одной стороне есть печеньки, а на другой их нет.
― Это мотив, да.
― Да, но на другой стороне есть фрикадельки. У одних ― сэндвичи, у других ― клизмы. На одной стороне блондинки, а на другой ― брюнетки. Но с тех пор, как изобрели краску для волос, это различие пропало. Вот и всё… Ах, да. У одной стороны мечи голубого цвета, а у другой ― красные.
― А какие лучше?
― Не помню. Да и как один цвет может быть лучше другого? Но выбирать нужно.
― Зачем?
― Так повелось. Но ты не бойся, и там, и там у тебя найдутся соратники, что быстро убедят тебя, что твой выбор единственно правильный. Наденешь белое, так будет вокруг белая магия, будешь вышучивать своих врагов и разбираться в сортах зелёного чая. Ну а коли наоборот, так нет худа без добра ― будешь зарабатывать Чорной магией, поставишь в прихожей пару чучел друзей и перейдёшь на суп из мандрагоры. Будешь ходить в Чорном. Чорный ― цвет хороший, немаркий.
Время тянулось как леденец.
То и дело у Малыша снова горел и чесался шрам.
Он уже окончил школу и никому не раскрыл свою тайну.
Отец являлся ему время от времени. Теперь Карлсон постепенно обретал человеческие черты. Было немного неприятно смотреть на его шишковатую голову без носа, но Малыш справился с отвращением. Ведь это был его отец.
Он попробовал курить. Карлсон этого не одобрил, он сказал, что табак мешает наслаждаться тонким ароматом печенья.
И вот Малышу исполнился двадцать один год.
Было время совершеннолетия, которое ничего не изменило в его жизни.
Малыш пришёл с вечеринки домой. Его ждала бессонная ночь и костёр из спичек в пепельнице. Он грел руки на этом костре. Вдруг из темноты протянулись другие иззябшие руки ― руки отца.
Теперь он выглядел почти как человек, только носа по-прежнему у него не было. Да и, по сути, не было вовсе лица.
― Мне надо, чтобы ты мне многое объяснил. Я никому так не верю, как тебе. Мне сейчас очень хреново! Мне опять нужно делать выбор.
― В чём выбор?
― Цвета, ― ответил Малыш. ― Меня уже несколько раз вызывали в Министерство. Они говорят, что мне, наконец, нужно принять чью-то сторону ― светлых или тёмных.
― А сам-то ты что хочешь?
― Не знаю. Тёмные мне не нравились с самого начала, но как только я всмотрелся в светлых, оказалось, что они ровно такие же. Но с тёмных какой спрос, а вот светлые, как я думал, должны быть лучше. Но они не лучше!
Голос Малыша задрожал от обиды.
― А ты чего ждал? Всё дело в том, кто убедительнее рассказывает. Ты немного подрастёшь и послушаешь, как рассказывают о разводе твои друзья ― отдельно жёны и отдельно мужья. И беседы в Министерстве Правды, которое у нас зачем-то называют Министерством Магии, по сравнению с этим покажутся тебе кристально ясными и непротиворечивыми. Но это не важно ― перед тобой куда большая опасность: будучи ведомым страхом перед теми и другими говорить не то, что ты хочешь, а то, за что общество погладит тебя по голове, то, чем ты мог понравиться. Представляешь, как будет обидно, если всё равно не понравишься? Это не пустяки, не житейское-то дело! Нет, говорить нужно то, что ты считаешь нужным, сынок, и если надо, написать это хоть на заборе.
― Но ведь тогда меня кто-нибудь разлюбит. На всех, впрочем, мне наплевать, но вот Гунилла…
― Тем хуже для Гуниллы… Вернее, тем хуже для тебя. Но поверь мёртвому отцу, а своим мёртвым отцам верят все герои… Поверь: никаких присяг на корпоративную верность приносить не надо и уж следовать им ― тем более. Нужно говорить во всяком месте то, что рвётся у тебя из души.
― Да откуда ж я знаю, что у меня рвётся? ― Малыш чуть не заплакал.
― А это уж твоё дело. Ты только пойми, что очень обидно будет узнать, что цвет этих светящихся палочек был неважен, а жизнь прошла в дурацких спорах ― что лучше: красный или голубой. Ты будешь старый и больной, а всего-то утешения тебе будет, то, что ты никого не обидел.
― Но что выбрать-то? Красный или голубой?
― Тише, ― сказала чернота на месте лица, ― нас тут много.
Малыш обернулся и увидел, что комната наполнилась странными молчаливыми гостями. Одни были в белых скафандрах, другие в серых плащах.
― Они живы? ― спросил он.
― Не знаю, ― ответил Карлсон, ― Я могу показать только тех, кого убили раньше меня. Вот его, и этого, и этого.
― А ты? ― спросил Малыш.
― Ну ты же знаешь.
― Я тоже хотел бы быть рядом. Я понимаю, что печеньки ― это глупости.
― Не надо.
― А что надо?
― Жить.
― Да. А как?
― Сколько тебе лет? ― спросил Карлсон.
― Двадцать один.
― А мне двадцать. Как я могу советовать?
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
01 августа 2020
Медаль (День десантника. 2 августа) (2020-08-02)
Он начал готовиться к этому дню загодя.
Собственно, ему немного надо было — тельняшка с синими полосами у него была, и был даже значок за парашютные прыжки — как ни странно, вполне заслуженный. Такие значки давали за небольшие деньги в коммерческих аэроклубах.
После этого он поехал на рынок и купил медаль. Конечно, это был даже не рынок, а его тайный отдел, особый закуток, в котором продавцы и покупатели смотрели друг на друга искоса. Однако покупка прошла успешно. Медаль была большая, на новенькой и чистой колодке. Прежде чем расплатиться — стоила медаль копейки, он перевернул — номера не было. Она действительно могла принадлежать его сверстнику, а, может, её выдали перед смертью какому-нибудь ветерану войны, забыв вручить вовремя. Он представил себе этого старика с разбухшими суставами пальцев, морщинистую ладонь, на которой лежала эта медаль, и решил, что в судьбе этого куска серебра случился верный поворот.
И вот он вышел из дома, чтобы окунуться в пузырчатый и радостный праздник избранных. Но больше всего его манили женщины. Он видел, как обмякают девушки с рабочих окраин в руках бывших
