Против воли взор девушки, точно притянутый магнитом, вновь обратился к выходу из ущелья. Там по-прежнему стоял, еле различимый вдалеке, ряд кольев, протянувшийся от одного крутого горного склона до другого. Лишь в одном месте айильцы повалили их, освобождая дорогу. Куладин оставил еще одно послание — перегородив тропу кольями и насадив на них мужчин и женщин. Колья с мертвецами простояли семь дней. К холмам справа от перевала цеплялись высокие серые стены Селиана, над ними — никакого движения. Морейн сказала, что город стал лишь слабой тенью своей былой славы, однако размеры его внушали уважение. Селиан был много больше Тайена, тем не менее от него тоже мало что осталось. И выживших не было — не считая тех, кого увели Шайдо. Правда, кто-то мог убежать, посчитав какое-то место безопасным. На этих холмах были фермы; хотя после Айильской Войны люди и покинули восточный Кайриэн, городу не прожить без ферм, которые обеспечивают его хлебом и другой провизией. Теперь же из почерневших остатков каменных стен фермерских домов торчали закопченные трубы; тут над сгоревшим каменным сараем еще уцелели обугленные стропила; там и амбар, и сам дом обрушились от огня. Холм, на который Эгвейн въехала верхом на Туманной, был овечьим выгоном; над оградой у подножия холма жужжали тучи мух — там картина напоминала бойню. На всем пастбище не осталось ни одной живой овцы, нигде на дворе фермы не видно было и цыпленка. На полях вместо спелых колосьев щетинилась обгоревшая стерня.
Куладин и Шайдо были айильцами. Но айильцами были и Авиенда, и Бэйр с Эмис и Мелэйн, и Руарк, который говорил, что Эгвейн похожа на одну из его дочерей. Хотя зрелище посаженных на кол людей им было отвратительно, они, похоже, лишь считали, что даже древоубийцы не заслуживали подобного. Возможно, единственный способ по-настоящему понять айильцев — родиться среди них.
Кинув напоследок взгляд на разрушенный город, Эгвейн медленно направилась вниз по склону к грубой каменной ограде, выехала через воротца и склонилась с седла, чтобы закрепить створку петлей из сыромятного ремня. Жест, от которого она уже отвыкла. Ирония заключалась в том, что, по словам Морейн, Селиан и вправду мог переметнуться на сторону Куладина. В переменчивых хитросплетениях Даэсс Дей’мар, когда на одной чаше весов захватчик-айилец, а на другой человек, пославший в Кайриэн солдат Тира, какая бы ни была к тому причина, решение могло склониться в любую сторону — если бы Куладин дал жителям города возможность выбора.
Эгвейн, проскакав по широкой дороге, нагнала Ранда, который сегодня был в красной куртке, и присоединилась к Авиенде, Эмис и еще тридцати или более Хранительницам Мудрости, которых девушка едва знала, не считая двух ходящих по снам. Все двигались немного позади Ранда. Верхом ехали Мэт в широкополой шляпе и с чернодревковым копьем и Джасин Натаэль — за спиной арфа в кожаном футляре, красное знамя полощется на ветру, — однако спешащие айильцы обходили отряд с боков. Ранд вел своего крапчатого в поводу и беседовал с вождями кланов. В юбках или не в юбках, Хранительницам придется хорошенько поработать ногами, чтобы не отстать от проходящих мимо колонн, но они, точно смола, прилипли к Ранду. На Эгвейн они едва взглянули — их глаза и слух напряженно старались не упустить ни жеста, ни слова Ранда и шести вождей.
— …и кто бы ни прошел после Тимолана, — говорил Ранд твердым голосом, — им нужно сказать то же самое. — Каменные Псы, оставленные приглядывать у Тайена, вернулись с известием, что через день в ущелье вошли Миагома. — Я не дам Куладину разорить эту страну и не хочу грабить ее сам.
— Малоприятное послание, — заметил Бэил, — и для нас тоже, если ты хочешь этим сказать, что нам нельзя брать пятую часть.
Ган и остальные вожди, даже Руарк, кивнули.
— Пятая часть — ваша. — Ранд не повысил голоса, но слова его неожиданно прозвучали, будто заколачиваемые гвозди. — Однако ничего из этой доли не будет съестными припасами. Питаться будем тем, что найдем, добудем охотой или купим, если отыщется тот, кто продаст еду, пока я не встречу тайренцев и они не поделятся с нами припасами из Тира. Того, кто возьмет на пенни сверх пятой доли, или заберет каравай хлеба без уплаты, или сожжет хотя бы хижину только потому, что та принадлежит древоубийце, или убьет человека, который не пытался убить его, того я повешу, кем бы он ни был.
— Кланы вряд ли с восторгом примут эту весть, — сказал Деарик с каменным лицом. — Я явился, чтобы следовать за Тем-Кто-Пришел-с-Рассветом, а не чтобы нянчиться с клятвопреступниками.
Бэил и Джеран собрались было с ним согласиться, но каждый увидел лицо другого, и оба захлопнули рты.
— Деарик, хорошенько запомни, что я сказал, — промолвил Ранд. — Я пришел спасти эту землю, а не разорять ее еще пуще. То, что я говорю, касается каждого клана. Мои слова предназначены и для Миагома, и для тех, кто последует за мной в будущем. Для каждого клана. Зарубите себе на носу.
На этот раз никто и слова поперек не сказал, и Ранд запрыгнул в седло Джиди'ина, пустив жеребца шагом. На лицах окружавших его вождей застыло непроницаемое выражение.
Эгвейн вздохнула. Эти люди годятся Ранду в отцы, если не старше, они — предводители народа, можно сказать, короли во всем, хоть сами это и отрицают, закаленные в битвах предводители. А он чуть ли не вчера был мальчишкой, только-только переступившим порог совершеннолетия, юношей, который спрашивал с надеждой в голосе, а не приказывал и ожидал от других подчинения. Он менялся быстрее, чем Эгвейн успевала уследить за переменами в нем. Хорошо, коли Ранду удастся удержать этих людей и благодаря этому он спасет другие города от той участи, которую Куладин уготовил Тайену и Селиану. Так говорила себе Эгвейн. Ей лишь хотелось, чтобы Ранд добился своего, не выказывая растущего с каждым днем высокомерия. Интересно, скоро ли он станет ожидать от нее такого же послушания его приказам, как от Морейн? А когда очередь дойдет до всех Айз Седай? Эгвейн надеялась, что лишь надменность тому виной.
Решив поговорить с Авиендой, Эгвейн высвободила ногу из стремени и протянула руку айилке, но та покачала головой. Она и в самом деле не очень-то любила ездить верхом. Или, быть может, причина ее нежелания — все эти Хранительницы, плотной группой шагающие рядом. Некоторые из них не сели бы на лошадь, даже если б им ноги переломали. Вздохнув, Эгвейн слезла с седла и взяла Туманную под уздцы, с легким раздражением оправляя юбку. Мягкая, до колен айильская обувка выглядела удобной, да и была таковой, но вовсе не для долгой ходьбы по неровной, жесткой дороге.
— Он и вправду командует, — заметила Эгвейн.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
