Льняной пояс, который носил Иеремия, символизирует чрезвычайную близость между Богом и Его народом (11). Затем пояс был спрятан в расселине скалы у Евфрата. Вероятней всего, имелось в виду местечко Фара, которое находилось неподалеку от Анафофа, родного города пророка. Слово «Фара» может означать Евфрат и таким образом подразумевает связь с месопотамской империей. Это, очевидно, намек на то, что Иудея приняла ассирийскую религию, или указание на угрозу плена в Вавилоне. (На самом деле плен принесет скорее возрождение, чем разрушение; см.: 24:5–7.) Многие дни в ст. 6 означают, что иудеи много дней пребывали в грехах (ср.: ст. 10). Несомненно, этот грех и был причиной их гибели.
В ст. 12 странное высказывание Иеремии вызвано тем, что пророку пришлось прибегнуть к языку притчи. Он сравнивает иудеев с пустым сосудом, который станет вместилищем Божьего гнева. Вино и опьянение в Писании часто символизируют ярость, суд, безумие (12а). Смятение народа, вызванное карой Божьей, сравнивается с опьянением не только здесь (25:15—16). Вожди народа сами поведут его навстречу гибели и за это будут наказаны строже остальных (ср.: 22:18—19,24—27; 4 Цар. 24:1–4,8–17; 25).
Остальная часть гл. 13 посвящена трем различным темам. Ст. 15—17 обращены ко всей Иудее в целом. Пророк продолжает увещевать иудейский народ. Темнота и мрак — это классические символы обреченности и бедствия (ср.: Иез. 30:3; Ис. 9:1–2; Ам. 5:18). В древности люди боялись темноты, так как способы искусственного освещения были весьма несовершенны и ограничены. Тьма ассоциировалась со страхом и смертью. Как видим, Иеремия все еще питал сладкую надежду уговорить соплеменников покаяться. Если же они и на этот раз не послушают пророка, ему останется лишь оплакивать их злосчастную судьбу. Оплакивание гибнущего народа встречалось уже и раньше (ср.: 9:1).
Второй отрывок содержит обращение Иеремии к царю и царице лично. Очевидно, это царь Иехония и его мать Нехушта, вдова Иоакима (4 Цар. 24:8). В те времена существовал официальный титул царицы–матери, занимавшей второе после царя место в стране (3 Цар. 15:13). Пророк призывает их смириться и приготовиться к пленению, он предупреждает, что Иудея будет опустошена, а города, лежавшие к югу от Иерусалима, падут еще раньше (19).
Последнее пророчество обращено к вождям народа (20—27). Иеремия вновь употребляет сравнение с женщиной (дочь Сиона). Пророк высмеивает «дружбу» Иудеи с вавилонянами (ср.: 4 Цар. 20; Ис. 39:1–7). Постоянно заключая неугодные Богу военно–политические союзы, иудеи сами навлекли на себя агрессию ассирийцев. Предстоящие страдания сравниваются с муками роженицы. За свои грехи Иудея подвергнется разорению и сраму (22, 26—27). Вновь используется метафора блудодеяния для описания духовных непотребств и отступничества от Бога (27; ср.: 2:20). Все женские образы даны Иеремией бессистемно и являются ярким примером его поэтического таланта. В финальных строках дан образ ритуальной нечистоты. Из–за того, что иудеи осквернились идолопоклонством, они стали мерзки для Бога, «нечисты» в Его глазах (Доколе же?). Вопрос этот риторический; сила ст. 23 в том, что Иудея не способна измениться.
14:1 — 15:21 Меч, голод и моровая язва
14:1–10 Засуха
В древнем Израиле никогда нельзя было быть уверенным в наличии воды. Огромные колодези (3), высеченные в камне и облицованные («разрушенные колодези» в 2:13 — это те, чья облицовка была повреждена), накапливали воду во время сезона дождей и могли служить источниками воды во время засухи. Тем не менее в данном случае засуха длинная и жестокая. В наши времена также печально известны страшные последствия такого несчастья.
Итак, поскольку вода была жизненно необходима, ее изобилие считалось Божьим благословением, а засуха, напротив, была одним из ветхозаветных проклятий. Засухой Господь угрожал народу в случае неповиновения (см.: Лев. 26:18—19; Втор. 28:12,24). Точная дата описанной здесь засухи неизвестна. Судя по соседству мена и голода в ст. 12, это происходило перед самым нашествием вавилонской армии.
Описание засухи переходит в молитву измученных людей, признающих свою вину и через пророка обращающихся к Богу за помощью. Эта молитва напоминает псалмы — «плачи» (напр., Пс.43). С момента исхода из Египта Господь был Спасителем и надеждой Израиля, однако теперь Он отказывается помочь иудеям, чтобы они осознали свою вину. Они в отчаянии оттого, что Единственный их Помощник отказывает им в помощи. Ответ Господа звучит пугающе. Он обращается к народу сему, избегая говорить «Мой народ» (9; ср.: 9:7).
14:11—22 Поздно молиться
Запрет на молитву (11; ср.: 7:16; 11:14) в данном случае означает, что Господь не отменит обещанного наказания и станет безжалостно истреблять их не только мечом войны, но и засухой и голодом, моровой язвой. Эти бедствия перекликаются с проклятиями из Втор. 28:15—68.
Очевидно, лжепророки призывали народ Иудеи не бояться именно этих проклятий, обещанных в случае нарушения завета. Такие пророки могли сыграть роковую роль в судьбе целого народа, поэтому лжеучительство считалось одним из наиболее гнусных преступлений (15—16).
В ст. 17—18 Господь через Иеремию вновь оплакивает судьбу непокорного народа. Хотя Он и собирается покарать Иуду, страдания людей не оставляют Его безучастным.
Следующая дальше молитва вновь перекликается со строками некоторых псалмов (14:19–22; ср.: Пс. 73; 78) и выражает протест против страшной кары, уготованной иудеям. Пророк кается от имени всего народа и умоляет не разрывать «завета… с нами», хотя Господь уже запретил ему молиться об иудеях (11), так как в устах Иеремии, верного израильтянина, сама молитва могла звучать как обещание милости (см. ниже: 15:19–21).
15:1—9 Слишком поздно для сострадания
В ответ на молитву Иеремии в 14:19—22 Господь повторяет, что суд неизбежен. Моисей и Самуил упоминаются здесь не случайно. Моисей молитвами отвратил от народа гнев Божий (Исх. 32:9—14; Чис. 14:11–20; Втор. 9:18–20). Благодаря Самуилу были побеждены враги иудеев (1 Цар. 7:5–11; 12:10–25). Но теперь судьба народа предрешена. Каждого ждет гибель: смерть от болезни, гибель от меча, от голода, а для тех, кто выживет, — плен. Описание предстоящих ужасных бедствий усиливается в конце ст. 3, где все мироздание, кажется, готово послужить Божьему намерению изгнать неверный народ с земли, которую Он им некогда отдал.
Упоминание в тексте царя Манассии отсылает нас к эпизоду в 4 Цар. 23:26. Хотя иудеи веками оскорбляли Бога нечестием, царь Манассия стал как бы воплощением греха отступничества в самом крайнем его проявлении. Манассия принес в жертву Ваалу собственного сына (см.: 4 Цар. 21:6,16).
Ст. 5—9 можно понять так, что судьба Иерусалима решена — слишком поздно, иудеи уже доказали, что недостойны завета (6а, 7в). Вместо того чтобы устремляться к Богу, они оставили Его (ср.: 3:11–14). Угроза всеобщей гибели полностью противоречит обещанию, данному некогда Аврааму (8; ср.: Быт. 22:17). Родившая семерых здесь — символ полноты материнского счастья, но теперь она «испускает дыхание свое», «постыжена и посрамлена» (9).
15:10–21 Исповедь Иеремии и полный любви ответ Бога
Итак, вновь перед нами сетования Иеремии, горько жалующегося на свою нелегкую судьбу пророка. Сограждане ненавидят и проклинают его за все, что он им говорит. Они относятся к нему так, словно он презренный ростовщик (10). Ст. 10–21 построены как два сетования пророка, обращенные к Господу. (На ст. 10 отвечает ст. 11; на ст. 15—18 отвечают ст. 19—21.) Иеремия проклинает тот день, когда он родился, тем самым подвергая сомнению персональную заботу о нем Господа Бога (10; ср.: 20:14–18; 1:17–19). В ответ Господь заверяет пророка, что его ждет признание сегодняшними врагами. Это обещание исполнилось, когда к опальному пророку стал обращаться за советом царь Седекия (37:3).
Вопрос в ст. 12 звучит риторически, подчеркивая гибельность и неотвратимость грядущей кары. Железо, добываемое в северных горах, славилось своей твердостью. С ним сравнивается мощная армия Вавилона. Тут же напоминание пророку о том, что «железным столбом и медною стеною… против царей Иуды» поставил его Господь (1:18). Ст. 13—14 подтверждают неотвратимость кары. Воины Вавилона беспрепятственно расхитят имущество иудеев, которые пойдут с ними «в землю, которой… не знаешь», то есть в Вавилон.
Иеремия продолжает сетовать на невыносимость своей жизни, умоляя отомстить его врагам, «гонителям» (15—18). Тут Иеремия использует слова и образы, которые повсеместно встречаются в молитвах об избавлении от вавилонского пленения. Образ неисцеленной раны встречался в 8:22. Фраза об имени Господнем, нареченном на пророке, встречалась ранее в речи иудеев (16; ср: 14:9). Обвинение Бога в обмане перекликается со словами о лжепророках (18; ср. 4:10). Таким образом, можно смело проводить параллель между личным опытом пророка и опытом всего иудейского народа.
