Мы проездили на своем первом «Москвиче-402» почти 17 лет. Первая любовь — самая глубокая, она остается где?то внутри и надолго. Потому что трудно забыть и первую поездку, и многое другое.
Помню, как, пригнав новый автомобиль, я отказался от предложенных мне по дешевке левых покрышек — зачем они мне? Через пару лет мне пришлось часто вспоминать и горько жалеть об этом. На «Москвиче» пришлось пережить многие события, восторги и разочарования, трудности и достижения, аварии и трагедии. Первое разбитое сталинитное стекло, которое мгновенно сделалось непрозрачным от мелкого камня, выскочившего из?под колеса встречного автомобиля. Первая авария в кювете из?за неопытности и мальчишества, ослепленного фарами встречного автомобиля. Первая гаражная история, борьба за место для строительства гаража, первый, к счастью, не катастрофический пожар, последовавшие за этим противопожарные мероприятия — не в теории, а на практике. Первая трагедия, не наезд, а набег, трагический случай, когда молодой парень, убегая от милиционера из?за какого?то мелкого хулиганства сбоку врезался в правую стойку «Москвича» на полупустом, широченном по тем временам Северянинском мосту темным осенним вечером. Ночное разбирательство в ГАИ и закрытие дела за отсутствием «состава преступления». Первая дальняя поездка, путешествие на юг по горным кавказским дорогам и, конечно, по главному южному шоссе страны, с его однорядным движением, насквозь через Россию и Украину по центральным улицам бесчисленных городов. Запомнился город Орел и женщина, чуть не попавшая под колеса, ударившаяся и убежавшая от испуга, но этим задержавшая меня на всю ночь в милиции, так и не нашедшей эту женщину. Первая амнистия в честь 40–летия Советской власти: повестка в суд, штраф 150 рублей за обгон не то на спуске, не то на подъеме под тем же городом Орлом, отсрочка до следующей получки, которую давали как раз к 7 ноября. Ежегодные весенние техосмотры и подготовка к ним. Ремонты при сплошном дефиците запчастей. Изношенные колеса со сквозными дырами в покрышках, которые иногда приходилось менять по два раза на 20–километровом участке от Москвы до Подлипок. В это время в машине жена грудью кормила сына. Бензин «марки СС» из случайных самосвалов по 1 рублю (до реформы 1961 года) за литр. И еще много, много чего случалось на дорогах России, Украины, Белоруссии и Прибалтики, на улицах Москвы и Подмосковья через все 60–е годы. Наконец, последняя поездка в командировку в Азов с А. Мишиным в конце зимы 1972 года, по тому же южному шоссе, почти в том же состоянии, и станция обслуживания под городом Орлом, мелкий ремонт (лопнувшая масляная трубка), который пришлось делать самому, сплошной гололед ранним утром за городом Харьковом, закипевшая вода в двигателе, которая чуть не обернулась трагедией. Одно неосторожное движение, и кипяток обжег мне лицо, едва не повредив глаза. «Москвич» мы оставили в Азове, а еще через полгода, немного отремонтированный, его продали какому?то местному любителю–автомобилисту.
М. Ф. Казанцев, механик нашего гаража под названием «Комсомолец», который мы строили почти 10 лет и построили в 1970 году, зато в 5 минутах ходьбы от дома и за смехотворную цену — всего за 1000 рублей, делил всех советских автомобилистов на две большие категории: любителей и эксплуататоров. Любители, ярким представителем которых был мой старый коллега Н. В. Уткин, так любили свои машины, что старались не ездить на них, особенно в плохую погоду. Мы с женой относились к неисправимым эксплуататорам, нещадно эксплуатируя свои автомобили, ездили на них зимой и летом. От этого доставалось всем: и нам со Светланой, и нашим автомобилям.
Автомобиль не роскошь, а средство передвижения…
Пришло другое время, новые люди и, конечно, автомобили. Все стало другим, изменился престиж. На смену большой и старомодной «Волге», барже с нескромными нулями на номерах, пришли шустрая «девятка» и невообразимые «мерседесы». Членовозы, возившие членов Политбюро, не только стали иномарками. Центральная фара резко сместилась налево, а еще левее стали ездить по встречной полосе.
Новое время — новые песни.
В начале перестройки, в конце 1985 года, наш генеральный директор НПО «Энергия» обещал содействие и дал «добро» продать старую машину. Тогда действовало такое правило: требовалось, чтобы трудящиеся продали предыдущий автомобиль обязательно через комиссионный магазин, то есть «без наживы». В этом случае ему давали справку о честном поступке, который был необходим (но далеко не достаточен) для выделения новой машины. В моем справочном архиве вместе с квитанциями на дачные строительные материалы до сих пор хранится этот неотоваренный документ.
Так и не досталось мне от родного предприятия ни одного ордена, ни медали, ни даже автомобиля.
Тогда приходилось снова искать обходной маневр, так сказать, «рерутинг» (rerouting). В тот раз мы выбрали «лесную» дорогу, написав письмо из Лестеха в Минлеспром. Таким образом, Светлана, в конце концов, стала владельцем престижной в 1986 году «Волги» ГАЗ 24–10, — правда, и здесь не обошлось без космического вмешательства. Чтобы иметь машину белого цвета, а двигатель на 76–м бензине, пришлось писать еще одно письмо на завод ГАЗ, в (тогда еще) город Горький. Откровенно говоря, мы не надеялись на эффективность «почты космонавтов». Более эффективными являлись личные контакты. Однако для этого не было ни времени, ни сил. Оставалось ждать.
В июне, находясь в отпуске, я проводил время на даче. Неожиданно приехал гонец и сказал, что нас разыскивает вся областная торговля. Оказалось, что уже несколько дней в Ногинске нас дожидается белая «Волга», прибывшая «целевым назначением» прямо с завода, и вокруг нее уже ходят большие любители, будоража весь персонал. Для жены покупка первого автомобиля стала не только событием, но и торгово–бюрократическим испытанием. Дополнительные бумаги, справки о доходах, введенные перестройкой, другие ногинские инстанции — все это вошло в золотой фонд семейных рассказов. В очередной раз игра стоила свеч, и через несколько дней мы пригнали белую красавицу прямо на нашу «Орбиту».
Все?таки мне достался один «общественный» автомобиль. Это тоже было событием и примечательной историей. В январе 1992 года, в самом начале переходного периода, когда цены только–только тронулись и поначалу росли медленно и неравномерно, у нашего консорциума появились небольшие средства, и мы решили приобрести автомобили. Я немного знал В. П. Каданникова, генерального директора АЗЛК (Автомобильный завод им. Ленинского Комсомола), еще с того времени, когда в 1972 году мы с В. Кнором под знаменем ЭПАСа («Союза» — «Аполлона») оформляли покупку «Москвича-412». Составив письмо, вечером я поехал на завод. Мы столкнулись с директором, когда он уже уходил из своего кабинета, и, пока спускались на лифте с 11–го этажа, я успел напомнить о себе, о наших текущих проектах и о цели визита.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
