– Нет, – коротко выпалил Макробий, смело выдержав испытующий взгляд Авла Порция.
– Верю, – с разочарованием сказал римский агент.– Очень похоже на правду. Ладно, второй вопрос: а не знаешь ли ты, где сейчас находится наш общий знакомый Рутилий?
По тому, как Авл Порций и Оронт обменялись молниеносными взглядами, все еще не утративший остроту ума и проницательности из-за вышеназванных перипетий Макробий понял, что им все уже известно, и они просто испытывают его. Мысленно испросив у богов прощения за невольное предательство своих освободителей, он ответил почти без запинки:
– Знаю.
– Ну-ну, говори, я весь внимание.
– Когда ты меня предал пиратам-киликийцам, Рутилий помог мне обрести свободу, – с вызовом ответил купец.
– Кто старое помянет… – поморщился Туберон – для него эти воспоминания были как соль на открытую ра-ну. – Обстоятельства, мой дорогой Макробий, иногда бывают выше всяческих благородных соображений. А как бы ты поступил на моем месте?
– Не знаю… – нахмурился Макробий, в глубине души сознавая правоту соотечественника.
– То-то и оно… Ладно, это все детский лепет. Где Рутилий?
– В Пантикапее. По крайней мере был год назад. Я ссудил его деньгами и… – купец едва не проговорился, что он еще и помог устроиться беглому бунтовщику на службу к царю Перисаду.
– Что – и? – взгляд римского агента, казалось, готов был пробуравить Макробия насквозь.
– И подарил воинское снаряжение, – отважно соврал Макробий, стараясь не выдать себя ни единым движением.
– Благодетель, – криво ухмыльнулся молчавший до сих пор Оронт.
– Опять-таки – обстоятельства, – назидательно изрек Туберон, довольный покладистостью обычно строптивого купца.
Только теперь он до конца поверил Макробию – сведения, добытые Оронтом, полностью совпадали с признаниями купца. К счастью для горбуна, перс так и не раскопал, кто дал рекомендации Рутилию, Пилумну, Руфусу и Савмаку для поступления в царские хилии.
– И последнее, – на лице Туберона появилось слащавое выражение. – Ты тут заикнулся о деньгах, что ссудил этому клятвопреступнику Рутилию…
– Своему освободителю, – с вызовом перебил его Макробий.
– Не придирайся к словам. Смысл и так понятен. Так вот, дорогой мой Макробий, мы, знаешь ли, понесли некоторые затраты ради нашей знаменательной и долгожданной встречи. А поскольку ты, как истинный гражданин всемогущего Рима, обязан помогать соотечественникам в этих варварских краях и словом и делом, поэтому не грех тебе наши затраты – весьма солидные! – возместить. Не так ли?
Макробий уже давно понял, к чему они в конце концов придут, а потому лихорадочно пытался найти выход из западни, устроенной ему сладкоголосым «приятелем» с волчьим оскалом. Но, увы, даже его незаурядный практичный ум, изощренный в разных коммерческих махинациях, был беспомощен против грубой силы и жестокости этих двух негодяев.
– К сожалению, мои дела сейчас в упадке, – сделал скорбную мину ростовщик. – Да и что можно иметь в этих нищих, полупустынных краях, где войны не прекращаются ни на один день?
– Не прибедняйся, старый скупердяй! – весело подмигнул ему Туберон, ожидавший нечто подобное – уж он-то достаточно хорошо знал невероятную прижимистость и жадность ростовщика. – На охрану тебе хватало, и с лихвой. Кстати, должен сказать, что теперь твои расходы сократятся – нанятые тобой каллатийцы уже больше не станут просить прибавки к жалованию. разве что оттуда… – он показал пальцем вниз.
Оронт злобно расхохотался. Не разжимая губ, засмея-лись и персы, до сих пор безмолвными тенями таившиеся в темных углах комнаты.
– Сколько ты хочешь? – с отчаянностью обреченного прошепелявил горбун.
– Двадцать талантов серебром, – с грубой прямотой ответил Туберон – ему уже начал надоедать этот театр. – И как можно быстрее.
– В своем ли ты уме?! – пораженный в самое сердце, воскликнул Макробий. – Такой суммы я не видывал уже лет пять.
– А вот это уже твои заботы, – сказал Авл Порций, вставая. – Мне пора. Я оставлю тебя, чтобы не было скучно, вот с этими милыми созданиями, – смеясь, он ткнул пальцем в сторону низколобых подручных Оронта с неподвижными глазами хладнокровных убийц. – Когда они с тобой побеседуют, ты найдешь и тридцать талантов. Но я не жаден, в отличие от тебя, а потому больше мне не требуется. Я уже говорил – всего лишь возместить убытки, не более. Так что думай, и побыстрее. Когда я вернусь, твои послания к собратьям по ремеслу, у которых ты держишь деньги, должны лежать на этом дифре. Письменные принадлежности тебе доставят в один момент. Пока, Макробий, – и, посмеиваясь, Туберон вместе с Оронтом вышли вон.
Помертвевший Макробий в каком-то оцепении наблюдал за вяловато-размеренными движениями палачей. Негромко болтая о чем-то своем, они деловито подбросили углей в жаровню, затем достали ремни, чтобы привязать его к скамье, попутно поспорив о качестве местной кожи, не шедшей ни в какое сравнение с понтийской…
Всецело поглощенный ужасным созерцанием приготовлений к пытке, ростовщик, как и палачи, не заметил медленно отворяющейся двери. И только когда в комнате сверкнули акинаки, и раздались чуть слышные предсмертные хрипы персов, он увидел, что логово Оронта заполнили какие-то люди, безмолвные и безголовые. Впрочем, когда прошел первый испуг, Макробий понял, что головы пришельцев скрыты под толстыми стегаными шлемами-башлыками с прорезами для глаз, с нашитыми поверх прочной ткани металлическими чешуйками.
Один из них, видимо, предводитель, что-то коротко приказал на незнакомом Макробию языке и, сняв шлем, подошел к ростовщику. На него глянули пронзительные черные глаза уже немолодго мужчины; лицо его было исполосовано шрамами.
– Не бойся, Макробий, мы пришли, чтобы освободить тебя.
– К-кто… в-вы? – пролепетал, заикаясь больше обычного, горбун.
– Просто друзья, – широко улыбнулся мужчина. – В свое время узнаешь. А теперь поторопись. Нам нужно покинуть это осиное гнездо как можно быстрее. Помогите ему, – заметив, что ростовщика не держат ноги, позвал он безмолвных воинов, обыскивающих пристанище Оронта и убитых палачей.
Будь на месте Макробия скифский царевич или Рутилий, они сразу бы узнали в предводителе Гелианакса, жреца бога Гелиоса. Но нашего бедного горбуна в этот момент мало интересовала персона незнакомца. Его мучил единственный вопрос: а не попал ли он из огня да в полымя? Видят боги, двадцать талантов серебром он бы еще наскреб, а вот сколько запросят эти?
Накинув на плечи Макробия теплый плащ и напялив на голову шлем-башлык, воины едва не на руках потащили ростовщика по грязным извилистым закоулкам в только им известном направлении. Уже у выхода из этого зловонного лабиринта Макробий споткнулся о тело мертвого перса, одного из его похитителей. Неподалеку, выпучив остекленевшие глаза в небесную синь, лежал еще один бандит. И у того и у другого горло было захлестнуто тонкой волосяной удавкой…
