Поэтому он ему не отдает, пока…. А дальше вы узнаете из фильма, если Бог даст. (V, 8)
(2003)
Мы пишем сценарий.
На разных этапах привлекались разные люди. В основном я работал и продолжаю работать с Глебом Панфиловым, с Рудольфом Тюриным (замечательными сценаристами того поколения) и с Эдиком Володарским.
Надеюсь, к середине осени сценарий будет закончен, с тем чтобы зимой начать работать.
Почему же это не просто картина о войне, а продолжение «Утомленных солнцем»?
Я получал письма от людей, просивших о продолжении, но не хочу на них ссылаться… Просто мне кажется, что у нас есть абсолютно ясный гандикап перед другими идеями: выросшая актриса. Если актрисе было двадцать три, а теперь двадцать семь – разница на экране незначительная. Но нашей актрисе (Наде Михалковой) было шесть, а сегодня семнадцать, поэтому флешбэки, то есть возвращения в первый фильм, воспоминания должны действовать на зрителя, нам кажется, гораздо более мощно.
Вместе с тем мы понимаем абсолютно точно, что есть люди, которые не видели первый фильм. Поэтому второй должен быть самостоятельным произведением.
Почти все герои остаются теми же… и эта история, как навстречу друг другу движутся два человека – отец и дочь, которые получили информацию, что никого из них нет в живых.
Котов в лагере…
Его опустили – и он все подписал. И, в общем, для него было бы счастьем обнаружить, что никто из родных не выжил. А сам он, когда вставленным в его пальцы пером кривыми буквами подписывал показания, чтобы только скорее все кончилось, осознав затем случившееся, он как бы кончился.
И война для него стала «мать родна» – единственная возможность дальнейшего существования. На вопрос: «Котов, что ты будешь после войны делать?» – он отвечает: «Застрелюсь!» Котов не может себя представить в пиджаке, ходящим на работу, когда он сдал всех. Жену, тещу, всех. Всех…
Поэтому для Котова круг замкнулся, у него даже обнаруживаются признаки эпилепсии в виде припадков в какие-то моменты. Особенно когда вспоминается Надя, перед которой он себя чувствует более всех виноватым. Таким образом, внутренне, при всем ужасе, который ждет впереди, для него война – возможность осознанно пожить.
Лагерь разбомбили…
Котов с товарищем остаются в живых и оказываются на свободе. Вокруг – чудовищное, абсолютно чудовищное отступление. (Должен вам сказать, это зрелище должно быть реально чудовищным. Мы нашли фотографии: конные немцы, и от пыли на немцах противогазы, и на лошадях противогазы; зрелище абсолютно апокалиптическое… Это не отступление уже – паника.)
Котов попадает в эту мясорубку, его берут, он оказывается в штрафбате, и дальше начинается как бы одиссея Котова.
А Надя вместе с воспитанниками детского дома для детей врагов народа параллельно с этим движется по войне навстречу. (XI, 2)
(2003)
Ведущий: Каким будет Сталин в вашем фильме?
Его будет совсем немного там, но он ключевое значение будет иметь для героя. Тем более что те, кто видел первую часть «Утомленных солнцем», в контексте понимают, что отношения связывали их достаточно неформальные. Здесь он совсем небольшую роль играет, но «поворот» как раз заключается именно в память этих отношений.
Какой будет любовь в вашем фильме?
Оттаивающей…
То, что произошло с героями, конечно, может разрушить любого. Это будет огромное преодоление той стены, которая возникла, которую поставила между ними судьба.
И насколько они ее преодолеют, я пока еще не знаю.
Какой будет Россия в вашем фильме?
Ну, если бы я был туристом, я мог назвать ту или другую. Но у меня другой нету, какая есть – моя.
Моя! (V, 16)
(2003)
Интервьюер: А что происходит с вашим сценарием «Утомленные солнцем – 2»?
Надеюсь, что в конце января <2004 года> я закончу сценарий.
О близком завершении этого сценария Вы объявляете уже несколько лет. Почему так долго пишете?
Тут есть много разных причин.
Прежде всего, не могу работать в Москве, потому что постоянно что-то отвлекает. Но самая главная сложность заключается в том, что, куда бы я ни кинул свой взор, в какую бы книжку ни заглянул, все время возникает клише фильмов, которые уже были.
А мне бы хотелось обязательно сделать кино другое, найти новый язык, не оскорбляющий традиций военного кино. Если проследить наше движение по сценарию – и по характерам, и по фактологии, – то можно увидеть, как мучительно мы ищем.
Потому что самое сложное – найти тот единственный путь, который оставлял бы зрителю возможность для чувственного восприятия…
Бюджет «Утомленных солнцем – 2» будет еще больше, чем у «Сибирского цирюльника»?
Нет, не больше.
Мы бы и «Цирюльника» сняли дешевле, если бы наши западные продюсеры не пошли по пагубному пути продюсирования картины в России своими силами, оттуда. Если бы мы сами занимались менеджментом, «Сибирский цирюльник» стоил бы пятнадцать миллионов. А они везде платили втридорога. Они были наслышаны о том, как у нас бюджеты осваивают, не решились нам доверить и заплатили сорок три миллиона…
А в «Утомленных солнцем – 2» будет несколько очень серьезных, сложных, больших сцен – первое отступление, первый бой Котова, цитадель и баржа. И мне предстоит многому научиться, потому что есть вещи, которые я просто не знаю, как делаются.
Правда, не знаю.
Каким образом Вы собираетесь учиться?
Думаю, что найду кого-нибудь, может быть, даже Егора Кончаловского. Его «Антикиллер» – не близкое мне кино, я и Егорушке это сказал. Но он – мастер. Он научился делать то, чего я делать не умею и чему я должен учиться, чтобы свободно себя чувствовать в том, что называется спецэффекты.
И я буду с удовольствием учиться, мне это интересно.
Снова будете работать с французским продюсером?
Не знаю.
Если честно, я бы не хотел брать иностранных денег. Уж больно много они ставят условий. А потом, мне бы хотелось быть более свободным биологически. Потому что когда мы говорим об эпохе императора Александра III – это одно дело, а когда мы говорим о войне Великой Отечественной, там другая мера условности…
Какова ваша главная идеологическая задача?
Мне хочется сделать страстную и увлекательную картину. Где первые дни войны были бы показаны так, как я их представляю себе. Я читал очень много документальной литературы, не опубликованной раньше, и был поражен тем, с чем воевали наши люди, с какой машиной, с какой фантастической армией. Историк Кавад Раш пишет, что советские военные историки отняли победу у советского народа, показывая немцев идиотами и безмозглыми кретинами. А немцы были фантастической армией, достаточно вспомнить, что Европа пала – страна за страной – за пять дней…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
