Как и всякое архитектурное нововведение в сложившемся уже центре города, «меч» поначалу резал глаз, вызывая споры и нарекания. Недоброжелатели новой достопримечательности Буэнос-Айреса выдвигали всякие обвинения против Обелиска, в частности, такие: «Обелиск вообще не имеет права называться обелиском, раз он полый, а не монолит». Но, может быть, аргентинцы немного лукавят, ведь и парижане не сразу признали свою Эйфелеву башню…
Однако все их недовольства все же привели к тому, что муниципалитет Буэнос-Айреса решил снести Обелиск. От уничтожения «меч» был спасен в самый последний момент, когда бульдозеры уже готовились срыть его: в июне 1939 года правительство страны издало декрет, согласно которому Обелиск объявлялся народным достоянием.
Особой заботой окружен в Буэнос-Айресе музыкальный театр «Колон», для возведения которого архитекторы и строители использовали лучшие материалы, какие только могли собрать со всего мира: золотисто-желтый мрамор из Италии, французские витражи, венецианскую мозаику… Позолоченная лепнина театральных стен, капителей и мраморных колонн, мебель и скульптуры — все бережно сохраняется в театре в том виде, в каком их впервые увидели зрители. И в то же время театр «Колон» постоянно оснащается самым современным оборудованием. А на складах театра хранятся 80000 костюмов всех спектаклей, которые когда-либо шли на его сцене; в архивах записаны мерки знаменитых исполнителей всего мира, поэтому мастерские театра всегда готовы сшить нужный костюм для любого из них.
Буэнос-Айрес — это еще и город памятников: их ставили завоевателям и освободителям, поэтам и музыкантам, ученым и литературным героям, а судя по их количеству — и просто хорошим людям. Причем любопытно отметить, что ставили памятники генералам, которые никогда ни в каких войнах не участвовали; если не считать обычных для латиноамериканских стран пограничных стычек и правительственных переворотов.
На площади Сен-Мартина скульптор Ж. Даунас воздвиг памятник герою нации — генералу Хосе де Сан-Мартину. Отлитая из бронзы конная статуя первоначально была установлена в 1862 году, а через 50 лет скульптор Г. Эберлейн поднял ее на новое, более грандиозное основание.
Этот величественный комплекс интересен не только как произведение искусства, он может служить и своего рода пособием для изучения истории борьбы испанских колоний за свою независимость. Фигуру генерала, стоящего на красном гранитном постаменте, окружают четыре скульптурные группы: «В поход», «Битва», «Триумф» и «Возвращение победителей». У подножия памятника восседает бог войны Марс, который подле себя держит огромного красавца-орла. Барельефы, расположившиеся с трех сторон постамента, изображают три главные победы Сен-Мартина — в сражениях при Сан-Лоренсо, Чакабуко и Майпу.
По пути в знаменитый района Бока расположился парк Лесома, названный по имени последнего владельца этого живописного уголка. Некоторые историки утверждают, что именно в этом месте конкистадор Педро де Мендоса решил основать поселение. Его попытка закончилась неудачей, но жители Буэнос-Айреса хранят память о человеке, возглавившем самую многочисленную экспедицию в Америку. Они установили в парке Лесома памятник ему, где изобразили испанца в полном боевом одеянии и опирающимся на шпагу. Вид Педро де Мендоса величествен, но герой кажется усталым, как будто он смирился с невозможностью наладить добрые отношения с индейцами. За спиной Педро де Мендоса высечено изображение индейца, застывшего с поднятыми руками. Одни считают, что он символизирует дружелюбие аборигенов, вначале радушно принявших испанцев; другие полагают, что образ непокоренного индейца до конца дней преследовал конкистадора, который умер на корабле, увозившем его на родину.
Через 44 года после Педро де Мендосы конкистадор Хуан де Гарай повторил попытку основать город на берегу Ла-Платы, но уже в другом месте. На этот раз попытка была удачной, поэтому немецкий скульптор Г. Эберлейн в 1915 году установил памятник Хуану де Гараю.
Низменный, совершенно ровный берег Ла-Платы, на котором раскинулся Буэнос-Айрес, способствовал строго геометрической планировке города. Параллельные, пересекающиеся под прямым углом улицы делят его на небольшие правильные квадраты. Сторона каждого такого квартала-квадрата равна аргентинской мере длины — куадре (130 метров). Нумерация домов здесь необычна: каждый следующий квартал начинается с новой сотни.
Буэнос-Айрес застраивался спиной к берегу Ла-Платы, в городе нет ни одной жилой зоны, которая была бы полностью привязана к побережью. Все жилые кварталы находятся внутри города, а район старого порта вообще отделен от Буэнос-Айреса своеобразным буфером, который не дает подойти к реке. Несколько лет назад были закрыты для доступа пляжи на северном побережье (в Костаньере Норте): сейчас здесь расположились красивые офисы и дорогие клубы для тех, кто в состоянии платить. Однако в городском муниципалитете строятся планы, чтобы вернуть к жизни старую южную зону Буэнос-Айреса.
В настоящее время концентрация хозяйственной и политической власти в Буэнос-Айресе вызывает протест множества аргентинских провинций, которые считают, что «настоящая Аргентина начинается там, где кончается Буэнос-Айрес». Об этом же говорил и писатель А. Варела, который называл аргентинскую столицу «головой гиганта на туловище карлика» за то, что город разрастается за счет обескровливания большей части страны. Вопрос о перенесении столицы ставится уже не впервые, тем более что аргентинская история знает и практические попытки сделать столицей государства другие города Аргентины.
ЗОЛОТЫЕ ГОРОДА ИМПЕРИИ ИНКОВ
«Золото» — вот то магическое слово, «которое гнало испанцев через Атлантический океан; золото — вот чего первым делом требовал белый, как только ступал на вновь открытый берег». Это неудержимое стремление к золоту вызывало у завоеванных народов даже некоторое изумление и недоумение. Известно, что на вопрос одного индейца, почему белые люди так жаждут золота, испанский конкистадор Э. Кортес вынужден был ответить: «Они страдают особой болезнью сердца, излечить которую может только золото».
Сами индейцы относились к золоту совершенно иначе. Для инков золото было только священным металлом бога Солнца, которому они поклонялись как родоначальнику своих царей. Золото предназначалось лишь для того, чтобы умилостивить бога Солнца. Из него делались украшения, скульптурные фигурки, троны Великих Инка, но это было связано только с религиозным культом.
Когда испанский конкистадор Ф. Писарро захватил в плен вождя инков Атауальпу, тот предложил за свое освобождение золота столько, что оно покроет весь пол в той комнате, где они находились. «И даже наполню комнату золотом так высоко, как только могу достать», — сказал Атауальпа и, поднявшись на цыпочки, прочертил рукой линию на стене. Все смотрели на индейского вождя с изумлением, посчитав его слова пустым бахвальством человека, который страстно желает получить свободу. Но Франсиско Писарро согласился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
