Наклонившись к лицу молчащего незнакомца, Квинтес выплюнул вопрос:
– Где старик, давший тебе этот плащ?! Где Ситас?! Говори!
Стоило Квинтесу упомянуть имя Ситаса, как седой оборванец дернулся всем телом и невнятно замычал, словно пытаясь что‑то выговорить.
– Что?! Что ты лопочешь?! – Квинтес наклонился еще ближе, морщась от исходящей от бродяги вони, и тут же с проклятьем отскочил на шаг назад, прикрывая ладонью лицо – подставной старик плюнул ему в лицо и засмеялся столь знакомым смехом. Такое визгливое хихиканье могло исходить только из уст самого Ситаса.
Через мгновение смех резко оборвался, и, подняв тяжелый взгляд на утирающего лицо Квинтеса, старик неожиданно четко произнес:
– Ты вздумал перехитрить меня, глупый мальчишка? Возомнил себя умнее меня? Ты лишь отребье, воняющее тухлой рыбой, как и твой отец!
– Я найду тебя, Ситас! – в бешенстве взревел Квинтес, перчаткой вытирая стекающий по щеке плевок. – Я найду тебя, старик, и проткну тебе сердце лезвием своего меча! Будь ты проклят!
– В сердце? Скорее в спину – как ты убил своего отца рыбака! – визгливо захохотал висящий на руках ниргалов оборванец. – Не тебе решать мою судьбу, Квинтес! Не тебе!
Крутнувшись на месте, Квинтес огляделся, но увидел лишь пустынную улицу, темные окна да несколько зевак, выглядывающих из дверей трактира. Он чувствовал, что ментальный маг где‑то поблизости, возможно, за углом дома, а может, скрывается в трактире и спокойно потягивает холодное пиво. Но он где‑то поблизости – ментальный контроль не позволял слишком сильно удаляться от жертвы.
Заметив, как из трактира выбежал перепоясанный фартуком подросток и торопливо побежал к воротам, Квинтес скрипнул зубами – не иначе трактирщик велел служке кликнуть стражу. Разметать десяток стражников для ниргалов не составит труда, но Квинтес не мог поднимать шум и привлекать излишнее внимание к своей персоне и мало в чем схожими с людьми ниргалам. По этой же причине он не мог приказать сопровождающим его ниргалам перетряхнуть этот вонючий городок и вытащить Ситаса из его убежища за шкирку.
Проследив за бойко перебирающим босыми ногами служкой трактирщика, Квинтес вновь сосредоточил свое внимание на оборванце:
– Ты провалил задание, Ситас, и теперь мне придется подчищать за тобой. Ты нашел грязную нору, в которую забился Ильсертариот? Нашел?
– Как‑как? – хихикнул одетый в плащ Ситаса оборванец. – Ты сказал «нору»? Нет, нет, подожди… Ты сказал «грязную»? О да! Я нашел нору Ильсертариота! – И бродяга вновь зашелся в приступе безумного визгливого смеха, болтая ногами в воздухе. – Я нашел его маленькую норку! А‑а‑а! Он сказал «нору»!
– Где он прячется, Ситас? – рявкнул Квинтес. – Где?! Помоги мне, и, возможно, Повелитель проявит милость и сохранит твою ничтожную жизнь! Ты знаешь – от его гнева не скрыться нигде. Он найдет тебя, куда бы ты ни спрятался, и тогда твоей участи не позавидуют даже обреченные на вечные муки в аду! Где Ильсертариот? Где его нора?
Подняв на Квинтеса потемневшие глаза, бродяга облизал губы, повел плечами и шутя откинул удерживающих его ниргалов в стороны.
– Я сам позабочусь о своей судьбе, Квинтес! Ты сказал – «нора Ильсертариота»? А настоящую крепость не хочешь? А?! Настоящая проклятая крепость с высоченной стеной! Как тебе это понравится?! Вижу, ты рассчитывал на легкую прогулку? Ты даже не маг! Вонючий выскочка из портовых трущоб!
– Заткнись! – выкрикнул Квинтес, схватившись за рукоять меча. – Заткни свою болтливую пасть!
– А что ты сделаешь?! – осведомился Ситас, ощерив в ухмылке редкие почерневшие зубы. – Убьешь этого бродягу? Ты думал, я не знал о твоей засаде в этом городке? Думаешь, я случайно оказался именно здесь? Думаешь, я не почувствовал ментальный всплеск эмоций, когда тот нищий попрошайка увидел мое лицо? Я пришел сюда в надежде встретить тебя, и, как видишь, мои надежды полностью оправдались! Похоже, сын рыбака закинул свои сети на слишком крупную добычу!
Молча скрипнув зубами, Квинтес промолчал и с ненавистью взглянул в лицо говорящего. Заметив снедающую Квинтеса ярость, бродяга довольно засмеялся и дохнул смрадом изо рта.
– Я укажу тебе место, где сейчас находится Ильсертариот! Я укажу тебе, отцеубийца! Ищи в Диких Землях Подкову – огромную скалу, что возвышается посреди холмистой равнины. Если поторопишься, то достигнешь логова Ильсертариота еще до конца этого месяца. Помни – скала Подкова! Именно там ты и найдешь свою гибель!
Выговорив последние слова, бродяга дернулся всем телом и, упав на землю, забился в судорогах, раздирая ногтями лицо и при этом не прекращая исходить визгливым смехом. Столь же внезапно затихнув, он поднял на Квинтеса лицо, превратившееся в кровавую маску, и выдохнул:
– Там ты и найдешь свою гибель, отцеубийца! – И резким движением воткнул себе в глаза большие пальцы рук. Тело несколько раз дернулось в агонии и навсегда затихло в грязно‑сером снегу посреди улицы.
– Эй! Стоять на месте! – До застывших на месте ниргалов и Квинтеса донесся грубый окрик, со стороны ворот к ним спешил десяток дюжих стражников с алебардами наперевес, чуть позади них бежал давешний трактирный служка. – Бросить мечи на землю!..
Глава девятаяКлятва крови
Крепостной двор был едва освещен первыми лучами восходящего солнца. Перед жилой пристройкой собралось все население форта – гномы и люди вперемешку. Я стоял чуть поодаль и, ежась от холода, с подозрением косился на стоящий передо мной стол, на котором лежало всего два предмета – остро заточенный нож и прикрытый багровой материей камень. Оба предмета не вызывали у меня воодушевления – скорее опаску. Не зная о ритуале принесения клятвы вообще ничего, я предпочел самоустраниться и наравне с остальными просто наблюдал за суетой Рикара и Литаса – они, похоже, знали, что делать, и сновали среди толпы с невозмутимой деловитостью.
Отец Флатис тоже был здесь (я бы скорее удивился, если бы вездесущий старик пропустил такое действо), но не выказывал никаких эмоций – просто стоял чуть в стороне, оперевшись на свой потертый посох, и посверкивал глазами из‑под кустистых бровей. Рядом с ним пристроилась Алларисса, изредка бросающая на меня задумчивые взгляды. На эту парочку я не обращал ни малейшего внимания. Рикар поднял меня с теплой постели ни свет ни заря и, не дав толком умыться, потащил во двор форта. Поэтому теперь я мог думать лишь о миске горячей похлебки, которую, судя по расползающемуся по двору запаху, Нилиена уже начала готовить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
