Трофименко, своим правым флангом примыкая к Корзуну, на подходе к северной окраине Ахтырка…
Кулик начал действовать сегодня с 18 часов тремя дивизиями и танковым корпусом. Отбросив противника на 3 км, вышел на фронт свх. Ильичевка, свх. Осетняк, Каплуновка. Части Кулика действуют очень хорошо, и я уверен, что через 2–3 дня они сомнут противника и отбросят его»[435](выделено нами. – Авт.).
К сожалению, оптимистический прогноз Жукова не сбылся. Как отмечал генерал Бирюков: «Итак, за четыре дня наступления мы продвинулись на шесть-девять километров. Весьма скромно! Добиться разгрома противостоящих нам сил не удалось. Наши потери, особенно в 8-й дивизии и 29-м полку 7-й дивизии, при всем желании не назовешь небольшими»[436]. Но тем не менее далее он приводит оценку, данную со слов генерала Кулика, действиям 4-й гвардейской армии: «– Слухай, Бирюков, – сказал он с характерным своим акцентом, – только что я разговаривал с Москвой. Москва довольна нашими действиями (выделено нами. – Авт.). Сделали, говорят, дело, сковали противника, сорвали его план пройти через Ахтырку на Богодухов – во фланг Ивану Степановичу (Коневу. – Авт).
Эту оценку Ставки Верховного Главнокомандования, помогавшую уяснить ситуацию в целом, штаб корпуса немедленно довел до сведения каждой роты и взвода»[437].
Характерно, что в первом послевоенном издании, посвященном Курской битве и относящемся к 1947 г., заслуги 4-й гвардейской армии в срыве немецкого контрудара также не подвергались сомнению: «…Своевременное подтягивание в район боевых действий 4-й гвардейской армии Воронежского фронта, которая к моменту ввода ее в бой находилась в районе Ямное, Яблочное на удалении 20 км от линии фронта, позволило в условиях кризисного положения в районе Ахтырки, когда ахтырская группировка немцев прорвала фронт 27-й армии, в тот же день ввести в бой часть сил 4-й гвардейской армии и остановить наступление противника, пытавшегося прорваться к Богодухову… Быстрый маневр 4-й гвардейской и 47-й армий сорвал попытку немецкого командования добиться существенного изменения оперативной обстановки на белгородско-харьковском плацдарме»[438].
Что же касается маршала Жукова, то по прошествии времени он поменял свои оценки на диаметрально противоположные. Вот что он пишет в своих мемуарах: «18 августа противник нанес контрудар из района Ахтырки. Для его ликвидации в сражение была дополнительно введена 4-я гвардейская армия, прибывшая из резерва Ставки. Командовал ею генерал Г.И. Кулик. К сожалению, он плохо справлялся со своими обязанностями, и вскоре его пришлось освободить от командования»[439].
Так в чем же причина таких расхождений? Может быть, дело вовсе не в Кулике, а в ком-то другом? Не секрет в том, что недовольство Сталина действиями Воронежского и Степного фронтов, представителем Ставки на которых являлся Жуков, к 20 августа достигло критической точки. И совсем не случайно он направил Жукову следующую директиву: «План наступления Воронежского фронта с целью к 20 августа овладеть Ахтыркой явным образом не удался. Операция по разгрому харьковской группировки противника также затянулась. Ставке Верховного Главнокомандования неизвестно, по какому плану действуют сейчас Воронежский и Степной фронты. Ставка требует, чтобы Вы представили план по ликвидации ахтырской группировки противника и овладению плацдармом Ахтырка, Котельва, Колонтаев, Пархомовка. Для этого недостаточно вовлечь в дело отдельные армии и танковые корпуса. Для этого необходимо организовать прорыв фронта противника с привлечением основных сил артиллерии и авиации…»[440]
По всей видимости, последующие доклады Генерального штаба Верховному были настолько нелицеприятными для его военачальников, что он в тот же день просто обрушился на командующего войсками Воронежского фронта, на своего «генерала наступление», Ватутина: «События последних дней показали, что Вы не учли опыта прошлого и продолжаете повторять старые ошибки, как при планировании, так и при проведении операций.
Стремление к наступлению всюду и к овладению возможно большей территорией, без закрепления успеха и прочного обеспечения флангов ударных группировок, является наступлением огульного характера.
Такое наступление приводит к распылению сил и средств и дает возможность противнику наносить удары во фланг и тыл нашим, далеко продвинувшимся вперед и не обеспеченным с флангов группировкам и бить их по частям.
При таких обстоятельствах противнику удалось выйти на тылы 1-й танковой армии, находившейся в районе Алексеевка, Ковяги, затем он ударил по открытому флангу соединений 6-й гвардейской армии, вышедших на рубеж Отрада, Вязовая, Панасовка, и наконец противник 20 августа нанес удар из района Ахтырки на юго-восток по тылам 27-й армии, 4-го и 5-го гвардейских танковых корпусов.
В результате этих действий противника наши войска понесли значительные и ничем не оправданные потери, а также было утрачено выгодное положение для разгрома харьковской группировки противника.
Я еще раз вынужден указать Вам на недопустимые ошибки, неоднократно повторяемые Вами при проведении операций, и требую, чтобы задача ликвидации ахтырской группировки противника, как наиболее важная задача, была выполнена в ближайшие дни»[441].
Необходимо заметить, что обвинение в повторении старых ошибок, в стремлении к наступлению всюду свидетельствует о невероятном психологическом напряжении Сталина и боязни повторения трагедии, которая постигла советские армии в феврале – марте 1943 г. Но раздражение, выплеснутое на Ватутина, должен был принять в свой адрес, как представитель Ставки, и непосредственно Жуков. Несмотря на то что после того, как 5-я гвардейская и 1-я танковые армии потеряли в ходе операции большинство своих танков, 4-я гвардейская армия сыграла главную роль в срыве немецкого контрудара, виновным в самом факте его существования был «назначен» генерал-лейтенант Кулик. А потому в своих мемуарах имя погибшего в начале 1944 г. генерала Ватутина Жуков порочить не решился. А Кулика, расстрелянного по указке Сталина в 1950 г. за неосторожные высказывания недовольства своим послевоенным служебным положением, можно было без зазрения совести «попинать» и после смерти.
В то время, когда войска Воронежского фронта вели тяжелые бои по отражению контрударов противника в районах Богодухова и Ахтырки, Степной фронт продолжал попытки сломить упорное сопротивление немецких войск на харьковском направлении. К концу первой декады августа его действия были выделены, по сути, в самостоятельную наступательную операцию – Харьковскую. В соответствии с ее замыслом 53-я армия во взаимодействии с 5-й гвардейской танковой армией должна была охватить Харьков с запада и юго-запада, а 7-я гвардейская армия – с севера. Задача 57-й армии, которая вошла в подчинение фронта, заключалась в обходе города с юга. 69-я армия по мере готовности должна была развернуться на смежных флангах 5-й гвардейской и 53-й армий в районе Ольшан для ведения наступления в южном направлении.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
