— Там может быть подземный ход, как и в Сингатаме. Марвиды явно прятались под землёй.
— Да там всё равно всё завалило, — отмахнулся Астак, которому явно больше не хотелось думать о плохом. — Какое счастье, что у нас никто не погиб! Марвиды не умеют сражаться, но если бы нам пришлось драться одновременно с ними и с этими чудищами… Золотой зверь спас нас.
— Как он сумел вызвать бурю? — удявлялись воины.
— Да ещё такую…
— Может, это не зверь, а бог в обличье сингала?
— А может, это и есть тот самый сингал, любимец лесной и лунной богинь?
Огромный зверь лежал, сверкая на солнце, словно золотая статуя. Он свернулся кольцом, а в этом мягком кольце, как в колыбели, спала Гинта.
Нумады лечили раненых, воины приводили себя в порядок. Некоторые, расстелив на песке плащи, доставали съестные припасы. Сингал и Гинта лежали в естественно образовавшемся круге, и, проходя мимо них, все понижали голос, чтобы не разбудить девочку.
Она проспала до полудня. А перед закатом отряд двинулся в обратный путь. Только двое из раненых не могли идти сами. Их уложили на лёгкие повозки, соорудив над ними что-то вроде тентов. Осмотрев обоих, Гинта успокоилась. Эти люди быстро поправятся. Погибших нет.
«Всё так, как ты хотел, Сагаран, — думала девочка. — Колдуны разбиты, а мы все живы. Все, кроме тебя. Когда ты вернёшься, Сагаран? Кем ты будешь? И узнаем ли мы друг друга…»
— Послушай, а вдруг эти уроды опять где-нибудь прячутся? — спросил Зимир, когда отряд шёл через Сингатаму. На лбу юноши розовел заживающий шрам, левая рука была подвязана.
— Я не чувствую никакой опасности, — пожала плечами Гинта. — А ты, Синг? Здесь есть кто-нибудь живой? Кроме нас, разумеется…
«Кто-то есть, — ответил зверь. — Но нам больше нечего бояться».
Зиннуритовые санты ярко сияли в лучах заходящего солнца, но все дружно признали, что при лунном свете эти цветы выглядели гораздо красивее.
— Так ведь санты — лунные цветы, — многозначительно изрёк Амит.
Покидая город, Гинта задержалась возле ворот, чтобы получше рассмотреть надпись. Итак, она разгадала ещё одну маленькую загадку — какой знак передаёт звук [м]. Сингатама — Город Золотого Зверя. Тот огромный зиннуритовый сингал охранял дворец правителя. На воротах Радужного замка тоже изображён сингал. Опять золотой зверь. Символ рода и страж замка. Видимо, поначалу Ингатам действительно назывался Сингатамом, а потом его переименовали — возможно, потому, что ваятели и зодчие постепенно привели его облик в соответствие с краем радужных гор и пышных, многоцветных лесов под названием Ингамарна.
«А мне нравится город, — сказал вдруг Синг. — В нём любили зверей вроде меня».
«Да, — подтвердила Гинта. — Любили и почитали».
«А тот белый город мне нисколько не жалко, — заявил зверь. — Там было зло, и мы его уничтожили…»
«Ты его уничтожил», — поправила Гинта, и её, словно стрелой, пронзила неожиданная мысль.
Зверь богини разрушит белый город, сотрёт его с лица земли, а между Уллатамой и Сингатамой проступят кровавые следы. Но золотой зверь явится не раньше, чем в пустыне вырастут любимые цветы богини… Всё так и случилось! Любимые цветы богини — настоящие они или нет — украшают развалины древней Сингатамы. Пустыня между двумя городами потемнела от крови. И золотой зверь разрушил Белый город, обитель злых колдунов. Все долги заплачены. Проклятие лесной богини больше не тяготеет над родом Уллавина. Во время привала Гинта собрала вокруг себя отряд и поведала изумлённым спутникам и о древнем пророчестве, и о своей беседе с Саннидом. О проклятии богини знали все, а вот о том, как от него избавиться, почти никто.
— Честно говоря, я никак не мог истолковать это пророчество, — признался нумад Суар. — Зверь разрушит город… Я искал скрытый в этих словах символ, а всё оказалось проще. Действительно явился зверь и разрушил город. А приручила этого зверя ты.
— Зверь, вызывающий бурю, — медленно произнёс Астак. — Теперь кажется, что он и впрямь явился с небес, от богини Санты, чтобы навестить свою вторую хозяйку — Гинтру.
— Да пожалуй, так оно и есть, — сказала Гинта. — Этот сингал — саннэф в звериной шкуре. И он действительно должен быть там, на луне, но он захотел пожить в земных лесах.
Девочка коротко рассказала о своей битве с одержимым зверем, о гибели Тинга и о том, как она попросила Сифара дать её другу новое земное тело.
— Выходит, тот мангал должен был стать саннэфом? — спросил Зимир.
— Он и стал им. Но решил задержаться здесь. И тело сингала вполне его устраивает. Саннэфы умеют вызывать песчаные бури, способные разрушать города и за короткий срок изменять облик гор.
— Это действительно божественный зверь! — воскликнул Даарн. — А ты богиня, Гинта! Я не ошибся, когда принял тебя за лесную богиню!
«Умный юноша, — заметил Синг. — Да и вообще он мне нравится».
«Ещё бы», — съехидничала Гинта.
— Ты преувеличиваешь, Даарн, — сказала она вслух. — Если бы не Сифар…
— Если бы ты не победила одержимого и если бы ты в своё время не приручила мангала, ничего бы не было, — перебил Зимир. — Ещё никогда и никому не удавалось приручить мангала. Все только знали, что это необычный зверь, и боялись… Теперь я понимаю, почему он такой необычный. Ведь это уже собственно и не зверь…
— А я всегда верил, что ты летала на хеле, — сказал вдруг один молодой воин. — Многие говорили — всё это вздор, бред больного… Ты же тогда сильно болела, зимой. А я поверил.
— И я тоже!
— И я… — раздалось сразу несколько голосов.
— Так ведь сразу было ясно, что ты не из простых смертных, — загадочно улыбнулся Зимир. — С самого твоего рождения. И даже раньше… А хель — тоже саннэф?
— Да, — ответила Гинта, слегка озадаченная его словами. — Они тоже постепенно становятся саннэфами и уходят на Санту.
Обратный путь показался Гинте ужасно долгим. Усталый отряд двигался медленно, из-за раненых приходилось часто делать остановки. Впрочем, спешить было незачем. В Улламарне уже всё знали и готовили героям достойную встречу.
— Вот если бы я тоже умел общаться мысленно, — вздыхал Даарн. — Я бы тогда попросил Мину приехать из Ингамарны и встретить меня. Разве я этого не заслужил?
— Конечно, заслужил, — заверила приятеля Гинта. — А ты попробуй, попроси её. Может, услышит… Кстати, где опять Симмар?
— Плетётся где-то сзади. Он какой-то странный… Особенно последние два дня. Как будто спит на ходу. Лучше бы спал, когда все отдыхают! А то разведёт костёр — можно подумать тут холодно, сидит, смотрит на него и бормочет. Мне казалось, он с Амитом подружился. Сначала всё приставал к нему, о Сагаране расспрашивал, а теперь и Амита сторонится. Он вообще забавный парень. Драться не умеет, а в бою так и лез вперёд. Странно, его даже не ранили… Как будто его кто-то охранял.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
