Вы настоящий: сейчас или там, в саду?
Датч отпустил клапан и похлопал корову по морде. Корова почти не среагировала на него. Она была приучена ни на что не обращать внимания.
— Я всегда настоящий, — ответил он.
— И вы никогда не притворяетесь? Я хотела сказать, у нас принято изучать актёрское искусство, чтобы естественно вести себя в любых обстоятельствах.
— Для того, чтобы естественно вести себя, не нужно изучать актёрское искусство.
Она покачала головой и села на край кормушки.
— Я Вас не понимаю.
— А Вы хотите понять?
— Думаю, что да.
— А я думаю, что нет. Вы привыкли к тому, что понять — значит, переубедить.
— Но вы же тоже пытаетесь меня переубедить, — сказал Эвиза.
— Я говорю то, что думаю. Если бы то, что вы говорите, было логичным и подходило для меня, я принял бы вашу точку зрения. Но я её не принимаю, поэтому говорю то, что мне кажется правильным. Но Вы не это хотели услышать от меня.
— Да, не это, — согласилась Эвиза. Мягкий полусвет и тепло действовали на неё расслабляюще. Она никак не могла сосредоточиться, в то время, как Дагвард и не думал расслабляться. Наоборот, в нём теперь была какая-то особенная сила. Или ей так казалось?
— Как вы выбираете себе подруг? — вдруг спросила девушка. — Я имею в виду, у Вас есть подруга?
— Допустим, нет. А как у Вас относятся к личной жизни?
— Мы ведём себя естественно. Вы мне нравитесь, Даниэль. Не знаю, что со мной такое. Это довольно неожиданно. Я не думала, что мне понравится чужак. Но Вы особенный. В Вас есть нечто… притягивающее. Если бы Вы остались здесь, я с удовольствием стала бы Вашей подругой.
— Вот как? Я ведь жестокий.
— Отрицательные стороны характера поддаются простой психологической коррекции.
— Что-то не заметно это по вашим соотечественникам. — Датч прошёлся вдоль рядов, касаясь рукой мокрых коровьих носов. — Если вы можете изжить жестокость, почему этого не делаете?
Эвиза сникла. Даже как-то сгорбилась и стала выглядеть совсем несчастной.
— Я видела протоколы допросов вашего брата. Точнее, видеозапись. Мне показали. Перед тем, как отправить к Вам.
— Вы не знали, что у вас, в вашем обществе, применяют пытки на допросах?
— Не знала. Хотя не вижу в этом ничего особенного, — вскинулась девушка, — Вы — враги. Во время войны много чего приходится делать не так, как в мирное время.
— Земля не воюет с Полярным Блоком.
— Однако, вы проникли сюда как шпионы.
Датч хмыкнул.
— Подловили. Что ж, один-один. Мы действительно проникли сюда как шпионы.
— Зачем?
— Этот вопрос мне уже задавали на допросе. Я на него не ответил.
Эвиза не стала настаивать.
— Вас тоже пытали?
— Нет, меня не пытали. Во всяком случае, по-настоящему.
— Что это значит?
— Это значит, продержали пару дней без пищи и воды. Терпимо. Однажды нам с братом пришлось болтаться в космосе трое суток без крошки еды. Правда, у нас было литра два самогонки.
— Что такое самогонка?
— Это алкогольный напиток, который получают путём перегонки всякой перебродившей дряни. Мы перегоняли забродивший яблочный сок.
— Представляю, что это за гадость. — Эвиза поморщилась.
— Не думаю, что Вы себе это представляете. Но мы отошли от темы. Вы кажется говорили, что жестокость поддается психологической коррекции. — Датч гладил корову, стараясь вывести её из привычного оцепенения. Даже за ухом почесал. Но бурёнка относилась к этому с полной апатией, — Что если ваша коррекция превратит человека в подобие вот этой коровы? Смотрите, ей всё равно. Она даже не понимает, что такое ласка.
— Зачем ей это понимать? И потом, человек — не корова. Мы знаем, что значит любить. Нас этому учат.
— Учат? — тут настал черёд Датча удивляться, — И как же вас учат любить?
— У нас есть специальные методики. Когда человек входит в пору половой зрелости, он изучает, что такое любовь и какие существуют способы для получения наивысшего наслаждения от совместной жизни мужчины и женщины.
Датч плюнул. Причём по-настоящему. Эвиза даже отстранилась, словно он мог плюнуть в неё.
— Что вас так удивляет? — спросила она осторожно.
— Удивляет? Меня ничего не удивляет. Ну, и что же Вы знаете о любви?
— Я слышу в вашем вопросе сарказм. — Эвиза встала. — Вы напрасно иронизируете. Я достаточно подготовлена к тому, о чем вы говорите.
— Вот как?
Датч вдруг схватил её и с силой притянул к себе. Девушка почувствовала, что не может даже шевельнуться. Ей сделалось страшно от того, что может произойти. И вырваться она была не в силах. Датч схватил её за волосы и заставил смотреть себе в лицо. Он действительно был страшен. Красноватый свет ламп отражался в его глазах. Он злился. И ещё что-то было в его взгляде, даже ещё более пугающее, чем злость. Эвиза не смогла понять, что. Он наклонился и поцеловал её в губы. Это был долгий и какой-то отчаянный поцелуй. Эвизе показалось, что она не дышит. Когда поцелуй закончился, девушка вынуждена была несколько раз вздохнуть с усилием.
— Только не говори мне, что ты об этом знаешь, детка, — сказал вдруг Датч. — Ты ничего не знаешь. И не надо так дрожать.
Он отстранил её от себя, почти что оттолкнул, отошёл и принялся пить воду из коровьей поилки. Некоторое время Эвиза приходила в себя. Она почувствовала одновременно облегчение и досаду. Ничего не произошло. Бояться нечего. Но почему он её оттолкнул? Почему не пошёл дальше? Март был другим. И с ним всё было иначе. Всё-таки он чужак, этот Дагвард.
Она смотрела на его широкую спину и не знала, что ей хочется сделать: ударить его или обнять. Дагвард выпрямился, хлопнул корову по носу и пошёл по проходу к отдушине.
— Идём, — бросил он. — Надо хорошенько выспаться, пока есть такая возможность. Твои приятели не давали мне спать несколько дней.
Она покорно поплелась следом, понимая, что то, что не произошло, скорее всего и не произойдёт. И испытывая гораздо большее облегчение, чем ожидала. Её счастье, что она не знала, почему Датч остановился. Он просто не мог завязать роман с девицей, которая сама призналась, что скорее всего убила его брата. Ему хотелось снова плюнуть, от того, что
