— Это только предложение, — ответил Клэйн, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. Пятьдесят веков назад цивилизация Риссов и человечество оказались не готовыми поделить Галактику. И похоже, что одной из причин, приведших к разрушительной войне, было их взаимное психологическое неприятие. Клэйн ждал. Варвар снова заговорил, и в его голосе звучало удовлетворение:
— Ваша честь, я изучаю его ответ. Он нарисовал три планеты и все заштриховал. Я бы сказал, что он отвергает ваше предложение о дележе.
Клэйн твердо произнес:
— У него было время передать мой план с помощью телепатии. Эта идея может распространиться весьма быстро. Это все, на что я могу надеяться в данный момент.
Действительно, нынешняя ситуация заметно отличалась от той, что была в древности. Сейчас люди, точно так же как и Риссы, могли оглянуться назад и оценить катастрофу, происшедшую с их предками, с современных позиций. В настоящее время только один-единственный человек верил в сотрудничество. Единственный человек, сидящий здесь, на далекой планете недругов, признал, что во многовековой вражде в одинаковой степени повинны и люди, и Риссы. Признал, понимая, что его будут считать глупцом, даже врагом своей расы. И тем не менее у него не было намерения отказываться от своей идеи.
На минуту он увидел себя воспарившим из вечности на вершину власти. За всю историю человечества такой момент, такая комбинация событий возникли впервые и, возможно, никогда больше не появится. Через несколько лет его научные познания могли бы стать общим достоянием, будучи разделены между тысячами техников. Так должно быть, если человеческая раса надеется выжить в военном соперничестве или сотрудничестве с Риссами. Он уже обучил большое число офицеров. Неудобство заключалось лишь в том, что он обладал гораздо более выдающимися способностями и за время, требующееся им, чтобы постичь суть одного явления, он мог усвоить дюжину. С точки зрения совершенствования культуры, науки, индустрии это было плохо для человеческой расы. Но в политическом смысле давало шанс.
Никто не смог бы остановить его, никто не сумел бы отказать ему. Он был лордом Клэйном Линнским, потенциальным лордом-правителем, командиром «Солнечней Звезда», единственным человеком, который что-то смыслил во всем оборудовании на борту звездолета. Он не болел в течение многих лет и никогда не ощущал большей жизнестойкости, большей остроты ума, чем теперь.
Его размышления прервал Чиннар с ноткой раздражения в голосе:
— Ваша честь, если бы ваши планы не срабатывали так хорошо, я бы назвал вас сумасшедшим. Нападение Риссов на нас в этом месте оказалось тактически и стратегически неверным, скверно спланированным, отвратительно проведенным. За несколько последних минут не было взрывов. Будь я на их месте, случившееся стало бы лишь началом главного штурма. Когда раса защищает свою планету, о количестве жертв не думают. Есть в этой атаке что-то такое, чего мы не видим, фактор, который они принимают во внимание, а мы нет. Что-то сдерживает их. — Он помолчал, а затем ироничным тоном продолжил: — Как насчет этого парня? Каким образом вы собираетесь решить проблему Риссов в галактическом масштабе, если вы даже не в состоянии убедить единственное существо?
Клэйн сохранял спокойствие.
— Все, что он должен сделать, чтобы добраться до патрульной лодки, — это вынуть руку, медленно и безобидно…
Он смолк. Потому что рука-лапа выходила наружу. Рисс на какое-то время замер, изучая Клэйна. Затем двинулся в направлении патрульного судна, на которое мысленно указал Клэйн. Люди молча наблюдали, как Чужой забрался в аппарат и взлетел. Когда тот исчез за базальтовыми скалами, Чиннар спросил:
— Ну, а что сейчас?
Лидер варваров имел привычку задавать именно такие, приводящие в замешательство, вопросы.
Клэйн вернулся на «Солнечную Звезду» и задумался. Каким должен быть следующий шаг? Отправиться домой? Нет, еще слишком рано.
Полчаса он провел, играя с сыном Браденом. Ребенок очаровывал его, и, глядя на него, он не раз думал, что именно в смене поколений заключается секрет прогресса. У Брадена еще не было ни собственных мыслей, ни позиций и убеждений, а только-только начинали формироваться привычки, связанные с кормлением, сном, купанием. Однако младенец уже понимал, каким тоном к нему обращаются — ласковым или суровым, и соответственно реагировал. Он ничего не знал о своем происхождении и не испытывал ненависти к Риссам. Если его воспитать вместе с юным Риссом, возможно, между двумя детьми могли бы даже установиться дружеские отношения… хотя это не могло решить проблему Риссы — человечество, так как ограничивалось бы узкими взаимосвязями.
Наконец, оставив младенца, Клэйн перешел в рубку управления и устроился в кресле перед пультом. И здесь он сказал себе: «Насколько я понимаю, главный вопрос — в интеграции».
Да, именно это важно. По сути дела, все необходимые факты, на которые он мог опереться, были у него в руках. Правда, одно нарушало стройность концепции — то, о чем говорил Чиннар — нерезультативность атаки Риссов. Нахмурившись, Клэйн перебрал последовательность событий на планете Чужих. И решил, что лидер варваров прав. Его размышления прервал радист, принесший донесение:
«Дорогой лорд Клэйн!
Захвачено еще несколько пленных. Я настаиваю на том, чтобы вы немедленно спустились. Я нашел недостающий фактор.
Чиннар».
Клэйн совершил посадку вскоре после обеда. Стражники варваров выгнали толпу пленников из небольшого бункера, вырытого в каменистом холме. Они приближались — изможденные люди с лихорадочно блестевшими карими глазами. Чиннар ввел его в курс дела:
— Ваша честь, я хотел бы представить вам потомков человеческих существ, ранее населявших эту планету… до того, как пять тысяч лет назад ее захватили Риссы.
Клэйн, насторожившись, бросил один-единственный взгляд на поднимающихся наверх пленников. Этого было достаточно. Ему показалось, что он никогда не видел столь жалко выглядевших людей. Самый высокий из группы — в ней было восемь человек — ростом был не более пяти футов трех дюймов, самый низкорослый — высохший старичок — примерно четыре фута шесть дюймов.
Заговорил именно он:
— Слышал, вы пришли с Земли.
Он бормотал что-то еще, но его акцент настолько отличался от линнского, что слова звучали как тарабарщина и Клэйн больше ничего не сумел разобрать. Он взглянул на Чиннара. Тот, пожав плечами и улыбнувшись, произнес:
— Скажите — да.
Странно, но после этого в словах старика появился смысл и стала возможной пусть мучительно-тягучая, но беседа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
