В этом месте следует сделать небольшое отступление. Группе ящеров, к которой принадлежат пситтакозавры, суждено великое и славное будущее. Ее представители станут доминантной группой травоядных Северной Америки, и «доминантной» в данном случае значит, что пять шестых всех остатков динозавров в некоторых отложениях будет принадлежать им. В Азии их черепа породят легенду о грифонах, которая переживет века. Речь идет о цератопсах, рогатых динозаврах, из которых самым известным, наверное, является трицератопс. Однако в сеномане это будущее еще впереди: истинного расцвета цератопсы достигнут лишь незадолго до вымирания.
Пситтакозавры не слишком напоминали своих будущих дальних родичей. Дальних – потому что они принадлежат к боковой ветви основного эволюционного ствола. А найти сходство между увенчанным костяными гребнями и рогами великаном и пугливыми быстроногими зверями весьма скромных (для динозавра) размеров может только биолог.
Если поздние цератопсы были носорогами и быками своей эпохи, то пситтакозавры – скорее газелями. Самые крупные особи пситтакозавра сибирского едва превышали длиной два метра, а весом – 20–25 килограммов. Рогов и гребней у них тоже не было: некоторые виды могли похвастаться костяными наростами на щеках и над глазницами, у остальных и того не имелось. Передвигались животные на задних лапах, лишь время от времени опускаясь на все четыре, в отличие от своих приземистых потомков. Шкуру их покрывала чешуя: крупные чешуйки были разбросаны несимметричными узорами, мелкие заполняли пространство между ними. А по верхнему краю уплощенного с боков хвоста росли длинные – около 15 см – полые иглы. Для чего им было это хрупкое украшение – не совсем понятно. В качестве оружия оно совершенно непригодно. Считается, что с помощью таких флажков ящеры подавали друг другу сигналы в подлеске.
Мы довольно много знаем об их поведении и экологии. Пситтакозавры питались жесткой растительностью, но не жевали: вместо этого пища измельчалась у них в желудке при помощи зобных камней. Рождались они совсем крошечными – длиной буквально в ладонь – и росли, по сравнению с птицами или млекопитающими, медленно: лишь в три года они достигали веса в один килограмм. Максимального размера они достигали лишь к восьми-девяти годам, а жили немногим дольше: лет двенадцать. Детеныши пситтакозавров были вполне самостоятельны, однако малые размеры делали их беспомощными даже перед мезозойскими млекопитающими: известен скелет триконодонта Repenomamus с остатками маленького пситтакозавра в брюшной полости. Поэтому детенышей у ящеров рождалось много – прекрасно сохранившийся образец пситтакозавра в гнезде вместе с родительницей включает остатки тридцати четырех потомков, – и на протяжении долгого времени они находились под присмотром родителей, в норе, где вылуплялись из яиц, и позднее: семейные группы этих ящеров включают детенышей из нескольких последовательных кладок.
Однако все остатки пситтакозавров находят исключительно в Азии. И это приводит нас к парадоксу эволюции цератопсов вообще. Дело в том, что первый ее этап проходил, судя по ископаемым, на Азиатском континенте. Приблизительно в альбскую эпоху цератопсы проникли через Берингов перешеек в Западную Америку (отделенную тогда от Восточной – так называемой Лаврентии мелким и широким Внутренним морем). И дальнейшая их эволюция шла там, лишь временами выплескивая пену в направлении исторической родины. Зубы каких-то примитивных цератопсов находят в верхних слоях свиты Седар-Маунтин, но это не родичи пситтакозавра, а некие предки более продвинутых представителей группы. Тем не менее, если они сумели мигрировать из Азии в Америку, можно предположить, что это удалось и самым распространенным из современных цератопсов. Или – с той же вероятностью – что отличить одних от других можно, только пересчитав пальцы на передних лапах.
И сквозь прозрачный, просвеченный полуденным солнцем лес шествовали, покачиваясь на ходу, бесчисленные титаны.
Динозавровая фауна Земли Толля сходна с уже многократно упомянутой пачкой Массентачит, а там одновременно и в одном и том же ландшафте обитали: три или четыре вида нодозавров (Sauropelta, Animantarx, Peloroplites и, кажется, Cedarpelta), протогадрозавр Eolambia caroljonesa, некий игуанодонтид, авторами замененный ясности ради на тенонтозавра, гипсилофодонт Zephyrosaurus, завропод Abydosaurus, некие, только по зубам известные, разновидности пахицефалозавров, примитивных цератопсов и мелких завропод – и все это только травоядные! На самом деле ничего экстраординарного в подобном биологическом разнообразии нет: это становится ясно, стоит окинуть непредвзятым взглядом фауну заповедника Серенгети. Можно даже предположить, что оно было куда большим. Мы еще очень и очень многого не знаем о палеоэкологии мезозоя.
Он даже не выглядел особо необычным – лежавшая на узкой песчаной косе зеленая рептилия напоминала азиатского крокодила-гавиала.
Это существо немецкая экспедиция могла бы и не встретить, если бы авторам не захотелось упомянуть о его сородичах в бестиарии: из них получится хороший пример.
Доцент Беренс сильно преувеличил, говоря, что подстреленное животное с трудом можно отнести к рептилиям. Наоборот: с точки зрения систематики оно расположено близ самого корня эволюционного дерева диапсид – группы, объединяющей динозавров/ птиц, крокодилов, ящериц/змей и еще несколько вымерших групп, в том числе ихтиозавров, плезиозавров и птерозавров. Проще сказать, какие рептилии не относятся к диапсидам: это звероящеры, предки млекопитающих, и, как ни странно, черепахи, хотя некоторые палеонтологи считают черепах сильно измененными диапсидами. (Классификация эта связана с устройством черепа: у диапсид в нем имеются два отверстия и две скуловых дуги, у синапсид – млекопитающих, в том числе нас с вами, и их предков – одно отверстие и одна скуловая дуга, а у анапсид-черепах таких отверстий нет вовсе, их череп – просто массивная костяная коробка.)
Мезозойский псевдогавиал, с которым столкнулась немецкая экспедиция, в действительности принадлежит к отряду Choristodera. Систематики не до конца определились, куда его приткнуть: то ли хористодеры ближе к очень примитивным ящерицам, то ли к еще более примитивным архозаврам. В последнее время вторая точка зрения доминирует. Слово «примитивный» тут следует понимать исключительно в смысле систематики: хористодеры появились в триасском периоде и вымерли окончательно лишь в начале миоцена, пережив динозавров на многие миллионы лет.
Все хористодеры – водные животные. Они не дали гигантских форм, подобно плезиозаврам или крокодилам: самый крупный их вид едва достигал в длину трех метров. Однако они были отлично приспособлены к водной среде, прекрасно плавали, могли выползать на берег, а главное – жили по преимуществу в пресной воде, занимая нишу речных и озерных хищников. Внешне они напоминали маленьких крокодильчиков, а хампсозавры, с одним из которых столкнулись исследователи, – скорее гавиалов, с их вытянутыми челюстями, предназначенными для того, чтобы резким боковым движением ухватить скользкую рыбу. Крокодилы способны в броске вперед преодолеть полторы длины своего тела; хампсозаврам строение конечностей не позволяло проделывать такие трюки, и засадными охотниками они не стали, зато рыбная ловля была в пределах их возможностей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
