расположенными. Надо полагать, это были далеко не все из них — до пещеры оставалось ещё не менее сотни метров. Это навело жрицу на интересные размышления на тему того, им ли предназначались эти ловушки. Тот же каменюка, с которым слишком близко познакомился дикий маг, был очень уж большим. Да и сеть не сказать чтобы подходила размером для человека, эльфа или даже дворфа. Тут явно метили в сородичей.
Сам Тапегёз оказался здоровенным даже по циплопьим меркам верзилой, которому и одежда не требовалась — настолько он был волосат и шерстист. Также ему, по понятным причинам, не нужно было оружие. Стариком Тапегёз себя называл, очевидно, из-за некоторого количества седины, впрочем, ничем иным старость не демонстрируя. Ну и, конечно же, он, как и любой уважающий себя циклоп, был одноглазым. Причём, как для себя отметила Фиона, по-современному одноглазым. Те же греки делали вполне себе человеческую голову с двумя глазницами, а уже над ними, как получилось, вопреки анатомии и здравому смыслу, лепили ещё один глаз. У Тапегёза с этим всё было вполне нормально. Массивный череп, сконструированный под один большой глаз, не выглядел противоественно или неправдоподобно.
Довольно странным маршрутом — извилистым и зигзагообразным, не иначе как минуя другие ловушки — циклоп подошёл к сетям. С интересом рассматривая добычу, он шумно, с таким звуком, будто кто-то настойчиво тряс яблоню, чесал немалых размеров пузо, едва-едва скрывавшееся под шерстью.
«Надо было заняться садоводством!» — пришла на ум жрице здравая мысль. — «Яблоки или всякие там персики не надо готовить…»
— Мда, тоже мне ужин, — проворчал старик Тапегёз. — Так, закуска. У меня есть козы пожирнее.
— Дядя, так, может, договоримся? — подал голос Тукан. — Раз уж мы такая плохая еда.
— Я не сказал, что вы — плохая еда. Я сказал, что вашей еды мало, — жестко ответил циклоп. — Но договориться ты попробуй. Люблю поговорить, да не с кем.
Он принялся весьма неторопливо, бережливо отвязывать сети. Тукан же, явно напрягая все свои извилины на тему познаний по мифологии, предложил:
— Может, ты нам загадки позагадываешь? А если мы их отгадаем — отпустишь.
— Загадки? — остановившись, не без пренебрежения уточнил Тапегёз. — Хм…
— Ну знаешь, такие типа: что утром на четырёх, днём на двух, а вечером на трёх ногах.
Услышав это всё, Фиона, желавшая сохранить в тайне наличие хоть у кого-то интеллекта и потому хранившая молчание, попыталась закрыть лицо рукой и вообще провалиться под землю.
— И что же это за каракатица? — даже не попытавшись подумать, спросил циклоп. — Я в этих ваших морских гадах как-то не очень. Это тебе к брату моему.
— Это ты мне должен сказать!
— Да откуда же мне знать, какими девиациями, — это слово Тапегёз выделил особо, явно гордясь познаниями на почве лингвистики, — вы там в своих городишках страдаете.
— Это взросление! — нравоучительно возвестил Тукан.
— За один день⁈ — притворно удивился циклоп. — Ну вы там точно все с кукушкой в дёсна!
Он наконец совладал с верёвками, на которых держались сети, и отцепил, не сильно беспокоясь насчёт довольно резкого падения не только сетей, но и их содержимого. Кряхтя, но скорее для вида, старик Тапегёз подхватил их, закинул за плечо и неторопливо побрёл в сторону пещеры, попутно слушая увещевания Тукана:
— Это аллегория, иносказательное описание чего-то. В данном случае взросления! — распинался крестоносец.
— Чушь это, а не аллергия, алкоголия или что ты там пропищал. Разве это загадка? — Циклоп звучно рыгнул. — Вот тебе настоящая: почему коза, что орала утром, вечером молчит?
Повисла очень неловкая пауза. Скрип, с которым вращались шестерёнки в голове Тукана, наверняка было слышно и по ту сторону гор. Поняв, что он не справляется, за него ответила Фиона:
— Потому что ты её сьел!
— Ха! Верно говоришь! — Циклоп поднёс к глазу сетку с жрицей. — Ты поумнее будешь этого стального чурбана, а, малая?
— Красивее, — уточнила Фиона.
— Ха-ха! Разочарую тебя: мне всё равно, как еда выглядит. Главное, чтоб вкусной была!
— Я умная, красивая, но очень невкусная. Кислая.
— Это уже мне решать. Муравейник тоже кислый. — Тапегёз мечтательно облизнулся. — А как мёдом зальёшь — ох какое угощение к столу!
— Подожди, что это ты там решать собрался! — возмутился Тукан. — Мы отгадали твою загадку! Ты обещал нас отпустить!
— Я этого не говорил, — фыркнул циклоп. — В загадки поиграть — это пожалуйста. Последняя воля и всё такое. Отпустить — не-е-е. Что это я, сетки часами ставлю, чтобы отпускать потом кого попало⁈
— Он слишком умный, я не справляюсь! — пожаловался по неигровой связи крестоносец.
— Да что ты говоришь!
Старик Тапегёз, тем временем неторопливо шествуя к пещере, вдруг спросил довольно неожиданную вещь:
— А где четвёртая?
— Что? — рефлекторно переспросила Фиона.
— Ну-у-у, одного — самого задохлого — камнем раздавило. Жаль, конечно, но ладно. Вы, — циклоп слегка встряхнул сети, — вот пожалуйте. Где ещё одна мелюзга? Вас четверо было!
— Ты нас видел, что ли⁈ — удивилась жрица, до того считавшая, что их выдали ловушки.
— Я что, похож на слепца? Конечно, видел! — Тапегёз с лукавой ухмылкой постучал себя по виску. — Этот глаз всё видит, что надо видеть!
Именно в этот момент ему голову откуда-то сверху прилетел увесистый каменюха. Раздался крайне неприятный стук и даже хруст. Циклоп покачнулся, однако его череп выдержал. Мотая головой и придерживая её рукой, Тапегёз схватил камень и что было мочи швырнул обратно.
Эланна, насколько могла видеть Фиона, увернулась едва-едва. Счёт в конечном итоге шёл на считанные сантиметры — настолько метким, ну или удачным оказался бросок.
— Может, пока вы тут швыряетесь, мы того-этого — пойдём? — предложил Тукан.
— Кто тебе сказал, ну кто тебе сказал, — нараспев поинтересовался циклоп, — что мы собираемся чем-то швыряться?
Вдруг он выпрямился во весь рост и, задрав голову, прицелился. Из его глаза ударил тонкий красный луч — не иначе как лазер. Учитывая скорость света, увернуться от него, даже ожидая атаки, было бы затруднительно. У ничего не подозревающей Эланны же не было ни единого шанса. Подбитая, но не сбитая, она принялась снижаться с таким расчётом, чтобы оказаться подальше от логова Тапегёза. Благо, «лазер», похоже, имел перезарядку.
— Дядя, а ты точно
