В скором времени такая же баржа была установлена и в городе Грабенберге, а затем в Сан-Комарике. Когда изобрели телефон, все три баржи были соединены между собой телефонными проводами, и крикуны с давилонской баржи в любое время могли узнать о положении дел на грабенбергской и сан-комаринской баржах.
Как и у каждого миллионера, у Скуперфильда на каждой из этих барж имелись свои горлодерики, которым он в любой момент мог отдать по телефону приказ покупать те или иные акции. Однако всегда нужно было знать, когда начинать покупку акций, так как в противном случае можно было заплатить лишнее. Чтобы быть в курсе дела и не совершить промаха, Скуперфильд решил поехать на давилонскую баржу и разнюхать, по какой цене продаются гигантские акции. Конечно, он не мог тут же отправиться на вокзал, так как хотел сначала зайти домой и побывать на своей макаронной фабрике. Вспомнив, что ему надо домой, он огляделся по сторонам и заметил, что идёт по какой-то незнакомой улице.
– Должно быть, я по ошибке не туда, куда надо, свернул, когда сошёл с поезда, – с досадой проворчал Скуперфильд.
Он всё же решил идти по этой улице дальше, надеясь, что встретит какое-нибудь знакомое место и поймёт, в какую сторону ему надо свернуть. Улица, однако, скоро кончилась. Скуперфильд увидел, что вышел из города и очутился в открытом поле.
– Что за чушь? Совсем на край света забрёл! – пробормотал Скуперфильд с усмешкой. – Размечтался, дурень, об этих акциях так, что и голову потерял!
Повернувшись, он зашагал в обратную сторону, пробрался в другой конец улицы, после чего свернул на какой-то незнакомый бульвар, а пройдя его, попал на какую-то новую, незнакомую ему улицу.
– Чудеса! – бормотал Скуперфильд про себя. – Оказывается, у нас в Брехенвиле есть такие места, где я отродясь не бывал. А я-то воображал, что знаю Брехенвиль как свои пять пальцев.
Пробродив целый час по каким-то неизвестным ему закоулкам, Скуперфильд пришёл к выводу, что окончательно заблудился, и стал спрашивать прохожих, где находится Кривая улица, то есть та улица, на которой он жил. Один из прохожих сказал, что Кривая улица совсем в другом конце города. Сев на автобус и проехав в другую часть города, Скуперфильд разыскал наконец Кривую улицу, но его удивило, что дома здесь были какие-то не такие, как раньше. Всё, казалось, изменилось до неузнаваемости с тех пор, как он был здесь в последний раз. Когда же Скуперфильд подошёл к дому № 14 (а он жил в доме № 14), то от удивления даже разинул рот. Вместо небольшого одноэтажного домишки с решётками из железных прутьев на окнах перед ним стояло большое двухэтажное здание с красивым балконом и фигурами двух каменных львов у входа.
– Что за чудеса! – пробормотал Скуперфильд, протирая глаза и чувствуя, что у него начинает заходить ум за разум. – Может быть, тут волшебство какое-нибудь?
Увидев на балконе хозяйку, он закричал:
– Скажите, хозяюшка, это дом Скуперфильда?
– Какого ещё Скуперфильда? – сердито отвечала хозяйка. – Это мой дом.
– А… а… – заакал Скуперфильд, разевая рот, словно ему не хватало воздуха. – А… куда же вы мой дом дели?
Хозяйка повернулась к нему спиной и, хлопнув дверью, ушла с балкона.
Нерешительно потоптавшись на месте, Скуперфильд поплёлся по улице дальше.
– Что ж… – бормотал он, не замечая, что разговаривает сам с собой. – Что ж, если дом потерялся, то надо отыскать хотя бы мою макаронную фабрику. Не могла же затеряться целая макаронная фабрика с двенадцатью огромными корпусами и пятью тысячами работавших коротышек.
Встретив прохожего, Скуперфильд спросил, не знает ли он, где находится макаронная фабрика Скуперфильда.
– Эва! – засмеялся прохожий. – Да разве она здесь? Макаронная фабрика Скуперфильда находится в Брехенвиле. Это на каждой макаронной коробке написано.
– А разве мы с вами не в Брехенвиле? – озадаченно спросил Скуперфильд.
– Как же в Брехенвиле? – удивился прохожий. – Мы-то в Паноптикуме.
– В каком ещё Паноптикуме?
– Ну город такой есть – Паноптикум. Не слыхали разве?
– А, Паноптикум! – вскричал Скуперфильд, сообразив наконец, в чём дело. – Значит, я просто не на своей станции вылез. То-то я гляжу, что здесь все как-то не так, как у нас в Брехенвиле.
Вернувшись поскорей на вокзал, Скуперфильд узнал, что до вечера поездов в Давилон больше не будет и он сможет попасть туда не раньше завтрашнего утра. Это привело Скуперфильда в волнение, так как он знал, что цены на акции быстро менялись.
И действительно, в тот день, когда в газете «Давилонские юморески» появилась уже известная нам статейка, все, у кого были гигантские акции, бросились продавать их. На давилонской барже эти акции предлагались сначала по 80 сантиков штучка, потом по 60, по 50, по 30, по 20, по 10, но никто не хотел покупать их. На следующий день, то есть в тот день, когда Скуперфильд блуждал по городу Паноптикуму, цена на акции снизилась до пяти сантиков, но всё равно никто не покупал их.
Владельцы гигантских акций были в отчаянии. Все видели, что затратили свои деньги впустую и теперь не смогут вернуть их. Однако трое богачей Жмурик, Тефтель и Ханаконда, – закупившие в целях наживы большие количества гигантских акций, быстро придумали, что надо делать. Они уплатили значительную сумму денег владельцу нескольких давилонских газет господину Гадкинзу, пообещавшему напечатать в своих газетах ряд статей, которые должны были быстро поправить дело.
И действительно, в тот же день в вечерней газете «Давилонские побасёнки», которая принадлежала господину Гадкинзу, появилась небольшая статейка:
ПАНИКА НА ДАВИЛОНСКОЙ БАРЖЕ
Со вчерашнего дня на давилонской барже царит небывалая паника. Владельцы гигантских акций торопятся сбыть с рук свой товар. Как всегда, когда продавцов много, а покупателей мало, цены на акции значительно понижаются. В чём причина охватившей давилонскую баржу паники? Причина эта – гнуснейшая статейка, напечатанная на гаденьких страничках паршивенькой газетёнки «Давилонские юморески». Владельцам гигантских акций невдомёк, что эта грязненькая, ничтожная газетёнка издаётся на средства богача Спрутса и печатает лишь то, что выгодно для него. Нет никакого сомнения, что щупальца ненасытного Спрутса тянутся к гигантским акциям. Как только акции достаточно снизятся в цене, они окажутся в щупальцах Спрутса и он станет единственным владельцем этого доходнейшего предприятия. Хочется сказать всем доверчивым чудакам: не поддавайтесь панике. Уж кто-кто, а господин Спрутс своей выгоды не упустит.
На следующее утро в «Газете для любителей почитать лёжа», также принадлежавшей Гадкинзу, появилась статья «Берегите карманы». В ней говорилось, что карманы нужно беречь от господина Спрутса, который хочет облапошить владельцев гигантских акций и уже начал протягивать к ним свои щупальца.
Обе эти статьи, конечно, не прошли незамеченными, в результате чего гигантские акции сразу подскочили в цене и к открытию давилонской баржи продавались уже не по пять, а по пятьдесят сантиков.
Господину Скуперфильду, который в то же утро прибыл на давилонскую баржу, эта цена, однако ж, показалась очень высокой, и он решил подождать денёчек, надеясь, что она вскорости упадёт.
На следующий день в газете, также принадлежавшей господину Гадкинзу, появилась статья, которая называлась «Куда тянутся щупальца Спрутса?». В ней говорилось, что щупальца Спрутса тянутся к карманам владельцев гигантских акций с целью опустошить их. Эта статья также произвела своё действие, в результате чего акции стали продаваться по шестьдесят сантиков. Испугавшись, что в дальнейшем цена ещё больше повысится, Скуперфильд дал приказ своим крикунам покупать акции по этой цене. Горлодерики принялись скупать акции на всех трех баржах в огромных количествах. Продавцы акций быстро убедились, что товар их охотно покупается, и начали поднимать цену. На другой день гигантские акции продавались уже по семьдесят сантиков, а ещё через день – по восемьдесят.
Богачи Жмурик, Тефтель и Ханаконда, не надеясь, что цена поднимется ещё больше, и опасаясь, как бы она не начала падать, поспешили продать свои акции Скуперфильду по восемьдесят сантиков. Правда, они тотчас же пожалели, что у них не хватило терпения подождать ещё немного. Дело в том, что господин Гадкинз продолжал своё дело и в тот же день напечатал статью, которая называлась «Почему Спрутс помалкивает?». В этой статье Гадкинз указывал на то, что Спрутс не ответил ни слова на все возводимые на него обвинения. Раз он молчит, писал Гадкинз, значит, все это правда, а если все это правда, то Спрутс на самом деле решил подорвать доверие к Обществу гигантских растений и прибрать к рукам акции.
Каждый, кто читал эту статью, приходил к убеждению, что на следующий день акции будут продаваться ещё дороже и уж во всяком случае восстановятся в своей прежней цене. Скуперфильд был особенно рад, так как хотя израсходовал почти все свои капиталы, но успел скупить массу акций, и теперь ему оставалось лишь продать их повыгодней. Весь вечер он сидел у телефонного аппарата и звонил своим давилонским, грабенбергским и сан-комаринским горлодерикам, чтоб они с утра отправлялись на баржу и начинали продажу акций по фертингу штука. Целую ночь он просидел, высчитывая, какую получит прибыль, если все акции будут проданы по фертингу. Расчёт оказался довольно сложным, так как не все акции были куплены по одной цене: часть из них он приобрёл, как известно, по шестьдесят сантиков, другую часть – по семьдесят, третью – по восемьдесят.
