Сколько он ещё прождёт на границе известий? Допустим, что они будут неблагоприятными для него. И что тогда делать? Оптимально (да и для казны выгоднее) распустить войска и сделать вид, что ничего такого не было. Тем паче, что и церковь к тому времени нажмет на кое-какие рычажки... В таком разе у герцога есть шанс «сохранить лицо». В теории и ещё разок попробовать можно (ну, это он так думает...). А если ума не хватит? Положить не менее трети войска, штурмуя только приграничные крепости? С чем же тогда столицу брать? Облом-с... Только вот хорошую мину сделать уже не выйдет... Так и прослывёт захватчиком. В принципе, это дело житейское, таким прозвищем тут кого-либо напугать трудно. При одном условии – если захват пройдет удачно. Тогда – всё спишут. Но шансов на удачу теперь будет немного. А прослыть неудачником? Хм... вряд ли это будет ему по душе. Тут уже и цена найма солдат вырастет очень даже прилично... а денег-то и не будет. Орден святого Вайта больше не даст, а своих финансов может не хватить.
Ладно, в конечном итоге, теперь это уже не мои проблемы. На повестке дня стоит другая, более важная для нас задача. Двенадцать тысяч орденских воинов – не комар чихнул! Да ещё и горцы... До победы можем и не дожить...
Спускаясь вниз, встречаю Эрлиха. Он несколько раздосадован тем, что не успел поговорить по душам с полковником. Тут уж я виноват, неча было его так торопить. Но, что ж теперь поделаешь... Подробно пересказываю епископу содержание нашего разговора. Тот только головой качает
– Откуда у тебя, сын мой, такие познания в ... э-э-э... интриганстве?
– Да и у нас, ваше преосвященство, таких деятелей в истории хватало. Врагов своих лбами сталкивали – треск на полмира стоял! Те ещё мастера-интриганы были. Даже и в церкви!
– Не может быть!
– Ещё как может! Кстати, один из них, помимо того, что в жизни герцогом был, так в церкви ещё и кардиналом стал! Арман-Жан-дю Плесси, герцог де Ришелье, вот!
Эрлих задумчиво поджимает губы.
– Кардиналом... да и здесь тоже были такие люди... немного. И только во время тяжких бед и испытаний. Ты же помнишь, сын мой, что почти все высшие иерархи церкви в прошлом – бывшие военные?
– А то ж! У нас бы так! А сейчас? Нет таких?
– Нет. Уже лет пятьдесят не возникала необходимость в избрании кардинала. Видишь ли, не знаю как у вас, но наш кардинал всегда вел в бой войско. Сам. И церковь и мирян – все они сражались в этих случаях рядом. Оттого и немногие из кардиналов смогли прожить долгую жизнь. Бывало и так, что сей титул получался уже посмертно.
– Надо же! Прямо как у нас, в Китае. Только там это делалось для того, чтобы потомок его (который, как правило, этот титул и присваивал) с большим основанием мог претендовать на трон. Правда, трон этот он к тому моменту уже обычно занимал... Зато, согласитесь, одно дело, когда на троне сидит сын графа, и совсем другое – сын герцога. Звучит!
– Ну в нашей истории таких примеров я не знаю. Кардинал здесь – скорее военачальник, нежели иерарх церкви. Он даже не отправляет церковную службу. Ими у нас становились обычно крупные военачальники, много сделавшие в деле борьбы с общими врагами народа и церкви.
– Ладно, ваше преосвященство, бог с ними, с кардиналами. Тем паче, что живых их сейчас нет, и помощи оттуда ждать не приходится. Давайте-ка лучше о наших делах переговорим.
А вот разговор вышел тяжелым... раскрыть свои замыслы до конца я не мог. Просто по тому, что не вполне представлял себе реакцию окружающих. Да, откровенно говоря, и сам-то ещё не до конца всё продумал. Так... больше по наитию поступал. Хотя, как знать, обычно интуиция меня не подводила. Вот и вышло так, что неудовлетворённые моими невнятными объяснениями, соратники мои сейчас больше походили на взъерошенных котов. Разгоряченные, недовольные и сердитые. Ну что ж тут поделать? Положа руку на сердце, я и представить себе не могу, как среагируют они на некоторые мои новации. Еретиком, надеюсь, не объявят, но вот помогать... точно не станут. И их понять можно. Не видел ещё здешний мир таких вот выкрутасов. Гройнена я, похоже, обидел всерьёз. Какое-то время мне казалось, что товарищи мои сейчас плюнут, повернутся и уйдут, оставив меня наедине с моими планами. Удерживает их только то, что никакого другого варианта, кроме как доверять мне слепо, нет вообще.
Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны.
– Сын мой... – внезапно подал голос брат Манрике. – Могу ли я попросить тебя ответить мне на пару вопросов?
– Конечно, святой отец.
Он встает с места и неожиданно сильной рукой берет меня за плечо. Делает повелительный жест, и оба епископа вдруг замолкают, снова опустившись в свои кресла. Ученый монах отводит меня в сторону.
– То, что я хочу у тебя спросить, не предназначено для чужих ушей.
– Но здесь все свои!
– Я знаю, сын мой, что говорю. Не перебивай меня.
Ещё никогда старый монах не говорил таким тоном. В его голосе я слышу властность и уверенность.
– Хорошо, святой отец. Слушаю вас.
– Правильно ли я понял, что ты хочешь пойти к ордену в одиночку?
– Да.
– Ты хорошо отдаешь себе отчет в том, что с этого момента, не только твоя жизнь, но и жизни огромного количества людей повисают на волоске?
– Да.
– И ты готов на это?
– Есть другие варианты, святой отец? Так назовите их!
– Дай мне твою руку.
Протягиваю ему правую руку. Он берёт её и кладет мне на лоб раскрытую ладонь.
– Закрой глаза. Что ты сейчас видишь?
– Ничего... искры какие-то. Мирна! Её вижу. Монашки рядом с нею, двое. Одна что-то в руках держит, точно не рассмотреть. У второй в руках клинок, на мой похож. Двух солдат с мечами – они стоят около дверей. Песок какой-то... камни громоздятся... Дом горит, позади него горы стоят. Подземелье вижу, то самое, в котором лаборатория. Барон стоит, какую-то бумагу мне протягивает... всё. Больше ничего не вижу.
Он отпускает мою руку и убирает ладонь со лба.
Поворачивается к епископам и делает приглашающий жест. Что-то шепчет им на уши. Плечи старого епископа вздрагивают, и он оборачивается ко мне. Приоткрывает рот...
– Не сейчас... – тихо говорит учёный монах.
Вернувшись на место, присаживаюсь в кресло. Епископы и монах тоже занимают свои места. Некоторое время все молчат, никто не решается нарушить тишину.
– Сын мой, – это Эрлих. – Ты тверд в своём решении? Ничего не хочешь изменить?
– Нет. Не хочу.
– Тогда... – он встает. – От лица церкви говорю! Мы поддерживаем тебя! И всё, что тебе будет угодно сделать!
Глядя на него, поднимаются и все остальные. Покусывающий губы Лексли, сумрачный Лэн... оба ученых монаха... даже оба спецмонаха, сидевшие около двери, сейчас поднимаются на ноги. Все они наклоняют головы, подтверждая слова епископа. Спасибо, ребята! Вот теперь можно и воевать!
А поутру меня будит посыльный.
– Милорд! Около замка стоят переговорщики!
Поднимаюсь на стену.
Действительно, напротив ворот вижу небольшую кучку всадников – человек шесть. Ничем особенным они не выделяются, и только наличие белого флага над группой даёт понять, что это не простые путники.
– Проводите их во двор.
Но все они в замок не вошли. Трое всадников осталось на месте, предусмотрительно отодвинувшись подальше, туда, где их не достанут крепостные арбалеты. Ну а чего мы ждали? Эти парни столько времени шастали по замку, и наверняка изучили все его сильные и слабые места. А уж, на какое расстояние бьют стационарные арбалеты, знают совершенно точно. И ненавязчиво это демонстрируют.
Внизу, около ворот, парламентеров уже ожидает группа Котов. На стене маячат арбалетчики. Спускаюсь по лестнице и я.
Кони у визитеров крепкие и ухоженные. Да и сами они, одетые в добротные доспехи, совсем не напоминают кучку наркоманов. Хотя, надо думать, иерархи ордена не послали бы в качестве парламентеров каких-нибудь укуренных доходяг.
– С чем пожаловали? – спрашивает у старшего визитера Лексли.
– Нам надо видеть вашего лорда, – спокойно отвечает тот.
Крепкий, плотно сложенный мужик. Доспехи сидят на нём как вторая кожа. Движения скупые и точные. Явно цену себе знает и особо не комплексует. Наверняка ведь уже и арбалетчиков над воротами срисовал, да и встречающих оценить успел. Это не крикливые и шумные горцы – тут за спиною с и л а стоит. И парламентер это понимает. Оттого и так спокоен.
– Хорошо, – киваю я, подходя ближе. – Ты его увидел. Что дальше?
Мужик окидывает меня оценивающим взглядом. Надо полагать, увиденная картина его удовлетворила, потому что он, спешившись, коротко кланяется. Уважает!
– Милорд, наши предводители хотят с вами переговорить.
– Когда и где?
– Назначайте место.
– Вон там, – показываю я рукой на стену, – посередине реки, есть небольшой островок. Там и пообщаемся. Сколько их будет?
