — «Владимир Ильич Ленин — вождь Великого Октября». Она была издана 100-тысячным тиражом. Я — обычный человек, профессор, член Союза писателей. Других чинов мне не надо!
…После порции мяса писатель Жухрай подобрел. Он уже не требовал, чтобы я не разгибаясь писала под его диктовку. С удовлетворением выслушал, что по итогам соцопроса среди российской молодежи, проведенного в марте 2008-го к 55-летию со дня смерти Иосифа Сталина, выяснилось, что наши мальчики и девочки в отличие от поколения их пап и мам Отца народов очень даже уважают и считают едва ли не величайшим деятелем ХХ века…
Я все же решилась задать ему самый главный вопрос:
— Владимир Михайлович, но почему вы так похожи на Сталина? Вы — его сын?
— Я не буду ничего объяснять. Для меня это было бы счастьем. Но сам Сталин мне ни разу ни о чем подобном не говорил. Только однажды, когда мой отчим, Мироненко, который меня воспитывал, председатель лечкомиссии ЦК, попал в переделку и под трибунал, я пришел к Сталину. А я тогда не знал, что Мироненко мне не родной. «Как же так — говорю, — он мой отец!» «Он тебе не отец!» — ответил вождь. «А кто мой отец?» — «Посмотри в зеркало».
http://www.mk.ru/blogs/idmk/2008/05/21/mk-daily/353986/[4]]
О В. Жухрае, его сыне С. В. Мироненко и о наших архивах.
10 июня, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/06/10/
В предыдущем посте я выложил интервью с В. Жухраем, известным «историке», настолько известном, что его шизоидные опусы даже в ПСС представлены и приписаны И. В. Сталину.
В этом интервью Жухрай проговорился, что у него такой почерк, что от почерка Сталина его отличить невозможно. Давайте просто подумаем: это у него наследственно-приобретенный почерк или он когда-то упорно тренировался в подделке сталинского почерка? Как думаете?
А теперь такой факт. Сынок этого Жухрая — хорошо известный бывший директор Госархива С. В. Мироненко. Да-да, именно тот Мироненко, который недавно прославился тем, что на свет божий вынул документы, согласно которым подвиг 28 панфиловцев — фейк.
А как Мироненко в директора Госархива попал? Вот осмелюсь предположить, что его папа, мастерски копирующий почерк Сталина, уже давно там, в Госархиве, трудился в поте лица, сочиняя резолюции Сталина на чем попало, в том числе на «расстрельных списках», поэтому по блату сынка туда и пропихнул.
Когда появились документы о 28 панфиловцах, я высказал мнение, что это позорная фальшивка. Мне почти никто не поверил. Наверно, поверить в то, что папа С. В. Мироненко, этот Жухрай, посещал Сталина на даче, переодевшись монахом, легче.
Семейный подряд в Госархиве. У отца почерк, как у Сталина, а сын — директор архива.
20 июня, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/06/20/
Посоветовали этот текст из поста о советско-финской войне выложить отдельно. Что я и делаю.
Оригинал взят у p_balaev в Советско-финская война. (часть 8)
Я сознательно не стал в главе о советско-финской войне касаться одного очень забавного документа. Но вот именно этот документ нельзя пропускать, если в биографии Климента Ефремовича Ворошилова разбираться хоть сколь-нибудь тщательно. Им очень часто оперируют военные историки.
Когда я впервые увидел этот документ, то долго был в полном недоумении. Такое впечатление, что его составляли и подписывали люди, которые абсолютно не понимали, что они подписывают. Полное несоответствие названия содержанию, а содержания предназначению. А сам текст… Такие бумажки в народе принято называть филькиными грамотами.
О наличии фальшивок в наших архивах уже говорят в открытую. Но пока еще мы не осознаем всех масштабов той работы, которая там проделана группой очень удивительных товарищей. Кажется, личность одного из этих товарищей мы установить можем.
Предпоследним главным архивистом России значился Сергей Владимирович Мироненко. Он, будучи директором Государственного архива Российской Федерации, сказал однажды очень умные слова, что историк обязан работать в архивах. Я полностью согласен с этим утверждением господина Мироненко. Но я в архивах не работаю, я себя историком не считаю, я пропагандист и публицист. Да я бы и не прочь стать историком и сидеть в архиве, но здесь вопрос уже в другом: собрание каких документов можно называть архивом?
Когда недавно господин С. В. Мироненко обнародовал документы о 28-ми панфиловцах, поднялся страшный кипишь в историко-патриотических кругах. Мироненко упрекали в том, что он, заявляя, что документы из архива свидетельствуют о фальсификации подвига панфиловцев фронтовым корреспондентом «Красной Звезды», неправильно трактует их. Я в ЖЖ указывал возмущающимся, что бумажки, представленные Мироненко, выглядят «немного» странновато, они больше на липу похожи. Во-первых, там какая-то странная регистрация. Во-вторых, документы секретные, но в них секретной информации… нет. Я понимаю, что те, кто не сталкивался с секретным делопроизводством, могут думать, будто секретить можно любую бумажку, если есть желание информацию в ней сделать доступной только строго определенному кругу лиц. Уверяю вас, это не совсем так. Вернее, совсем не так. Засекречиванию подлежит только документ, в
