Пассажиры из сломавшегося троллейбуса гуськом потянулись к недалекой остановке, ворча, что на линию выпускают непроверенные машины и неопытных водителей, а плату за проезд, между прочим, регулярно увеличивают.
В результате в следующий троллейбус, прибывший минут через пятнадцать, ворвались не только все те, кто успел подтянуться за это время к остановке из ближайших домов, но плюс еще и те, кто ехал в предыдущей машине, а салон и без того был не слишком свободным…
«Надо быть осторожнее с пожеланиями, – думала Маргоша, сжатая со всех сторон дружественными плечами соотечественников. – Надеюсь, у метро выйдет много народа и станет посвободнее. Хоть бы все вышли…»
У станции «Кропоткинская» из злополучного троллейбуса, потолкавшись в дверях, вышли практически все, и Маргоша до самой Арбатской площади следовала в гордом одиночестве…
То, что Горынская несколько дней не появлялась в своем отделе, работая где-то в филиале с газетным фондом, ничего особо нового не представляло: библиографам нередко доводилось бороздить московские просторы, посещая по делам службы разнообразные библиотеки, архивы и прочие учреждения культуры.
Но ко всему, что происходило с Маргаритой Викторовной, был теперь особый интерес. Кое-кто выдвинул даже смелую версию, что на самом деле Горынская куда-то уезжала со своим новым хахалем-музыкантом.
Вообще-то Маргариту в отделе любили. И когда ее бросил муж, все без исключения жалели бедную девочку и чувствовали к ней необыкновенную симпатию.
Но то, что у Горынской вдруг, сразу после развода, неизвестно откуда появился пылкий обожатель, да еще и красавец, да еще и с деньгами, да еще и модный музыкант, который не слезает с телевизионного экрана, явилось сильным ударом для женского коллектива. А когда в гламурном журнале напечатали фоторепортаж о вручении музыкальных премий и в одном ряду с подписями «Гость церемонии Максим Суханов с женой Этери», «Валерия с мужем Иосифом Пригожиным», «Стас Пьеха со своей девушкой Викой», «Олег Митяев и его жена Марина Есипенко», «Алла Пугачева с любимым модельером Валентином Юдашкиным» появилось несусветное: «Гитарист Роман Лунин со своей подругой Маргаритой» (причем на фотографии, предваряющей эту подпись, Горынская в вечернем платье, вцепившись в своего мачо, улыбалась столь лучезарно, словно зубов у нее было раза в три больше, чем у прочих граждан), – библиографический отдел не выдержал! Ведь все жалели эту вертихвостку, когда ее бросил муж, а еще надо бы разобраться, из-за чего она, собственно, развелась!
Если она, будучи замужем, увлекалась модными музыкантами и именно это послужило причиной развода, то пожалеть надо ее бывшего мужа! А если не увлекалась, то откуда бы теперь это все взялось? Еще тихоню из себя строила и мужу голову морочила… Бедный парень, наверное, не выдержал ее штучек и развелся!
А она сразу после развода пустилась во все тяжкие – сразу преобразилась, тряпки дорогие появились, украшения, и гитарист Лунин стал прямо-таки хвостом за ней бегать… Наверняка он возил ее на несколько дней куда-нибудь к южным морям. А коллегам она лапшу на уши вешает – вот, дескать, буду работать в филиале на Левом берегу. Лишь бы правду не сказать. Как будто все вокруг полные дуры…
Появившуюся на работе Маргошу коллеги пристально изучили и убедились в справедливости подозрений. Загар, явно южный, морской, природный такой, а не из-под кварцевой лампы, говорил сам за себя!
– Ну как твой музыкант? – провокационно поинтересовалась Вера Петровна.
Маргоша передернула плечами.
– Я с ним вчера поссорилась, – неосторожно призналась она.
– Да? И что так?
– Он не хочет видеть во мне личность, – исчерпывающе изложила Маргарита суть конфликта, полагая, что тему теперь можно закрыть.
Но Вера Петровна еще долго бубнила что-то вроде «Смотри, пробросаешься!», после чего перешла к деловым вопросам.
Оказывается, за время отсутствия Маргариты Петровна взяла на себя труд просмотреть составленную Маргошей компьютерную информационную базу и выделила синим цветом все то, что ей не понравилось.
Не понравилось ей многое, и теперь у Петровны было широкое поле, чтобы от души попридираться и поворчать.
– Вот, смотри: работа Аксельрода «Народная дума и рабочий съезд», тысяча девятьсот пятого года издания, Женева. В описании ты указываешь: РСДРП; издание «Искры». А между тем к тысяча девятьсот пятому году РСДРП уже давно разделилась на большевиков и меньшевиков. Кто готовил издание? Это следует указывать…
– Но на титульном листе таких сведений не было.
– Значит, сделай установку и укажи в квадратных скобках. Дальше – воспоминания великого князя Александра Михайловича, тысяча девятьсот девяносто девятого года издания. Почему ты включаешь в базу именно это издание, а не какое-то другое? Мемуары великого князя переиздавались. Такие вещи следует мотивировать…
Еще совсем недавно, а именно накануне своего невероятного путешествия, Маргарита с душевным трепетом прислушивалась бы к тому, что говорит ей более опытная сотрудница, и страдала бы от сознания собственного несовершенства, раздражающего всех вокруг.
Горынская всегда беспокоилась о том, что о ней думают другие, и потому ее обычно обходили при повышениях, распределении премий, наград и льгот, а начальство вообще воспринимало ее как предмет библиотечной обстановки с инвентарным номером на боку, вроде ходячего каталожного шкафчика (причинно-следственные связи – дело удивительное!).
Но теперь ей почему-то захотелось стать похожей на тех, кто ни в грош не ставит мнение окружающих и культивирует в себе чувства, определяемые емким неологизмом «пофигизм». Жить, не мучаясь бесконечными сомнениями, правильно ли поступаешь, и при этом получать огромное удовольствие от жизни – ну разве это не здорово?
А разбор полетов между тем продолжался. Претензии Веры Петровны были бесконечными. Почему воспоминания Андрея Белого «На рубеже столетий» приведены в мичиганском издании, а не в одном из тех, что позже выходили в России? Почему название «Русский зарубежный архив» в пражском издании 1938 года дано в аббревиатуре? Почему в аннотации к работе Бобрищева-Пушкина (смотри фразу: «Убийство депутата думы Герценштейна») не указаны инициалы Герценштейна?
Маргарита, глядя на азартно припавшую к экрану монитора Петровну, с неожиданной злостью подумала: ну сколько можно заниматься придирками? Чтоб тебя скрючило у этой базы, зануда!
– Ой! – тут же закричала Вера Петровна, буквально сжимаясь в комок. – Ой, боль какая!
– Что с вами, Верочка Петровна? – испугалась Маргоша.
– Ой! – голосила Петровна. – Ой, в спину вступило. Больно, аж дышать не могу!
Маргарите тоже стало плохо, но это была не физическая боль, а скорее душевная. Неужели это тоже сделала она сама? Неужели в ней скопилось столько злобы, что она может силой мысли причинить человеку боль? Мало ли что сорвется с языка, а тем более промелькнет в голове? Она вовсе не хотела причинять вред своей сотруднице!
– Потерпите, потерпите немного, – стала она уговаривать Веру Петровну, обессиленно павшую грудью на стол. – Сейчас я вам помогу…
– Да как ты мне поможешь? – не поверила стенающая Петровна. – Никто мне помочь не в силах! Наверное, радикулит разыгрался… Ой, кошмар, как будто кинжал в спину воткнули.
Маргарита провела руками вдоль позвоночника скрючившейся от боли сотрудницы, повторяя:
– Я хочу, чтобы боль ушла!
Вера Петровна боялась вздохнуть и даже не уловила тот момент, когда боль и вправду прекратилась… Это казалось невероятным.
– Ну как? – осторожно поинтересовалась Маргоша.
– Не знаю, как ты это сделала, но уже почти не болит, – призналась Петровна. – У тебя, Маргоша, может, паранормальные способности открылись?
– А чего это вы тут делаете? – В дверь всунулись очки, сидевшие на любопытном носу Жени Мищенко. – Почему вы, Вера Петровна, на стол прилегли?
– Ой, Женечка, меня радикулит скрутил, чуть не померла, – зачастила Петровна. – А Маргоша какими-то пассами сняла боль в один миг. Я говорю – у нее способности целительницы открылись. Не поверила бы, если б на себе не испытала. Может, она у нас экстрасенс? Нам ведь свой экстрасенс нужен!
