они переселились сюда? – старался вспомнить Роберт. – Три года назад? Четыре?»
Эти женщины не пытались завести знакомства среди обитателей Милфорда, держались особняком; у обеих был такой вид, будто им вполне хватает общества друг друга.
Когда Роберт остановил свой автомобиль у высоких железных ворот, он увидел, что там стоят еще две машины. Достаточно было взглянуть на ближайшую – такую незаметную, ухоженную, скромную, чтобы понять, чья она. «В какой другой стране мира, – подумал Роберт, – полиция старается быть такой вежливой и предупредительно-ненавязчивой?»
Он поглядел на вторую машину и увидел, что она принадлежит Хэлламу – местному инспектору, классному игроку в гольф.
В полицейском автомобиле сидели трое: шофер, а на заднем сиденье – женщина средних лет и то ли ребенок, то ли юная девушка. Шофер скользнул по Роберту мягким, отсутствующим и все замечающим полицейским взглядом, а затем отвернулся. Лиц у сидящих сзади Роберту рассмотреть не удалось.
Высокие железные ворота были закрыты – Роберт не помнил, чтобы они когда-нибудь вообще бывали открыты, – и он толкнул одну из железных половинок, не скрывая любопытства. Ворота с их плоскими железными листами были сделаны явно все с той же целью – укрыться от посторонних взглядов. Стена была слишком высока, чтобы можно было что-то разглядеть с улицы, и, кроме крыши и труб, заметных издали, Роберт Блэр никогда не видел дома Фрэнчайз.
Его ждало разочарование: дом оказался уродлив. Все там было немножко не так, как хотелось бы: окна неправильного размера, слишком широкая дверь, слишком высокие ступени, и в целом у дома было хмурое выражение. Пока Роберт шагал через двор к негостеприимной двери, он догадался, что` ему напомнил этот дом: собаку, внезапно разбуженную шагами прохожего и еще не знающую, что делать – накинуться на него или попросту залаять. «Что вам тут надо?» – вот с каким выражением глядел на чужака этот дом.
Он не успел позвонить, как на пороге появилась не горничная, а сама Марион Шарп.
– Я увидела вас в окно, – сказала она, протягивая ему руку, – и боялась, что вы позвоните: мама обычно отдыхает в это время. Я надеюсь, что нам удастся поговорить до ее пробуждения. Хоть бы она никогда ничего об этом не узнала! Не могу выразить, как я вам благодарна за ваш приезд!
Роберт пробормотал что-то в ответ и тут только заметил, что глаза у нее вовсе не цыганские, черные, как он думал, а серо-карие. Она ввела его в дом, и он, кладя свою шляпу на комод в передней, обратил внимание на старый, потертый ковер.
Инспектор Хэллам пристроился на краешке вышитого бисером сиденья стула и выглядел смущенно. А у окна, чувствуя себя весьма и весьма свободно, восседал на старинном стуле Скотленд-Ярд в лице молодого человека в прекрасно сшитом костюме.
Оба встали, и Роберт поздоровался с Хэлламом.
– Значит, вы знакомы? – спросила Марион Шарп. – Ну а это инспектор Грант из Скотленд-Ярда.
Пожимая Роберту руку, Грант сказал:
– Рад, что вы приехали, мистер Блэр, не только за мисс Шарп, но и за себя.
– За себя?
– Если бы мисс Шарп не имела поддержки, пусть даже просто дружеской, мне было бы трудно продолжать. Но вы адвокат, и тем лучше!
– В чем вы ее обвиняете?
– Мы ни в чем ее не обвиняем… – начал было Грант, но Марион его перебила:
– Предполагается, что я кого-то похитила и избила.
– Избила?
– Именно. Избила ее в кровь, до синяков.
– Ее?
– Девочку. Она сейчас там, за воротами, в машине.
– Разрешите, я объясню, – мягко предложил Грант.
– Хорошо, – согласилась мисс Шарп, – объясняйте. Это ведь ваша версия!
«Интересно знать, – подумал Роберт, – уловил ли Грант насмешку в ее тоне?» Роберта несколько удивило присутствие духа мисс Шарп, позволившей себе насмешливо разговаривать с представителем Скотленд-Ярда. А по телефону она не казалась такой выдержанной и смелой. Тогда в голосе ее звучало отчаяние. Быть может, присутствие союзника подбодрило ее, а быть может, у нее попросту открылось второе дыхание.
– Как раз перед Пасхой, – заговорил Грант в сжатой и точной полицейской манере, – девочка по имени Элизабет Кейн, живущая со своими опекунами около Эйлсбери, поехала на каникулы к своей замужней тете в Мэйншил, в окрестности Ларборо. Она отправилась туда автобусом, потому что автобусы из Лондона в Ларборо, проходящие через Эйлсбери, также проходят через Мэйншил. Таким образом, она могла сойти с автобуса в Мэйншиле, откуда всего три минуты ходьбы до дома ее тети. Если бы она ехала поездом, ей пришлось бы выйти в Ларборо и затем ехать в обратном направлении. В конце недели ее опекуны мистер и миссис Уинн получили от нее открытку, в которой говорилось, что ей живется у тети весело и она собирается побыть тут еще. Опекуны поняли, что девочка решила остаться в Мэйншиле до конца школьных каникул, то есть еще на три недели. Но когда она не явилась домой к началу школьных занятий, опекуны решили, что она просто разленилась, и написали тете, чтобы та отправила девочку домой. Но тетя, вместо того чтобы позвонить по телефону из ближайшего почтового отделения, сообщила Уиннам в письме, что племянница уехала от нее уже две недели назад. Обмен письмами занял бо`льшую половину следующей недели, и когда опекуны обратились в полицию, то в общей сложности девочка отсутствовала уже три недели. Полиция приняла меры к розыску, но тут девочка явилась сама. Однажды ночью она пришла домой в платье на голое тело, без чулок, в одних башмаках, еле волоча ноги от усталости.
– Сколько ей лет?
– Пятнадцать, вернее, почти шестнадцать. Она сказала, что ее похитили, увезли в автомобиле. И это все, что опекуны смогли от нее добиться за два дня. Она была в полубессознательном состоянии. Примерно через двое суток она пришла в себя и тогда рассказала им…
– Им?
– Ну да, своим опекунам, Уиннам. Полиция намеревалась расспросить ее саму, но девочка так нервничала при упоминании о полиции, что пришлось от непосредственного контакта отказаться и довольствоваться тем, что она рассказала домашним. По ее словам, когда она ждала на перекрестке в Мэйншиле, рядом остановился автомобиль, в нем сидели две женщины. Та, что помоложе, была за рулем и предложила девочке довезти ее.
– Девочка была одна?
– Да.
– Почему же никто ее не провожал?
– Дядя работал, а тетку какие-то друзья попросили быть крестной матерью их младенца, и она в тот день отправилась на крестины… Девочка сказала, что ждет лондонский автобус, но женщины сообщили ей, что автобус уже ушел, и она им поверила. Она и сама боялась, что опоздала к автобусу, а было уже четыре часа, шел дождь, начинало темнеть. Женщины предложили
