– То, что ты рассказал, – пока только гипотеза, – упрямо произнёс он. – Из-за отказов коммутаций гибнут люди.
– Гибнут, – согласился техник. – Мы старались не допускать несчастных случаев. Но процесс развивается лавинообразно, мы не успеваем отслеживать все сбои. Люди гибнут и будут гибнуть, чем дальше, тем больше. С этим ничего не поделаешь. Жертвуем малым, ради большого.
Ох, как не хотелось Хёду принимать безжалостную правоту этой давно забытой логики древних – логики выживания. Ох, как не хотелось верить, что человечество вновь может скатиться в мир, живущий по её законам. Нужно придумать что-то, возразить…
Но придумать он не успел, так быстро всё завертелось.
Два хлопка антигранат почти слились в один. Резко изменившийся вектор гравитации ударил Хёда наотмашь, сбил с ног. И тут же: «Стреляй в него!» – отчаянный женский крик. Когда один спасатель кричит такое другому, тело повинуется почти рефлекторно, не дожидаясь команды разума. Лаузеры сами собой скользнули в ладони, выдвинули стволы. Но стрелять Хёд не стал. Лежал у края террасы, под самым силовым экраном, и смотрел вниз, в колодец центрального зала.
По-видимому, первую гранату Эсдар взорвала, не вынимая из кармана, – чтобы обмануть следящие системы. От резкого скачка гравитации ей должно расплющить внутренности. Но она как-то сумела прыгнуть на силовой экран и взорвала вторую, отключая его. Мощность у экрана была колоссальная, он погас всего на короткую долю секунды. Эсдар не успела, – ноги ей отхватило до основания. Но та часть её, что проскочила сквозь защиту, уже летела вниз, выкашивая в два ствола всё живое. Когда она ударилась об пол, на ложементах не шевелился никто. На оранжевых куртках техников чернели прорехи ожогов, расплывались кровавые пятна.
Больше всего крови было возле тела Эсдар. Она била фонтанчиками из перерезанных артерий, растекалась густой алой лужей.
– Зачем… – почти простонал Хёд.
– Всё кончено, – тихо произнёс техник. – Она взорвала плотину.
Он сидел на полу, вытирал рукавом сочащуюся из носа кровь. Гравитационный всплеск и его задел. Хёд только сейчас осознал, что перегрузки больше нет. Вскочил на ноги.
– Эсдар, зачем?!
Женщина внизу шевельнулась. Упёрлась рукой в пол, приподняла голову.
– Мы взяли их логово под контроль, командир… большого и малого нет… жизнь за жизнь, смерть за смерть.
– Как ты могла?! Как ты могла убить людей, ты же спаса…
Он осёкся. Белого нимба ипо над её головой больше не было. Никакого не было.
Хёд удивлённо обернулся к технику:
– У неё индекс исчез. Почему? Она же ещё жива!
– Система учла свою ошибку, – тот тяжело поднялся, пошёл к краю террасы. – Больше не идентифицирует её как человека.
– Эсдар – не человек?! А кто?
– Носитель воли… хм, субстанции, решившей уничтожить нашу цивилизацию. В древности таких людей называли красивым словом – «мессия». Только нам от этого не легче.
И столько боли было в его голосе, что Хёд окончательно поверил: всё, что он услышал сегодня, – правда. Тот мир, который он знал, который защищал всю жизнь, только что сорвался с обрыва и покатился в пропасть. А Эсдар смотрела на него и улыбалась.
– Ты понимаешь, что наделала?! – закричал он на неё. – Ты всё разрушила!
Губы женщины шевельнулись, с трудом выталкивая слова:
– Мир… не должен… быть… идеальным. Он… должен быть… живым…
Сказала и бессильно опустилась на пол. Не упала, а прилегла – щекой в лужу собственной крови. Закрыла глаза и словно заснула.
– Мы ошиблись, – прошептал техник. – Мы были уверены, что это ты – тот, кто придёт нас убивать. Старались заставить тебя усомниться в собственной правоте, переубедить, а если получится, то и сделать союзником. Взывали к твоему разуму, к логике, к тому, что для тебя понятно и близко. И промахнулись – «орудием судьбы» оказалась женщина, мать. А для неё требовалось найти иные доводы. Мы такого и предположить не могли, а значит, ничего не поняли в природе той силы, что противостоит нам.
Он отвернулся и пошёл вдоль террасы, всё быстрее, быстрее, быстрее. Хёд проводил его взглядом, посмотрел на ряды мёртвых тел внизу, на пустынные коридоры. Спасатель и профессионал, Хёд не мог, не умел признавать поражения. Он должен действовать, биться до конца, до последнего вздоха, до последнего удара сердца – оберегать тех, кто нуждался в его защите.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Эй, подожди! И что нам делать? Не собираешься же ты просто ждать, когда всё развалится?
– Не собираюсь. Если решил помочь – организуй эвакуацию.
– Кого и куда?
– Пока что сюда. Тех, кто способен выжить без «уютного», «заботливого» дома для паразитов.
Часть четвёртая. Хро-о-оно
Глава тринадцатая. Команда «Неоспоримого»
– На два часа, – прошелестел в ухе голос Фарида.
– Группе – стоп! – скомандовал Сэлвин.
Он медленно перенёс центр тяжести на левую ногу и выглянул из укрытия. Это как головоломка «найди отличие»: вот вам одна картинка, а вот такая же с помаркой. Сэлвин знал район – карту города каждый выучил наизусть, – потому сразу заметил выступ, скользящий по гладкой зеркальной стене здания.
Неужели это Дикий Охотник? Так просто? Слишком: по команде ребята с нескольких сторон накроют его шквальным огнём, и убийца перестанет существовать. Точнее, на некоторое время сгинет его виртал. Возможно, пары дней передышки будет достаточно, чтобы отряд выполнил задание, пока Охотник опомнится и придумает новую пакость.
Нет. Что-то не так.
Ещё неделю назад Сэлвин без колебаний отдал бы приказ на поражение. Но неделю назад в нём клокотал гнев, а теперь в его действиях больше расчётливости и терпения.
– Ждать, – распорядился он, предвидя нетерпеливые отклики в эфире.
Выступ был сантиметров пять, почти незаметен, но искривление зеркальной поверхности выдавало его. Сэлвин проверил по спектру: противник оказался закрыт во всех диапазонах.
Это он! Ну же!
Нет. Терпение.
Земля под ногами дрогнула.
– Виртал. На девять часов, – доложил Сакс Ю, охраняющий перекрёсток.
Ага! Вот как! Отряд попал на поединок вирталов. Дикий Охотник вызвал одного из своих приятелей на бой.
– Продолжать наблюдение.
Молчание в ответ. Значит, все согласны. Значит, все в команде.
Сэлвин довольно улыбнулся. Он чувствовал себя затаившимся хищником. Не зверем, а именно хищником в полном смысле слова: сильный, умный, вездесущий, терпеливый и очень опасный. Закончилось время потерь, пришло время побед. Этот мир зеркальных башен и домов, покрытых песками улиц и пыльных коридоров, сломился под их упорством и сдался. Почти.
От тяжёлой поступи виртала дрожала земля, пыль поднялась столбом и оседала на боевой комбез. Покрытые ею руки и ноги становились видимыми для противника, поэтому Сэлвин принял единственно правильное решение:
– Окопаться.
Врыться в барханы, слиться со стенами, как неведомый враг, ползущий по зеркальной поверхности.
Огромная металлическая конструкция перекрыла улицу. Гротескная пародия на человека: вместо правой кисти – ствол орудия диаметром с человеческую голову, а вместо левой – кривой зазубренный клинок. Перед Сэлвином возвышался опасный противник. Впрочем, его ли это противник или того призрака на стене?
Сэлвина охватил безотчётный страх: а вдруг он и есть цель виртала? На какое-то мгновение в нём проснулся мальчишка, который неделю назад бился в истерике при виде раны на ноге.
Спрятаться! Укрыться! Бежать!
Лоб покрылся холодной испариной, сердце учащённо забилось.
Неделей раньше.
– Привет.
Виртал говорил с сочувствием, даже ласково, но Сэлвину было не до того. Рана на ноге нестерпимо болела, и он орал что было сил, держась обеими руками за колено.
Виртал поднял оружие стволом вверх, присел рядом на корточки.
– Ого! Да вы настоящие, из плоти и крови. Откуда вы тут взялись?
