В доме была всего одна комната, хотя довольно большая. Конечно, сейчас ночь, но на небе светила яркая луна, в пустые окна свободно лился лунный свеет, и потому внутри дома можно было кое-что рассмотреть: большая печка, широкая лавка у стены, стол, пара грубо сколоченных табуретов, куча какого-то тряпья, множество деревянных полок, прибитых к стенам, старая глиняная и деревянная посуда… Небогато, конечно, но что есть — то есть. Да и пол, кажется, крепкий, не проваливается.
Тем временем Мейлард достал из мешка остатки положенного туда жареного поросенка, отщипнул от него кусочек мяса и проложил его в угол.
— Прими угощение, хозяин. Извини, как говорится, чем богаты… Не беспокойся: мы только переночуем, а утром уйдем, понапрасну тебя тревожить не будем.
Огонь, естественно, запаливать не стали — опасались, как бы вновь не повторилась история с овинником. Мейлард расстелил на полу ткань палатки — не на дощатом же полу спать. Было решено, что сегодняшнюю ночь они не будут дежурить — вряд ли кто-то из людей придет сюда, а с рассветом беглецы покинут это место.
Однако уснуть молодые люди не успели: в углу кто-то завозился, зашелестел лапками, зашебаршил. Наверное, мыши… Однако не прошло и минуты, как их того же угла послышался чей-то вздох, затем сопение, а чуть позже кто-то прошел по избе, тяжело ступая по полу. Айлин со страхом всматривалась в ночную тьму, чуть освещенную лунным светом, но ничего не видела. Что еще такое?
— Мейлард…
— Не бойся, это домовой шастает — как видно, у него свои дела…
Минута шла за минутой, но ничего не происходило. Вроде, все стихло, можно спать… Однако стоило только Айлин закрыть глаза, как ей словно провели мягкой шерстяной лапой по лицу, да еще и несильно ткнули в живот. Этого вполне хватило для того, чтоб Айлин, у которой от страха чуть не пропал голос, вцепилась мертвой хваткой в Мейларда, и вряд ли сейчас ее кто-либо сумел бы оторвать от него. Впрочем, парню и самому было не по себе, и он, прижимая к себе перепуганную женщину, заговорил:
— Хозяин, душевно прошу — ты уж не пугай нас. Понимаю, ты привык жить один, сам по себе, и вдруг кто-то появляется, командует в твоем доме! Может, тебе повеселиться хочется? Хозяин, не стоит шутки шутить — мы и без того за день очень устали, и нам не смешно. Соседушко, давай спать, ладно? Что ни говори, но хорошо бы жить в ладу со всеми, кто находится возле тебя. Если что не так, то об этом нам дай знать утром…
Надо сказать, что эта просьба Мейларда не произвела особого впечатления на домового. Он по-прежнему вздыхал, бродил по дому из угла в угол, чем-то стучал, а потом и вовсе забрался на чердак и принялся куролесить там — как видно, у него были свои заботы. Ничего, не страшно, пусть что хочет, то и делает — все это можно пережить, лишь бы незримый хозяин здешнего дома вновь не дотрагивался до людей своей мягкой лапой. Зато Айлин понимала, что сейчас ей никак не хочется отодвигаться от Мейларда, да и рядом с ним она чувствовала себя более защищенной. Вообще-то, кажется, и парень был вовсе не против того, чтоб обнимать лежащую рядом с ним молодую женщину…
Утром, как только встало солнце, беглецы покинули это заброшенное место, не забыв поблагодарить домового за кров. Конечно, за беспокойную ночку невидимому хозяину лесного дома не следовало бы говорить «спасибо», только вот было понятно, что домовой зла гостям не желал — просто, как и овинник, он тоже особо не горел желанием принимать у себя чужаков. Привыкли здешние обитатели к одиночеству…
Тем не менее, далеко молодые люди не ушли. Дело в том, что вначале они решили наполнить водой опустевший мех, да и самим поесть у воды — благо ручей протекал неподалеку, а в доме у них отчего-то кусок в рот не лез. Сказано-сделано. Беглецы подошли к ручью, набрали воды, а затем отошли чуть подальше, туда, где стояли три широких пня — самое место для отдыха. А что, это совсем неплохо: журчание ручья, солнце, поднимающееся над лесом, вкусный завтрак… Благодать! Так невольно и вспомнишь те давние времена, когда Тариан и Айлин с самого утра уезжали из дома, и останавливались в каком-нибудь уютном и тихом месте, подальше от людей. Там они доставали взятую из дома еду, чтоб перекусить на свежем воздухе, гуляли, собирали цветы или просто разговаривали… Да, все это осталось в прошлом. Теперь Тариан, наверное, ездит по лесам и полям своей новой избранницей… Стоп, о бывшем муже сейчас вспоминать не стоит — и без того есть о чем подумать.
Однако стоило Айлин присесть на один из этих пней, как у нее в страхе сжалось сердце: раздался громкий собачий лай, и в тот же миг около беглецов оказалась небольшая собака. Просто как из-под земли выросла! Вначале Айлин решила, что это все тот же пес, которого они с Мейлардом оставили связанным в лесу, а это может означать только одно — погоня добралась до них.
Правда, почти сразу женщина осознала, что сейчас перед ними находится совсем другая собака, зато лает она так громко и яростно, что просто оторопь берет. К тому же эта маленькая лайка двигалась невероятно быстро и, кажется, была готова вцепиться в горло любому, кто сделает хоть одно резкое движение. Шустра, ничего не скажешь! Кроме того, создалось впечатление, что собака словно отталкивала людей от места, где они сейчас находятся, и было понятно, что если те не подчинятся, то ослушникам придется по-настоящему плохо. А еще Айлин невольно отметила про себя, что зубы у этой лайки уж очень острые, а лает она так, что все мысли в голове словно затягиваются туманом, и появляется желание оказаться как можно дальше отсюда…
— Пошли, в другом месте перекусим… — Мейлард взял Айлин за руку и обратился к безостановочно лающей собаке. — А ты, друг, утихни — мы уходим, и никогда уже сюда не вернемся. Да, кстати, замолчи, а не то своим лаем ты можешь привлечь внимание тех, кто идет следом за нами.
Удивительно, но собака, кажется, поняла то, что хотел ей сказать Мейлард. Она замолкла, но Айлин чувствовала на себе взгляд этой непонятной собаки до того времени, пока беглецы не скрылись в лесу. Лишь после этого Айлин вздохнула:
— Ну и голосина у этого пса! Я чуть не оглохла! Размеры лайки совсем небольшие, зато лает так громко, что, наверное, ее даже на болоте слышно! Интересно, откуда эта псина взялась?
— Ну, это не совсем пес… — усмехнулся Мейлард.
— То есть как это — не совсем пес? Обычная лайка, только уж очень голосистая!
— Это Лаюн.
— Как ты сказал? Лаюн? Это что, кличка собаки?
— Нет… — покачал головой Мейлард. — Мы с тобой нарвались на кладовика — это дух-охранитель сокрытых в земле кладов. У него есть два сторожа, вернее, он сам превращается в них, если видит опасность того, что кто-то может напасть на то, что он охраняет. В собаку-лайку кладовик оборачивается лишь тогда, когда идет первое покушение на похищение клада. Ну, Лаюна мы видели. Зато если бы вздумали заняться поисками спрятанного — вот тогда появился бы Щекотун.
