— это было и в тяжелой челюсти, и в чуть с горбинкой носу, и в высоких, выраженных скулах. Лер по выправке, по гордому поставу головы, по широкому развороту плеч. Возможно, и по воспитанию — в собственном безумии могут признаваться только сильные, уверенные в себе люди. Блек не выглядел опасным — да, большой, да, выше на голову, как и Брок, да, мрачный, но… В отличие от того же Грыза, воспитанный. От такого не ждешь подлости. Стоило признать: три года самостоятельной жизни, Грыз и Джеймс так не научили её ждать подлости от любого, особенно от лера и офицера. Хотя Джеймс, её бывший жених, оказался той еще сволочью. О мертвых или хорошо, или ничего, кроме правды. Правда была в том, что Джеймс был болтлив и несдержан, и плевать хотел на чувства своей молодой и глупой невесты, не знавшей правды об истинных отношениях между мужчинами и женщинами.
Блек чуть наклонил голову вниз, чтобы посмотреть прямо в глаза Клер:
— Лера, я очень серьезен.
— Я поняла. Постараюсь не допустить ошибок, — сказала она уклончиво, ведь понятие ошибки в данном случае каждый трактует сам.
Блек помолчал, опуская взгляд чуть ниже, куда-то в область носа Клер, что было предписано этикетом, вздохнул и, развернувшись, снова пошел первым.
— Обратите внимание, Клер, на синий свет среди развалин. Это не следы проклятья чумной Полли, его сняла нера Ренар. Синее сияние — это тепло живого существа. Если заметите его — сразу же сообщайте мне.
Он обернулся на Клер, и та послушно кивнула. Блек сделал пару осторожных шагов в сторону заваленного обломками тоннеля и, стащив с плеча тяжелый мешок, принялся доставать оттуда маячок — мужчина заметил первую трещину, змеившуюся по неровной стене.
Они быстро втянулись в странный ритм — медленный проход, обследование случайных образовавшихся из-за завалов карманов, установка маячков, спуск вниз или, наоборот, подъем на другой уровень, проверка там, и снова осторожно вперед, ища трещины и источники тепла.
В одном из тупиков, плотно заваленном кирпичными обломками, почти не дающими шансов на выживание, Блек внезапно стащил с себя мешок и приказал Клер:
— Не входите сюда — тут все может обвалиться.
Клер любопытно заглянула в небольшой, узкий лаз — только-только Блеку по ширине плеч, и то кое-где он был вынужден пробираться боком:
— Грег?
— Тут источник тепла… — хрипло пояснил он, старательно протискиваясь между узкими стенами.
— Грег, вы не сможете сами достать — для вас слишком мало места. Позвольте мне!
Он, опускаясь на колени и с помощью магии, не иначе, приподнимая кусок кирпичной кладки, проворчал:
— Лучше кепку свою одолжите… Хотя нет… — Он стащил с себя каску и положил на обломки. — Я нашел лучшее решение.
Обломки под весом каски зашевелились и посыпались пока еще мелким ручейком вниз. Блек обернулся на Клер:
— Стойте… Не подходите — тут опасно.
Впрочем, это он сказал зря — Клер уже приблизилась в нему, подавая кепку — все равно тащила её в кармане. Блек скептически посмотрел на Клер и кепку и вместо слов сунул ей в руки свою каску:
— Держите лучше это. — он споро полез под обломки.
— Грег… — раз он не рискнул прибегать к её помощи, Клер предложила новый вариант: — Может, мне быстро подняться на поверхность, сообщая о находке?
Блек проворчал куда-то в кирпичное крошево, почти по талию уходя змейкой под завал и отталкиваясь от пола ногами, в попытке сильнее ввинтиться под обломки:
— Не стоит…
Он аккуратно подал назад, выворачивая руку, и почти наугад кинул в каску Клер… Грязное, все кирпично-рыжее из-за мелкой крошки, мяукающее существо.
— Надеюсь, вы ничего не имеете против кошек, Клер… — сказал мужчина, тут же еще глубже зарываясь под кирпичи. Откуда-то далеко глухо, кашляюще, донеслось: — ах ты глупое создание! Да я же тебя…
Клер испуганно вздрогнула, а Блек спокойно закончил:
— …все равно достану… — он, раздирая брюки пополз назад, таща в ладони еще двух котят. Блек еле выпрямился, вжимая голову в плечи и откашливаясь — с волос, ставших рыжими, падала мелкая кирпичная пыль.
Он сунул котят в каску Клер:
— Вот… Еще двое пострадавших. Жаль, молока нет… — он кончиком пальца провел по грязной мордочке одного из котят. — Терпите до поверхности. Надеюсь, ваша мама-кошка оказалась удачливее вас и не попала под обвал.
Клер внимательно рассматривала мужчину, рисковавшему собой из-за котят.
— Вы знали, что там всего лишь котята?
Мужчина отвлекся от котят, которые пытались зубами и когтями вцепиться в его пальцы:
— Нет. Я думал, что там может быть кошка или небольшая собака — три котенка лежали, тесно прижимаясь к друг другу, и выдавали одно тепловое пятно на троих. А что?
— Вы точно считаете себя опасным?
Блек потемнел лицом, доставая из кармана платок и вытирая лицо от пыли:
— К сожалению, это так и есть.
— Понятно, — нахмурилась Клер и подалась назад, выбираясь из тесного тупика. Иногда она не понимала мужчин.
* * *
Вик столкнулась с такой же проблемой — она не понимала мужчин. Точнее, Кита. Если быть еще точнее, Марка. Зачем он, полагая, что умрет, вложил в неё столько своих воспоминаний? Если мысли о расследовании еще можно было понять, то воспоминания о Бр… Ките были совершенно лишними! Зачем ей знать его предпочтения в одежде и тягу к приключениям? Причем, если мысли о расследовании приходили вместе с головной болью, то мысли о Бр… О Ките!.. Отзывались легко, без малейших сопротивлений, словно главным для Марка было не расследование дела о чернокнижнике, не расследование дела эмпата, а забота о Брендоне — да, Вик сдалась под напором Марка.
Кита провели в вечернюю гостиную — в кабинете Стивен еще пытался найти хоть какие-то зацепки по краже. Вик пришла почти сразу же — Брендон, как и утром, стоял прислонившись к спинке кресла и не пытаясь сесть. Вряд ли Поттер был настолько невежлив, что запретил садиться — видимо, сам Брендон не считал для себя возможным делать это. Он задумчиво осматривал гостиную — отделанная темным деревом, с тяжелой мебелью прошлого века она больше подходила мужчине. Этим она очень нравилась Вик — тут не было сентиментальных салфеточек с вышитыми изречениями и надписей богословов, заключенных в рамки и повешенных на стены. Тут висели простые, потемневшие от времени картины природы: горы, бушующий океан, какой-то вечерний в косых лучах заходящего солнца лес.
Гостиная была ярко освещена — горели бра на стенах, пело пламя в камине, хоть Вик больше нравилось, когда тут царил полумрак.
— Добрый вечер, Брендон.
Где-то глубоко
