зубы.
— Давай так. Я попробую ещё поинтересоваться, вдруг через кого-нибудь другого получится вопрос по-нормальному решить. Но ты меня не жди, брат. Тут вероятность низкая, — резюмировал он.
— Понял, — наконец сказал я. — Спасибо, что побеспокоился. Буду думать.
— Не вопрос, — ответил Игнат и отключился.
Я убрал телефон и долго сидел, глядя в одну точку. Как быть и что делать? Вопрос так или иначе следовало решать. Ни Ира, ни Игнат не смогли переубедить эту комиссаршу.
Я думал недолго.
— Алиса, — я позвал на помощь помощницу.
Не знаю, на что я рассчитывал, учитывая, что часом раньше «робот» с горячей линии мне ничем не смог помочь. Но всё же — попытка не пытка.
— Здравствуйте, Саша, чем я могу вам помочь? — приветливо отозвалась моя электронная помощница.
— А вот сейчас и решим — сможешь или нет.
И я выдал Алисе весь расклад по ситуации, в которой оказался. Положа руку на сердце, я не рассчитывал, что электроника хоть как-то поможет. Что хотел? Наверное, проговорив проблему вслух, хотел прийти к какому-то решению. Но Алиса совершенно неожиданно выдала:
— Саша, я советую вам составить петицию и вынести её на общественное голосование, — заговорила электроника. — Так вы сможете дать право высказаться всем тем, кто поддерживает вас в ваших начинаниях. Хотите, я приведу вам примеры петиций, набравших нужное количество голосов за последний год?
— Ну-ка покажи, — заинтересовался я, хотя и понимал, что вряд ли увижу что-то толковое.
Алиса открыла ссылки в браузере. На экране появилось название петиции за благоустройство какого-то двора. Я полистал фотографии, прочитал описание и приподнял бровь. Любопытно…
Некий инициатор создал петицию для того, чтобы сделать ремонт детской площадки на дворовой территории. Вынес этот вопрос на всеобщее обсуждение и набрал чуть больше десяти тысяч голосов «за». Хрен бы, казалось, с ними, с этими голосами, но они учитывались официально…
Сбор голосов произошёл всего три месяца назад, а сейчас, если судить по отчётам — детская площадка была построена.
Неплохо, что сказать.
Причём в «описании» петиции было прямо обозначено, что районная администрация категорически отказывается строить новую площадку. Причём ссылаясь не только на отсутствие денежных средств, но и якобы на запрет строительства. Но после того как петиция набрала нужное количество голосов, деньги сразу нашлись.
Я снова задумался. Почему бы и мне так не попробовать?
Если эта баба из органов детского надзора решила, что я плохой тренер, то, может, стоит показать обратное? Чтобы это решала не комиссарша, а люди. Вот тогда и станет понятно, нужен кому-то мой зал или нет. Пусть сами люди решают, какой я тренер.
Все для себя решив, я позвал Марика и Виталю, которые оккупировали тренерскую и играли там в приставку.
— Пацаны, подойдите, нужен совет.
— Пять сек, я Виталю задавлю и как штык! — отозвался Марик.
Прошло, конечно, не пять секунд, как было обещано. Но через пару минут пацаны всё-таки вышли из подсобки.
— Слушайте… — начал я. — А что если мы через петицию попробуем действовать? Я тут интересную тему нарыл…
И я показал пацанам сайт с петициями, в частности с той самой, в которой речь шла о детской площадке.
Марик и Виталя внимательно ознакомились, переглянулись.
— Точно! Ты голова, Сань! Так и надо делать, — выпалил Марик.
— Да-да! — согласился Виталя. — Народ поддержит, и всё. Тогда никакая проверяющая не сможет сказать, что ты молодёжи наносишь вред!
Мы ещё немного пообсуждали мою задумку. Появилась хоть какая-то ниточка, за которую можно тянуть. Но обсуждение прервал пиликающий звук будильника, который я поставил на телефоне. Правда, теперь напоминалка была без надобности — я ставил её для того, чтобы не забыть, когда настанет время вечерней тренировки.
Сначала я хотел выключить сигнал и забыть, но потом меня как осенило.
— Вы пацанам сказали, что тренировка отменяется? — я посмотрел на Виталика и Марика.
Те замялись так, что сразу стало понятно — никто никого ни о чём не предупреждал. И через какие-то пятнадцать минут ученики начнут подтягиваться.
— Ща напишу… — буркнул Марик.
— Не надо, — я медленно покачал головой, план в голове созрел окончательно.
Я снова включил мобильник и набрал Лёше Решалову.
— Але! Саня, на связи!
— Лёх, ты про перфоманс у меня спрашивал. Я, если что, созрел. Когда сможете приехать и отснять?
— Ща, с Пашей перетру, — попросил минуту близнец.
Я стал ждать, слыша отдалённо голоса обоих близнецов, которые проверяли свой вечерний график.
— Сань, вечер у нас свободен, — заключил Лёша. — Так что если есть желание и время, можем подъехать.
— С удовольствием буду ждать.
— Уже летим!
Минут через десять начали подтягиваться мои ученики. Поздоровались, пошли в раздевалку.
— Парни, переодеваться не надо, тренировки не будет, — я следом пояснил ученикам о проблемах, с которыми столкнулся утром из-за визита комиссарши.
— Так что собираемся в зале, — заключил я.
— А что делать будем? — последовал вопрос.
Я на секунду задумался перед тем, как ответить:
— Зал будем спасать, пацаны…
Реакция учеников была неожиданная, но чертовски приятной. Парни принялись аплодировать, смотря на меня с искренним восхищением. Потом прошли в зал, выразив готовность помочь мне в любых начинаниях.
Вскоре приехали и близнецы Решаловы в одинаковых куртках-бомберах. Паша прихватил с собой штатив, Лёша нёс сумку с микрофонами.
— Саня, ну и чё ты надумал? — Паша сразу поставил штатив у стены.
— Давай, рассказывай, — Лёша расстегнул замок на сумке и, достав «петлички», начал проверять батарейки.
Мне, уже который раз за сегодняшний день, пришлось пересказывать Паше и Лёше, что произошло утром. Близнецы внимательно выслушали, сразу вмиг посерьёзнев.
— Так что такая ситуация, и мне её надо решать. И на свой перфоманс я хочу записать обращение вместе с пацанами, — поделился я планами. — Если комиссарша считает, что я допускаю какое-то жестокое обращение с детьми, считаю правильным дать слово пацанам. Пусть сами выскажутся.
Я поочерёдно посмотрел на Лёшу и Пашу, считывая их реакцию.
— Хочу приложить видео к петиции и собрать голоса, чтобы мне разрешили открыть зал и дали работать.
— Конечно, не вопрос, — не задумываясь ответил Лёша.
Паша ответил развернутее:
— Вот поэтому тебя, Саня, уважают и любят, — хмыкнул он. — Потому что ты настоящий. Любой другой на твоём месте уже думал бы,
