Выбросив из головы все надоедливые мысли, отвлекавшие от дела, Селека скользнула по ступенькам и замерла, прислушиваясь к звукам с первого этажа. Сначала девушка подумала, что в главном зале сидит Беральд — у него был такой же низкий бархатистый голос. Но, внимательно присмотревшись сквозь щель приоткрытой двери, Гвайр увидела мелькнувшую где-то в глубине комнаты серую шкуру, что носил на своих плечах младший Сатарн. Селека тяжело вздохнула — она надеялась увидеть Беральда. Кован был слишком хмурым, и уговорить его отправиться к Аурхуут было невозможно. Он считал своим долгом оберегать Хильду. Хотя на самом деле большую часть времени проводил в обществе Тэйхир, совершенно забывая о том, где его сестра и чем она занимается. Селека и Хильда часто смеялись над этим втайне от младшего Сатарна — у него на лице все чувства были написаны. А Рогатая игралась, делая вид, что ничего не понимает.
Княжна уже собралась пройти дальше, как вдруг обрывок разговора воинов Гарнизона достиг её ушей, и девушка тут же остановилась. Она понимала, что подслушивать нехорошо, и едва ли Свет похвалит её за такие тёмные деяния, но воительница ничего не могла с собой поделать. Она слишком долго просидела в башне в обществе Хильды и Арраги, с иголкой и нитками в руках, что сама того не желая искала приключений на свою голову.
— Этот человек слишком странный, Медведь! — воскликнула Тэйхир. Она сидела на диване возле камина, как всегда в своих лёгких кожаных доспехах и с секирой. Только здесь, в холодном медвежьем поместье, Рогатая теперь ещё носила и медвежью шкуру, вежливо одолженную Кованом. Сам Сатарн почти не чувствовал холода — он привык к нему с самого детства. Наоборот, ему казалось, что сейчас в зале было слишком душно, и всё порывался открыть окно.
— Он просто сумасшедший, — вздохнул Кован, продолжая хоть по комнате. — Это не повод отрубать ему голову.
— А что ты предлагаешь? — Тэйхир приглушённо фыркнула. — Будете с Беральдом держать его в подземелье, кормить? Может, ещё доктора ему отыщете? Очнись, Кован! Этот человек не принесёт ничего хорошего. Лучше избавиться от него сейчас, пока…
— Пока что?! — воскликнул Кован, резко обернувшись к Рогатой. — Я не могу убивать невинного человека только из-за того, что он выжил из ума! Этот воин долгое время верно служил моему отцу. Он спас мою мать от смерти как-то раз!
— Но, тем не менее, она всё равно умерла. Что-то этот Свет, про который постоянно бормочет этот ненормальный, ей не помог.
Кован замолчал, и Селека почувствовала, как бешено заколотилось сердце в её груди. Свет? Воины Гарнизона сейчас говорили о каком-то паладине, и девушка поняла, что теперь точно не уйдёт от дверей, пока не узнает всё до конца. Да простит её Свет за то, что она совершает такие тёмные деяния и подслушивает чужие разговоры!
— Хорошо, Тэйхир, — вздохнул Кован, опускаясь в кресло. Вид у мужчины был измученный. — Я подумаю над этим. В любом случае, решать Беральду. Я не вправе вершить тут правосудие и рубить головы направо и налево только потому, что какой-то несчастный сумасшедший показался мне странным.
— Но ты уездный князь Дарма, — Тэйхир была совершенно невозмутима. — Ты имеешь здесь такую же власть, как Беральд.
— Да, но только в его отсутствии. А пока мой брат находится здесь, я должен во всём советоваться с ним, — отрезал Кован. — Поэтому я не желаю больше ничего слышать о казнях и убийствах. Быть может, этот человек сам убьёт себя. Ничего не мешает ему раскроить собственный череп о стены подземелья — если он настолько сумасшедший, как ты говоришь.
Дальше разговор Селека не слушала. Ей было достаточно, что в подземельях под Дармом был заключён настоящий паладин, быть может, один из её братьев по ордену. Как давно он здесь находился? Как попал на Медвежье плато? Объяснение было лишь одним: этот мужчина стремился к Аурхуут так же, как и Селека.
Осторожно обогнув зал, девушка отправилась к дальней лестнице. За месяц, проведённый в медвежьем замке, она обыскала здесь каждый уголок. Правда, было несколько мест, которые до сих пор оставались неразведанными — Селека пару раз наталкивалась на лестницы, которые вели куда-то вверх, а там обрывались, врезаясь прямо в голую стену. Судя по тому, что каменная кладка в этом месте отличалась от остальной, лестница раньше куда-то вела, но потом этот проход заложили. Почему это сделали, и что там было раньше, Селека не знала, а Беральд не рассказывал. Он лишь загадочно говорил, что отец наказал ему не разбирать этот завал «до возвращения грифонов».
— Ты и сама понимаешь, что это невозможно, — говорил медвежий князь, и Селеке приходилось соглашаться. Последний грифон пал в битве за Беланору, когда войска Псов свергли императора Воронов. С тех пор никто не видел этих величественных животных.
Но было кое-что, что не давало Селеке покоя — на Севере паладинов тоже называли Грифонами. А если старый медвежий князь имел в виду вовсе не крылатых зверей, а именно воинов Света? И что если именно она, княжна Леопардов, молодой адепт Нового учения, была тем самым грифоном, о котором говорил Йоран Сатарн?
Как бы то ни было, у Селеки не было сил, чтобы разобрать каменную кладку и узнать, что там, на той стороне. А Беральд отказывался слушать любые доводы молодой воительницы. Их словесное противостояние длилось почти три недели, пока медвежий князь не заявил, что в следующий раз просто не отправится с Селекой к Аурхуут. И княжне пришлось перестать донимать Берда своими расспросами о странных лестницах, упиравшихся в каменные стены.
Обогнув несколько таких неизведанных мест стороной, Гвайр остановилась возле небольшого туннеля, что вёл в подземелья под Дармом. Это место тщательно охранялось, но Селека знала несколько лазеек, через которые можно было обойти посты стражей. В поместье их называли «Кротовыми норами» — когда-то давно их использовали, чтобы быстрее добираться до чёрного хода, располагавшегося в соседнем туннеле. Сейчас через одну из этих «нор» можно было пробраться к камерам, миновав пост стражей. И Беральд, кажется, даже не подозревал об этом. Одна из лазеек была практически рядом со входом — достаточно было отодвинуть в сторону завал из соломы, убрать положенные друг на друга старые доски, и в полу открывалась дыра, что вела на нижний этаж. Из-за высоких потолков снизу выбраться не представлялось никакой возможности, если заранее не взять с собой верёвку. Селека, обвязав её вокруг одной из колонн, осторожно спустилась и соскочила на пол.
В темноте, царившей под землёй, невозможно было рассмотреть даже собственную руку, поднесённую едва ли не вплотную к лицу. Но сам по себе туннель был узким — свернуть не туда в нём было очень сложно. Селека продвигалась во тьме практически на ощупь, пригнувшись из-за слишком низкого потолка. Вокруг стояла гробовая тишина, и девушка почувствовала, как по спине пробежал нервный холодок. Быть может, всё же следовало дать стражам знать о своём присутствии? Тогда в случае опасности Гвайр могла быть уверена, что воины придут на помощь. Но возвращаться уже не имело смысла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
