— Есть выход.
Все уставились на Кощея.
— Нужно, чтобы кто-то добровольно всю вину на себя взял, — твердо сказал Кощей.
Немую паузу нарушил Карик. Карик был пацан правильный, жил по понятиям, хотя и не сидел никогда.
— И кого ты паровозом назначить хочешь? — угрожающим тоном начал он.
«Да уж не тебя, тупой баран», — подумал Кощей.
— Я сам паровозом пойду.
Вторая фраза Кощея буквально добила подельников. Даже Карик, морщась от боли, поднялся с пола.
— Вы, главное, все на меня валите. Говорите, что я у вас за главного. Только всем одно говорить нужно. Я вас в это дело втравил — я и отвечу. Зачем всем погибать? А я вас отмазать смогу.
— Кощей, ты человек с большой буквы, реально! — отозвался Бугай. — Мы теперь все в долгу перед тобой будем. Ты скажи чего. Может, враги у тебя на воле есть, поквитаться хочешь? Может, завалить кого нужно или подорвать? Я сукой буду, если не исполню. А этих вояк я и сам с землей сровняю, когда выйду. Отомщу за тебя.
— Да мы все за тебя отомстим, — заблеял Кирюша.
«Неужели эти дебилы надеются, что их отсюда живыми выпустят? Адвокаты с прокурорами в прошлом остались. Это раньше вину доказывать нужно было. А теперь попались с поличным — отмазывать никто не будет. Хедхантеру одна дорога — это страшная мучительная смерть», — подумал Кощей. Следовало закрепить свой успех.
— Вам вину с себя снять нужно. Говорите, что вообще не в курсе, значит. Ничего не знаете. Че почем хоккей с мячом. А подрядились просто возить и охранять. Про остальных ничего не знаете. Где чего — тоже не знаете. Типа первоходки лоховатые.
— Так если Гуня, или Копейка, или Митроха расколются?
— Некому колоться. Они мужики серьезные. Бой, скорее всего, приняли. Ты машину Митрохи видел, когда мы сюда приехали?
— Да. Они ее в самом конце поставили.
— То-то и оно. Машина здесь, а из пленных выгрузили только нас. Понятно?
— Кажется, да.
— Нас специально пасли, чтобы товар спасти. А тех троих просто положили. Ясно вам?
— Ты, Кощей, — голова. Не зря ты у нас в авторитетах, — вполне искренне восхитился Карик.
Кощей вообще не был уверен в своих словах, но даже если кто-то из тех придурков и жив остался, то все равно они на него как на главного покажут. А то, что показания другой группы с россказнями этих дебилов сходиться не будут, — так оно даже лучше. Будет сразу видно, что они врут и к сотрудничеству не склоняются. Пусть все концы на нем сойдутся. Тогда он интересен будет. А сейчас самое главное — время выиграть.
Дальше было мыльное мужское лобызание обгадившихся гопников с их тупым благородным товарищем, который отмазывает всех остальных. Сцена, достойная мексиканских сериалов, была наполнена клятвами, восхвалениями героя, раскаянием за прошлые грехи друг перед другом. Кощею пели осанну. В промежутках между голубыми соплями в белых рюшечках они проговорили в мелочах все, что будут рассказывать на допросах.
Сразу после сытного завтрака ребят и внучку увел высокий мужчина в военной форме, и старик остался в одиночестве. Спать ему не хотелось, и по доброй стариковской традиции он мыслями унесся в мир прошлого, когда он был здоров и полон сил.
Старик перебирал не торопясь и основательно каждое из воспоминаний. Вспоминал летние сенокосы и катание на лошадях без седел. Работу в механической мастерской как раз перед армией. Давнюю детскую мечту быть машинистом паровоза. Колесить по стране из края в край.
Военную службу Федор отслужил мотористом на речном боевом катере. А после возвращения домой отец сам отправил его учиться в город, в институт. Но, разумеется, он не поступил, зато встретил там армейского приятеля, который уже работал кочегаром маленького маневрового паровозика на одной из подмосковных товарных станций. После обмывания счастливой встречи в ближайшей рюмочной Федор махнул на все рукой и поехал вместе со своим сослуживцем устраиваться в депо на работу.
Так Федор на шаг приблизился к заветной детской мечте — он устроился рабочим в мастерскую ремонта подвижного состава. Именно тогда он узнал, что большинство машинистов не путешествует по стране, они даже не выезжают за пределы своей дистанции железной дороги, а поезда перецепляются другими локомотивами. Новость огорчила его. Мечта о путешествиях откладывалась.
Но именно тогда проявился его талант в работе с металлом. Способного молодого рабочего заметил одноногий фронтовик Козаков и перетащил к себе в слесарный цех. Непьющий и работящий молодой Федор быстро смог перекочевать из подсобных рабочих в слесаря, а там уже набирать разряд за разрядом. Из общего барака он перебрался в рабочее общежитие, начала налаживаться какая-то личная жизнь.
Тогда он познакомился со своей первой женой Иолантой. Безусловно, это был тот редкий шанс в жизни, который достался именно Федору.
Он возвращался в общежитие после второй смены. Последний пригородный поезд уже ушел, и со станции расходились редкие пассажиры, удрученные своим опозданием. Вдруг Федор услышал сдавленные девичьи крики. Гостившая у бабушки на даче Иоланта тоже опоздала на поезд, и ей пришлось возвращаться обратно в дачный поселок. Еще на станции к ней прицепилась местная шантрапа. Вполне предсказуемо хулиганье не собиралось просто так упускать свою жертву.
Федор проявил благородство — он оторвал от ближайшего штакетника дрын покрепче, прихватил половинку кирпича из-под забора и пошел на выручку страдалице. Хулиганов было трое, но противопоставить что-нибудь здоровенному дрыну они не смогли. По старой деревенской привычке Федор начал бить подонков сразу и со всей силы, без всякого предупреждения или окриков, обеспечив себе дополнительное преимущество. Проверять состояние здоровья двух поверженных хулиганов или догонять последнего подонка Федор не стал, а благоразумно поспешил увести девушку подальше от станции.
Федор проводил зареванную Иоланту к бабушке, набросив на ее плечи свой пиджак, чтобы прикрыть ее разорванное платье. В ту ночь он так и остался вместе с ней, а потом следующую ночь, и следующую.
Разумеется, они были не пара — потомственная москвичка из семьи служащих и простой слесарь, недавно перебравшийся в небольшой городок из деревни. Иоланте нравилась его открытость и непосредственность, а Федору до коликов в животе льстило внимание настоящей городской барышни, пусть не красавицы, но значительно отличающейся от его знакомых девушек манерой поведения и культурным уровнем. Им тогда казалось, что это судьба и любовь на все времена.
Родители Иоланты восприняли такой мезальянс как личную трагедию, но неуправляемый, импульсивный и взбалмошный характер Иоланты сыграл главенствующую роль: они с Федором поженились. Просто пошли и расписались в загсе. Никакой свадьбы не было. И молодая супруга, вызвав шок у родителей, переехала к нему в общежитие. Им дали отдельную комнату. Несмотря на полное неприятие Федора родителями Иоланты, к нему с симпатией отнесся родной брат деда Иоланты — Егор Максимович.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
