Кто хочет знать, как зрелый Бибихин писал о Лосеве, читайте его статью «Двери жизни», напечатанную в томе сочинений Алексея Федоровича под названием «Личность и абсолют» (М.: Мысль, 1999).
Все, наверное, помнят в Евангелии от Иоанна притчи Господни. Среди них о пастыре добром. Господь говорит там: «Я есмь дверь, кто войдет мною, тот спасется» (Ин. 10: 9). И вот в эту дверь жизни вошел и Алексей Федорович Лосев и вошел Владимир Бибихин.
А вот первым назвал А. Ф. Лосева русским религиозным философом Владимир Яковлевич Лазарев (род. 1936), писатель и поэт. Произошло это сразу, на третий день после кончины Алексея Федоровича, и прозвучало в статье Лазарева — хотя и в газете, но зато прочитали многие и утвердились в столь важной мысли (Московский литератор. 1988. 27 мая). А то все филолог, да филолог. Статья так и называлась — «Памяти русского философа».
В. Лазарев понимал толк в литературе с юности, хотя закончил Тульский политехнический институт. Сам родом из Тулы, инженер (Тула ставилась всегда оружейными заводами), но опять-таки с юности близок был с В. Ф. Булгаковым, личным секретарем Льва Толстого, и в Ясной Поляне себя чувствовал как дома. Стал печататься с 1955 года («Новый мир», «Литгазета», «Дружба народов»). С Алексеем Федоровичем познакомился через мою кузину Ольгу Туганову, о которой писала я в той части книги, где шестнадцатилетняя Ольга везет в город Владикавказ мою маленькую сестренку Миночку, спасая ее от энкавэдэшников и детского дома. Ольга поздно вышла замуж за Владимира (после многих неудач — уж очень она властная и темпераментная особа — кровь горячая, тугановских осетинских владетелей). Владимир пришел к Лосеву в конце 1970-х, к его 85-летию, но сблизился сразу, напечатал в альманахе «День поэзии» (1981) небольшую, но очень важную статью Алексея Федоровича «О поэтическом образе». Страстный библиофил (Владимир — член редколлегии «Альманаха библиофила»), он провел с Алексеем Федоровичем интереснейшую беседу под названием «Одно из самых глубоких наслаждений жизни» (1983), где столько интересных подробностей о книге в своей жизни рассказал Алексей Федорович, начиная с пятилетнего возраста и заканчивая военной катастрофой. Статья Володи «Подвиг профессора Лосева» в юбилейные дни (Литературная Россия. 1983. 21 октября) выделялась среди других юбилейных статей остротой проблемы. Что такое подвиг? Даже статью Алексея Федоровича о замечательном теоретике музыки профессоре Конюсе Владимир понял в контексте общественном и включил ее в книгу «Что с нами происходит?». Будучи в Ростове-на-Дону в 1989 году на конференции памяти Алексея Федоровича, мы все, москвичи, покупали эту книгу, только что вышедшую в Москве. А ведь издатели отказывались печатать лосевскую статью при его жизни, хотя дочь Конюса была восхищена ею. Но издатели кто? Тот же «Музгиз» — «знатоки», конкуренты даже к памяти друга лосевского. Однажды, увидев, как Алексей Федорович гуляет по нашему двору и близко подходит к мощному дереву, стоит перед ним, как бы собеседуя со своим старым другом, Владимир написал стихи «Лосевские беседы». Названием этого стихотворения, сначала опубликованного в газете («Вехи» — вкладыш в «Российскую газету»), а затем в журнале в Париже (Вестник РХД. 1995. № 171), Вл. Лазарев предложил поименовать организованное нами культурно-просветительское общество «Лосевские беседы». Владимир активно боролся за утверждение «Дома А. Ф. Лосева», участвовал в съемках телефильма «Лосевские беседы» (1981–1982). В «Нашем наследии», роскошном журнале (Владимир там зам главного редактора Енишерлова), Вл. Лазарев опубликовал мою статью об Алексее Федоровиче, ряд лагерных писем Алексея Федоровича и Валентины Михайловны с фотографиями. Начиналось лосевское возрождение, начиналось печатание третьего «восьмикнижия» в издательстве «Мысль».
Увы, уже несколько лет и Владимир, и Ольга в Калифорнии, в маленьком городке (у Ольги в США много лет живет сын, крупный инженер; мать ее, красавица тетя Маша, умерла и покоится на Новодевичьем, других близких — никого нет). Печатается Володя в «Русской мысли», в «Вестнике РХД», в «Новом журнале» (New Review), в «Гранях» и все мечтает о высшем синтезе, в юности провозглашенном Лосевым, вспоминает «Арбатскую академию» и даже возглавил филиал «Лосевских бесед» при церкви Рождества Богородицы вблизи Стенфордского университета. Но все главное — в прошлом. Ольга скончалась в 2007 году.
Появились после 85-летнего юбилея Алексея Федоровича в 1978 году сестры Постоваловы, Валентина и Лидия (филолог и психолог), и с ними Алексей Бабурин, студент-медик (делал А. Ф. массаж), да еще Валерий Павлович Ларичев, психиатр — все близкие друг с другом. Валентина станет доктором филологических наук, лингвистом, и проявит огромный интерес к проблеме имяславия, все к той же философии имени лосевской. Валентина доказывает в своих работах тезисы академика Юрия Сергеевича Степанова (он тоже пришел к А. Ф. Лосеву молодым человеком) о Лосеве в советское время как о «единственном создателе собственной системы философии», человеке, «который сам является великой фигурой философии имени в XX веке» (Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. М., 1997. С. 79; он же. Язык и метод в современной философии языка. М., 1998. С. 416).
Алеша Бабурин и Валерий Павлович после встреч с Алексеем Федоровичем в неделю раза три успевали еще добежать до Филипповского переулка, в старинный храм XVII века (Иерусалимское подворье), где оба были чтецами. Алеша с детства приобщен к церкви, ее уставу, ее догматам — семья глубоко верующая. Кое-что из своих бесед с Алексеем Федоровичем на темы духовные впоследствии батюшка о. Алексей Бабурин опубликовал в ряде изданий. И он, и о. Валерий Ларичев давно уже почтенные духовные лица: протоиерей о. Алексей — настоятель храма Святого Николая в Ромашкове (поблизости от Москвы), о. Валерий — настоятель храма Святых Флора и Лавра (в Домодедове), принял монашеский постриг (после кончины матушки Маргариты), а потом, как я слышала, он был уже в сане игумена.
Смотрите, какое разнообразие лиц и профессий, а всех объединяет Лосев. Что же говорить об учениках в сфере философской?! Как не вспомнить умницу и красавицу Пиаму Гайденко и Юрия Давыдова или Леонида Столовича из Тарту, или так называемых секретарей Алексея Федоровича, ставших философами, — Володю Бибихина или Юрия Шичалина? А то и такую загадочную личность, как Виктор Троицкий. Он, который не пришел к Алексею Федоровичу при его жизни, но зато в 26 лет, в 1977 году, прислал ему письмо и стихи о микрокосме, макрокосме и человеке, полагая, что о метафизике лучше писать стихами. А затем вдруг почувствовал «призвание к ученичеству» и желание коснуться «первоисточников». Но все-таки не пришел (скромность, смирение или гордость — не так, как все; и действительно не такой — молодой офицер-математик, специалист по информатике). И уже после ряда лет переписки и после кончины Алексея Федоровича я его призвала к изданию лосевских трудов. Начал он со статьи об «Античном космосе и современной науке» (1993, изд-во «Мысль»), а потом и «Хаос и структура», восстановление испорченных временем, катастрофами, редакторами текстов, о которых болела душа Алексея Федоровича, — вот истинное дело Виктора Троицкого, много о Лосеве печатающего и в 2006 году выпустившего прекрасную книгу «Разыскания о жизни и творчестве А. Ф. Лосева». Но это еще не конец. Виктор подарит нам еще не одно разыскание. А название хорошее, старинное.
В году 1980-м появился Юрий Алексеевич Ростовцев (год рождения — 1946-й), журналист, главный редактор журнала «Студенческий меридиан». Правда, сначала он был зам главного и достаточно страдал от начальства, а потом сам возглавил и до сих пор возглавляет этот популярный и в начале XXI века журнал. Он увлекся идеями Лосева, все записывал свои беседы с Алексеем Федоровичем, даже приходил с любопытством на занятия по древним языкам с лосевскими аспирантами, наблюдая, а потом начал печатать беседы Алексея Федоровича с неким вымышленным персонажем; неким Чаликовым, рвущемся к знанию подобием рабфаковца (Алексей Федорович их хорошо знал в провинции). Эти беседы многих воодушевляли, а кое-кому совсем не нравились (например, Сергею Аверинцеву и Володе Бибихину, что видно из записей последнего, но это очень изощренные умы, совсем не знающие людей, обделенных воспитанием с детства, языками и наукой, но жадно впитывающих знание, — мы с Алексеем Федоровичем знали их хорошо и уважали).
Ростовцев, узнав от нас, что в Ленинграде хранится в архиве Ахматовой переписка Алексея Федоровича с курсисткой Верой Знаменской (нам сообщил об этом известный архивист В. Толмачев), немедленно отправился в Питер, снял, не без трудностей, копии с писем, привез, опубликовал впервые в своем журнале (правда, потом пришлось мне дополнять их и комментировать, учитывая новые находки). Он же вел замечательные беседы с Алексеем Федоровичем, которые тут же записывались молодым кинорежиссером-документалистом Виктором Косаковским (его ожидали не только «Серебряный кентавр», но и премия для очень избранных — «Триумф»). Витя снял и включил в этот фильм и последнее прощание с Алексеем Федоровичем у разверстой могилы, и холм земли, растущий, растущий, растущий. А снимал, сидя на дереве, да еще плакал — вот уж страсть заядлого киношника сродни страсти журналиста. Не завидую.
