Джиованни и его отец Педро, связанные по рукам и ногам. Негодяи с громким криком стали скатывать их вниз по ступеням. Фиаметта, горничная маркизы, бросилась откуда-то к своей госпоже и, упав к ее ногам, воскликнула с мольбой:
— Спасите меня от них, ваше сиятельство, ради Бога, спасите!
Беатриса крепко прижала к себе девушку, но не сказала ни слова, чтобы еще больше не раздразнить да Понте. Он пришел сюда только затем, чтобы убедиться, что графа действительно здесь нет, но он хорошо понимал, что, позволив своим людям искать его, как и где они захотят, он в то же время не должен был забывать, что не следует переходить известных границ, иначе ему придется отвечать перед сенатом. Он крикнул им, чтобы все они шли вниз искать там, и только некоторым из них приказал оставаться с ним в салоне.
— Маркиза, — сказал он с напускной вежливостью, — вы позволите мне допросить ваших слуг? Я думаю начать прежде всего с этой девушки.
Около дюжины его слуг выстроились шпалерами около обеих женщин так близко, что Беатриса чувствовала их дыхание на своем лице. Сам да Понте уселся в другом конце комнаты, у стола и, взяв перо в руки, начал свой допрос, обращаясь к Фиаметте со словами:
— Послушайте, кто вы и как вас зовут?
Фиаметта дрожала так сильно, что только крепче прижалась к своей госпоже и не могла вымолвить ни единого слова. Терпение да Понте быстро истощилось.
— Заставь ее отвечать, Джузеппе, — сказал он, обращаясь к своему сержанту, — заставь говорить эту кошечку.
Джузеппе не стал ждать вторичного приказания. Огромного роста, с большими черными усами и маленькими, хитрыми глазками, он ринулся на девушку, грубо схватил ее за руку и поволок к столу.
— Ты слышала, что сказал капитан? Так отвечай ему.
Беатриса задрожала, но не вмешивалась ни во что.
Она знала, что каждое слово подвергнет ее только лишним оскорблениям. «Когда-нибудь да Понте дорого заплатит за эту ночь», — думала она. Ему, по-видимому, понравился страх и ужас этой несчастной девушки; он схватил ее за руки и потащил к себе:
— Говори свое имя! — крикнул он.
Фиаметта молчала. Страх лишил ее языка. Три раза да Понте повторил свой вопрос и наконец с нетерпением отбросил перо, которое держал в руке.
— Отведи ее вниз, Джузеппе, там ей развяжут язык. Пусть она покричит немного.
Бедную девушку схватили и потащили вниз, не слушая ее отчаянных криков. Беатриса бросилась к ней, но ее схватили и оттолкнули в сторону, причем платье ее разорвали в клочки и на ее нежных плечах появились синяки от грубых рук, схвативших ее. Почти в полуобморочном состоянии она опустилась на стул. Да Понте снова взялся за свое перо.
— Я вижу, вы хорошо тренировали своих слуг, маркиза, — сказал он. — Но мы начнем снова, если позволите, — и затем, обращаясь к Джузеппе, добавил: — Пусть приведут сюда отца и сына. Я уверен, что они наверное расскажут нам что-нибудь.
Сейчас же в комнату были введены Джиованни и его отец, веревки с них были сняты, у старика на лбу сочилась из раны кровь, губы Джиованни были плотно сжаты, он оглядывался кругом, как будто глаза его, ослепленные внезапным светом, плохо различали окружающие его предметы; он старался не встречаться, однако, глазами со своей госпожой, а при виде да Понте лицо его сразу вспыхнуло гневом.
— Итак, значит, это вы — Джиованни Галла?
— Точно так, ваше сиятельство, я — Джиованни Галла.
— Я вижу, что вы будете отвечать, и даже очень вежливо. Прекрасно. Я должен предложить вам несколько вопросов, Джиованни Галла. Прошу отвечать на них как можно внимательнее и осторожнее.
— Отвечать надо всегда осторожно, ваше сиятельство.
— В таком случае в данную минуту будьте же вдвойне осторожны. Вы знакомы с графом де Жоаезом, Галла?
— Да, я прекрасно знаю его, ваше сиятельство.
— И вы знаете, что он находился в этом доме, так как вы прислуживали ему?
— Вы говорите истину, ваше сиятельство.
— А вот наконец-то мы доберемся до правды. И граф, значит, уехал из этого дома, Джиованни Галла, не так ли? Когда же он покинул вас?
— Третьего дня, в полночь, ваше сиятельство.
— Очень послушный лжец, нечего сказать. Постойте-ка немного, молодой человек, а мы пока допросим вот этого почтенного и древнего оракула. Это — ваш отец, если не ошибаюсь? Итак, старина, я вижу, с вами обошлись немного жестоко, но это ваша вина. Будьте же хоть теперь благоразумны. Я пришел сюда не для того, чтобы причинять неприятности вашей госпоже, но для того, чтобы оказать ей услугу. Скажите мне, где я могу найти графа, и я сию же минуту покину этот дом.
Старик поднял голову, посмотрел да Понте в лицо и, сделав шаг вперед, произнес:
— Вы никогда не найдете графа де Жоаеза, для этого вы слишком глупы.
Гневный шепот, пробежавший по рядам слуг да Понте, не нашел в нем, однако, отголоска; ему, по-видимому, напротив, понравилась смелость старика. Он ведь и не мечтал вовсе быть умным, он предоставлял это духовенству и старым бабам, заседавшим в сенате. Он был солдат в глубине своей души и вовсе не желал обладать большим умом.
— Может быть, я и недостаточно умен, старик, — проговорил он, — но вам-то незачем мне было это говорить. Скажите мне, где я найду графа, и я готов простить эту дерзость.
И он угрожающе посмотрел на старика.
— Если вы не скажете мне правды, — добавил он грозно, — я велю вам вырвать язык.
Старик выслушал эту угрозу совершенно спокойно и сказал:
— Клянусь небом, я не скажу вам больше ни слова.