Было уже довольно темно; окно комнаты выходило в зеленый парк с прудом, который почти касался реки, сверкающей зеленой лентой воды. По ее поверхности сновали десятки изящных лодочек, а подальше, через реку, Карен могла разглядеть какой-то храм, золоченая крыша которого отражала пляшущие отсветы воды. Здесь Карен впервые почувствовала, что она в другом мире — восточно-утонченном, таинственном и прекрасном. Это была та Азия, которую она представляла себе в своих детских сказочных мечтах, а совсем не то ужасное место, которое Арнольд часто описывал как царство рабского труда, оплачиваемого по нескольку пенни в час.
Карен села и долго смотрела в окно. Она устала, но была счастлива. Скоро она разбогатеет и у них с Джефри появится ребенок. Она настроилась на лучшие времена. После того, как обе эти проблемы придут к благополучному завершению, разве не сумеют они устроить свою семейную жизнь лучше, чем прежде? Она достала записную книжку и стала внимательно просматривать ее. Несмотря на охватившее ее ощущение счастья, что-то все-таки ее беспокоило. Вид из окна в сад был настолько прекрасным, что взгляд непроизвольно тянуло туда. Так в чем же дело? Это был ее первый вечер в Азии, на континенте, на который она еще практически и не ступала ногой. Что же мешает ей спуститься с десятого этажа гостиницы и выпить вина в саду около пруда или реки?
Холл гостиницы, который она не сумела как следует разглядеть из-за той стремительности, с которой ее проводили в отведенный ей номер, теперь представлял собой место встречи людей, одетых в вечерние наряды. Карен обратила внимание на двух красивых таитянок, сверкающих бриллиантами, на одной из которых было надето сиреневое, а на другой — бирюзовое платье. Они пили вино с двумя американцами и одним азиатом. От их красоты захватывало дыхание. Проходя мимо них, Карен как никогда раньше ощущала себя большой и неуклюжей, но оказавшись за стеклянными дверями в мягком и нежном воздухе темного сада, она почувствовала себя не просто хорошо, а как бы преображенной. Воздух, казалось, имел температуру тела, из-за чего границы между телом и окружающим становились смазанными и условными. Она шла под свисающими ветвями восточного винограда по безукоризненно ухоженной, выложенной кирпичом садовой дорожке, проложенной между газонами с орхидеями и обсаженной пальмами. Неожиданный крик попугая из невидимого в зелени гнезда слегка напугал ее, но поняв причину, Карен засмеялась. Она прошла по балюстраде вдоль реки, которая в сгустившейся темноте превратилась в нечто атласно-таинственное. Разноголосица многих языков, на которых говорили люди, сидящие за расставленными около пруда столиками, сливалась с убаюкивающим плеском речной воды, набегающей на камни набережной под ее ногами. Карен никогда не была такой умиротворенной. До сих пор она все время работала. Ничто не давалось ей легко. Ей надо было жить в суровом мужском мире, мире бизнеса, контролируемого людьми, не желающими отдавать причитающуюся ей долю. Она боролась, и вопреки всем обстоятельствам, ей удалось устроить свою жизнь так, как она этого хотела. Скоро ее борьба приведет к желанному результату. И глядя в темноту Бангкока, Карен чувствовала нарастающее удовлетворение от предстоящего успеха.
На следующее утро они сидели с Биллом в парке. Завтрак на берегу пруда был чудесным. Таитянский завтрак в роскошном «Восточном отеле» состоял из тонкого омлета, свернутого подобно блинчику, с начинкой из мелкорубленных овощей и приправой из отборного риса. Идея завтрака с рисом сначала не очень понравилась ей, пока она не попробовала предложенное блюдо. Мерседес, придерживающаяся безуглеводной диеты, была бы шокирована, но Карен только улыбнулась.
— Вкусно, не правда ли? — спросил Билл.
— Чертовски здорово! Взбитые яйца и легкий привкус свинины, — согласилась Карен.
Она не могла припомнить, когда еще находилась в такой роскоши и довольстве. Она задумалась, было ли это вызвано ароматом Востока, ощущением богатства и могущества Билла или же его повышенным вниманием к ее особе. Ей хотелось бы продлить удовольствие на целый день, наблюдая за скольжением лодок по реке и попивая вино на залитой солнцем веранде.
Угадав ее настроение, Билл перегнулся через освещенный солнцем столик и спросил, улыбаясь:
— Ну как, собираемся спать вместе?
Карен не могла бы утверждать, что вопрос был для нее неожиданным, но ее удивило, что он задал его громким голосом. Она не знала, что ответить. И по-ребячески хихикнула.
— Я замужем, — сказала она.
— Я знаю об этом, — сказал Билл, поднимая стакан манго удивительного золотистого цвета.
— Я этим не занимаюсь, — сказала Карен.
— Но подумываешь заняться? — спросил Билл. — Ты же думала об этом, планируя поездку, и не исключала возможности, что это произойдет сегодня.
— Нет, не думала, — сказала Карен.
Она смутилась. Она действительно думала о такой возможности во время их первого ланча, когда у нее были очень напряженные отношения с Джефри и когда еще не было никаких перспектив на то, чтобы обзавестись ребенком. Но и тогда это было не больше, чем фантазия. Если бы она призналась ему в этом, то фантазия стала бы явью, а именно этого она и не хотела.
— Я не верю тебе, — сказал Билл.
Карен засмеялась.
— Я докажу это, — сказала она. — Любая женщина, готовясь к роману, обязательно побрила бы ноги.
Она вытянула ногу, слегка коснувшись лодыжкой его ноги. Он наклонился и схватил ее за лодыжку. Она покраснела, но постаралась прикрыть смущение смешком.
— Видишь — щетина. Я доказала.
Билл переменил тему разговора и отпустил лодыжку. Как ни в чем не бывало он начал обсуждать их деловые планы. Обиделся ли он? Она не знала. Они кончили завтрак и приступили к ожидающим их делам.
Им предстоял напряженный деловой день. Билл собирался показать ей несколько фабрик, которые уже использовала компания Norm Со, а также две другие, на которых они могли стать основными покупателями производственного времени. Карен чувствовала угрызения совести, потому что какая-то часть ее хотела бы провести время, нежась в шезлонге на берегу роскошного пруда, но она была дочерью Арнольда и не могла пренебрегать своими обязанностями. Поэтому она поспешила усесться в еще один белый мерседес, и они провели утро, посетив пять различных мест. Где бы они ни появлялись, Билла встречали с более чем повышенным почтением. Карен казалось, что его принимали с естественной восточной угодливостью, испытывая при этом почти религиозное удовольствие от ритуала почитания. Она сообщила о своих впечатлениях Биллу.
