Кроме того разведчики собирали данные о движении наливников, о том, как они проходят милицейские блок-посты, куда поступает чеченский бензин и как продается. Они смогли установить, что чеченские боевики поставляли весь самодельный бензин в Дагестан. Здесь он частично продавался на бирже в Хасавюрте, а большая его часть разливалась там же в цистерны и отправлялась в различные регионы России. Безусловно, это не могло делаться без ведома Дагестанских властей. Деньги, вырученные за этот бензин, шли частично в их карман, а львиная доля поступала полевым командирам Чечни. Для того, чтобы представить объем потока эрзац-бензина, поставляемого командирами бандформирований, скажу, что по данным различных агентурных источников, некоторые из них имели от двухсот до пятисот бензовозов. Часть этих денег поступала на счета в иностранных банках, а часть шла на закупку оружия, боеприпасов и снаряжения. Все было поделено для того, чтобы не перебегать друг другу дорогу. Например, рынком сбыта С. Радуева был Ножаюртовский район.
Вся информация, добытая разведчиками, своевременно ложилась на стол военного руководства России.
Сколько стоил «цинк» патронов
Кроме того, ими отслеживались пути продажи оружия и боеприпасов из Дагестана в Чечню. Осуществляя подготовку к боевым действиям, чеченские полевые командиры, обладавшие немалыми финансовыми возможностями, организовали широкомасштабную акцию по покупке оружия и боеприпасов у военнослужащих, пользуясь их слабой материальной обеспеченностью и корыстолюбием отдельных из них. Спрос рождает предложение и военнослужащие некоторых воинских частей активно торговали этим ходким на Кавказе товаром. Даже отдельные офицеры не гнушались такого рода торговлей и привозили на продажу один-два «цинка» с боеприпасами образца 43 года к АКМ. Басаев в те времена платил за такой «цинк» один миллион неденоменированных рублей. По данным агентуры, особо активно действовала группа лиц «кавказской национальности», переодетых в милицейскую форму. Даже при постоянном спросе на оружие на Кавказе, они выделялись повышенным интересом к его приобретению. С этой целью они завязывали знакомство с военнослужащими в пунктах дислокации частей, а так же подходили к армейским колоннам и отдельным машинам, сделавшим остановку на маршруте, с предложением продать какое-нибудь оружие. Как потом выяснилось, это была группа дагестанцев, работавшая в интересах чеченских полевых командиров. Ряженые под милиционеров покупали у военных «цинк» за пятьсот неденоменированных рублей, а людям Басаева на Гюрзельском мосту продавали за миллион.
Выявление этой группы для армейского спецназа — задача несвойственная. Методы для ее решения были заимствованы из тактического арсенала агентурной разведки. Разведчикам пришлось внедряться в ряды торговцев оружием, маскируясь под них. Шаг за шагом, постепенно лжеторговцы смогли выявить эту группу и передать информацию заинтересованным органам. Дальнейшая судьба этих любителей легких денег неизвестна, но больше о них никто не слышал.
Как проехать в Чапаево?
Реально оценивая обстановку в регионе, Москва, видимо, планировала ведение боевых действий на территории Дагестана, поскольку, кроме этой работы, спецназовцы вели разведку местности и, в частности, в Новолакском районе. Разведгруппы для решения этой задачи исходили весь район, двигаясь, в основном, ночью и пешком, иногда днем на автомобилях. Спецназовцы работали и вдоль административной границы с Чечней, выявляя места возможного ее пересечения боевиками. Надо сказать, что не везде в Дагестане чеченцы чувствовали себя уверенно. Это подтверждает забавный случай, произошедший при выполнении этих задач.
Одна из групп должна была проверить возможность движения автотранспорта из Новолакского в Казбековский район, минуя автострады и асфальтированные дороги. Двигались на автомобиле только по грунтовкам. При въезде в район машина подъехала к милицейскому блок-посту. В Казбековском районе живут преимущественно аварцы, выселенные Сталиным в 1944 году. Мужики все коренастые, невысокие, но очень гостеприимные и веселые. Именно они и несли службу на этом посту. При появлении незнакомой машины из блок-поста выбежали пулеметчик, гранатометчик и два-три автоматчика и заняли заранее подготовленные позиции в готовности открыть огонь. Поняв, что здесь «на халяву» не проскочишь, командир группы решил договориться по-хорошему, для чего вышел из машины, оставив оружие, и направился к милиционерам с поднятыми руками. Вид у него был абсолютно душманский: нос с горбинкой, короткая бородка, запотевшая и пропыленная горная штормовка, такая же «разгрузка». Увидев его, с поста вышел навстречу милиционер, видимо, старший, и крикнул: «Ты кто?».
Не доходя до поста, наш офицер остановился и сказал: «Я русский!».
Но внешний вид его свидетельствовал об обратном и в ответ он услышал: «Врешь!». Тогда командир группы снова попытался убедить милиционеров в своей правоте: «Да русский я. Воды можно попить?». Но старший блок-поста оказался парнем бдительным и попросил предъявить документы. Однако разведчики, по вполне понятным причинам документы на задание не берут. Опять начались расспросы, зачем и куда едешь. Командир попытался их убедить, что он заблудился и едет в Чапаево. Но приняв его за чеченского боевика, а в то время в этом районе частенько появлялся Хаттаб и его люди, милиционеры его не пропустили. Явно издеваясь, старший ему посоветовал проехать в Чапаево через Зандак, который был базой Хаттаба, и через Гильяни, село также известное как один из оплотов боевиков. И тот и другой населенный пункт находятся в Чечне. Спустя год, когда уже начались боевые действия в Дагестане, один из спецназовских начальников встретился с командиром милицейского батальона Казбековского района капитаном по званию, но его там все называли Мага Маленький. Они разговорились. Посмотрев внимательно на спецназовскую робу офицера, Магомед припомнил тот случай: «Ты знаешь, в прошлом году ехал один в такой форме, как у тебя. Мне, говорит, в Чапаево надо. Я ему сказал, чтобы ехал через Зандак, через Гильяни. Ишь хитрец какой, в Чапаево здесь проехать хотел». Когда же он узнал, что это действительно был наш человек, расстроился.
Шпионские страсти
Карты района были устаревшими, работа разведчиков позволила их уточнить, обозначив имеющиеся новые дороги. В целом Новолакский район был изучен очень хорошо и не только местность. В районе наладили связи с милицией. В то время руководство УВД Новолакского района решило создать свой спецназ. Для этого сформировали роту из двухсот милиционеров, которую попросили подготовить одного из спецназовских командиров. Времени для этого было не очень много, но разведчики привели все оружие милиционеров к нормальному бою и провели несколько занятий. Подготовка была закончена и, по разумению руководства УВД района, очередной милицейский спецназ был готов к действиям.
Очень хороший контакт был отлажен с региональным отделом ФСБ и, в частности, с его руководителем подполковником Гамзатовым, который очень здорово помогал спецназовцам и делился имеющейся у него информацией. Он прекрасно понял, что офицеры, периодически появляющиеся у него в кабинете, отнюдь не из разведроты мотострелкового полка, за которых они себя выдавали, и поэтому общался с ними на равных. Информация, получаемая от него была очень интересной и полезной.
В Новолакском районе работали поротно. Поэтому, как и положено, спустя два месяца одну роту сменила другая. Командиру роты его предшественник передал все наработанные связи. Конечно, познакомил его и с Моматы Гамзатовым. Когда «старики» уехали, у их приемника при встрече с начальником отдела ФСБ произошел курьезный случай. Командир роты, недавно прибывшей в Новолакский район, — парень очень грамотный, но, видимо, для того чтобы не запоминать полученную от Моматы информацию, он решил сначала ее писать на диктофон, а уже у себя в расположении повторно прослушивать и более детально ее анализировать. Однако, по бедности, магнитную пленку экономил и взял в роте у бойцов первую попавшуюся на глаза кассету. На кассете были записаны какие-то песни. Также в целях экономии решил он не включать диктофон сразу, а только когда Гамзатов начнет говорить что-то интересное. И вот во время встречи, когда разговор перетек в нужное русло, он незаметно нажимает на кнопку, но попадает не на запись, а на воспроизведение и в кабинете руководителя отдела ФСБ звучит: «Ковыляй потихонечку...». У Моматы глаза лезут на лоб. Владелец диктофона сидит красный. Далее все ясно...
В конце августа — начале сентября 1999 года один из старших офицеров третьего отряда, установивший первый контакт с Моматы, встретил его и в разговоре тот припомнил этот случай. Видимо обида не прошла, и офицер должен был извиняться за оплошность своего товарища.
