Егор, весь вспотев.
– Потому что я врач. И потому, что я никого в этом мире, кроме моих бывших коллег, не виню. Я стал тем, кто я есть, только потому, что меня предали, положили под скальпель и залезли в мозг… Однако я все равно обязан всем раненым – это моя работа.
– Но почему вы не мстите за Надю? – не выдержав, спросил Егор, сжав руку в кулак.
– Она мой клиент. Раз она мертва, клиента нету. Теперь мой клиент вы, и я закончил работу. Платила мне клиника, так что можете занести деньги на кассу, – он засмеялся и протер очки.
Выдохнув, Егор протянул руку доктору, которую тот попытался пожать. Ладонь Эдварда прошла сквозь ладонь Егора, после чего доктор снова улыбнулся и распался на кубики, вспыхнув синим пламенем. Он напоследок обронил:
– Надеюсь, мы еще увидимся. Кстати, рана брата была так ужасна часом ранее благодаря мне. Мои иллюзии сработали на отлично, не правда ли? Мой обман был повсюду, Эшби. Много что было подстроено!
Выбежав из кафе, Егор осмотрел улицу, но доктора там уже не было. Его наполнили смешанные, словно не находящие своего места в душе, чувства. Он развернулся и вернулся в кафе, и все же был рад, ведь старший с ними, и никогда, никогда его не покинет, какой бы глубокой рана ни была.
VIII
Лёша очнулся через час. К тому моменту начало темнеть, деревья окутали крыльцо длинными паутинами теней, а огни звезд ознаменовали смену дня на вечер.
– Отсюда хорошо видно звезды, – цитировал мысли брата Лёша. – В городе их мало, почти нет. Я бы хотел чаще их видеть.
Даже не повернувшись на голос, Егор закрыл глаза и улыбнулся. Колющий неподалеку дрова своим острым ломом Энтони услышал голос брата Лёши и бросил дело. С радостным криком, раскинув руки в стороны, тот обнял Лёшу и бросил что-то очень, видимо, веское на своем родном языке. Тот смущенно оттолкнул Энтони и поднялся с матраса, который Егор вытащил из дома наружу.
Был разведен костер. Луна отражала лучи солнца и освещала сухую поляну с ивой, где расположились путники. Достав припасы, Егор принялся нещадно запихивать в рот жареного оленя, которого они разогрели в микроволновке Уорвика, запивая все чаем из котелка с нагревающей пластинкой. Потерявший аппетит и корчившийся от боли в животе Лёша испуганно глотал воду, все время проверяя живот, твердо убежденный, что вскоре вода выльется наружу. Однако рука мастера зашила его плотно.
Доев, Егор достал указатель и посмотрел на точку на «Грифе». Теперь она уже не мигала, а, можно сказать, отбивала очень быструю барабанную дробь. За ее ходом было почти невозможно уследить. Увидев это, старший брат взял указатель и внимательно посмотрел в сторону, куда он указывал. Там он увидел лишь жалкий пустырь да потрескавшуюся от старости колонну.
Сердце сжалось. Поднявшись на ноги, Лёша увидел груду досок и бетонной крошки. От дома остались одни руины. Затушив костер, Энтони закинул на плечо руку Лёши, и они подошли к обломкам, как вдруг указатель пискнул и на экране показалось довольное лицо в очках, которое показало большой палец и пропало.
– Отец, – усмехнулся Лёша и положил указатель в карман. – Что же нам остается?
– Разгребать нам остается, – ответил Энтони и задрал рукава повыше. – Мой лом в свое время мог выкорчевать фундамент из здания.
– Может, наоборот? – уточнил Егор.
– Нет, все именно так и было, – уверенно ответил Энтони и принялся всколупывать огромные и маленькие куски бетона.
Большие руки выходца из церкви почти полностью покрылись потом, вены на них вспухли. Энтони упал на задницу и тяжело выдохнул. Вдруг ровно в эту секунду рана Егора на руке открылась, а гель перестал действовать. Он зажмурился, и они с братом, как два калеки, начали ногами разгребать мелкий гравий и бетонную пыль, но так ничего и не нашли. Тогда Энтони сделал последнее усилие и отвалил самый большой валун, который и открыл им вид на ржавый, с острыми и взбухшими от тяжести валуна краями люк. В этой ситуации даже ключ был не нужен. Стоило Лёше взяться за ручку и сделать упор, как рука его словно перышко взмыла в небо, а люк обнажил темный, сырой лаз.
Внутри была кромешная темнота. Вынув из кармана фонарик, что был на последних батарейках после десятков часов работы, Егор осветил комнату, застеленную пылью и каким-то туманом. Все вокруг было очень ветхим, грязным, неухоженным, но следы на полу явно отмечали, что это место до сих пор кем-то посещается. Егор понял, что, кроме отца, никого тут быть и не могло.
Картина комнаты была следующей: правая стена сверху донизу была забита полками с бумагами, приборчиками для вычисления, линзами, генераторами и разного рода научной ерундой, слева красовался большой верстак, на котором располагались недоваренные пластины, инструменты и бумаги, а центр дальней стены украшал причудливый, старый и ржавый ободок. Ободок был шириной метра в два, как и в высоту. По всей длине окружности висела плесень, ржавчина и какие-то скользкие причуды.
В комнате было очень грязно, но самое странное, что вокруг ободка была идеальная чистота. Все вещи были в углах, словно убегая от него, как магниты одних полюсов. На полу даже крошки не было рядом – все собралось по углам. К стенам приклеились листы чертежей, на полках висели блокноты.
Ровно за ободком висела бумажка, прибитая на гвоздь. С нее Егор прочел:
«Добро пожаловать, мои любимые. Я и не сомневался, что вы придете. Все, что я писал до этого, было по большей части приманкой. Я очень рад, что сообщение это читают, так что позволяю вам увидеть прекрасное – вселенную. Дабы получить пароль и код доступа, вам достаточно написать на панели справа от коллапсера модель ружья, с которым я охотился вместе с малышом Егором. Далее вам лишь нужно указать: Ain.Oa-MW:SolarsysG2V. Удачи!»
Дочитав послание, Егор прищурился и отстранился от панели, словно чем-то сильно возмущенный.
– И как старик хочет, чтобы я вспомнил то самое ружье, которое и видел-то последний раз тринадцать лет назад? – спросил Егор и повернулся к старшему брату, но тот развел руками. Энтони, как и ожидалось, просто стоял и рассматривал диковинки на полках, не обращая ни малейшего внимания на слова Егора. – Ясно, батя. Ты сделал антиворовскую защиту. Это настолько важно, что ответят на нее только люди знающие…
Егор сел на стул у верстака и согнулся пополам. В голове витало много названий, а в какой-то момент он и модели
