– Рад, что вы нашли возможность проснуться и выбраться на воздух. Думаю, второй раз я бы не выполнил просьбу мисс Эльдерей оставить вас почивать. Как-никак я здесь по делу, собственно, как и временщик, на коего вы так негодуете.
– Так это тебя пригнали из Агемо в нагрузку? Да вашу… – Плевок мне под ноги заменил ругательство. – Мальчик, тебя давно из Университета выпустили? Или старшие курсы решили временщикам экскурсию устроить? Валите обратно в Агемо и передайте, чтобы прислали помощь, а не балласт, который…
– Что делать? Срендин, прекрати! Успокойся! Почему? Ты их не знаешь! Они молоды, но это не значит, что не способны помочь с Туманником. Какие дальнейшие действия? Поговори с ними…
– Эльдерей, о чем с ними вообще говорить? – все больше заводился мой сослуживец. – Если в Агемо хотели сказать, что наши проблемы никому не сдались, то могли послать прямым текстом. А то отправляют неизвестно что мнящих о себе идиотов…
Все же не сдержал я оскала. Открытое оскорбление. Сам напросился. Честное слово, сам. Я напряг силы пространственника. Серьга отозвалась чуть заметной болью. Собрался… Звенящий звук пощечины разнесся окрест. Лорн вновь подступила ко мне. Срендин удивленно дотронулся до бледного следа. Рядом уже стоял напряженный Рейм.
– Кхм… Юная мадемуазель… Прошу прощения?
– Вы слишком много себе позволяете. – Спокойствие льдов Глайсис прозвучало в словах девушки.
– Прошу простить мое недостойное поведение, – после секундного раздумья склонил голову оппонент. – Был не прав. Возможно, излишки выпитого еще играют в крови. Погорячился… Чем могу помочь гостям из Агемо?
Я вздохнул. Он бы так хорошо смотрелся подвешенным на громоотводе храма пространства.
– Нам необходимо съездить на места нападения Туманника. На те, где имелись свидетели.
– Не проблема! Можем выдвигаться сию минуту.
– Прекрасно. Вот только предварительно хотелось бы переговорить. Наедине. Если вы, конечно, не возражаете.
– Эльдерей, будь добра, проводи гостей к рыдвану. Мы подойдем чуть позже, – едва заметно поморщившись, кивнул Срендин.
Последняя, осмотрев нас, нехотя отразила жест пространственника. Только теперь я заметил, что кристалл блокировки в груди последней сияет не так ярко – его покрывала свежая корочка коры. Конечно, в городе подобная мера не имела смысла, но то, что, после общения с Реймом, мисс Эльдерей экранировала кристалл блокировки времени, говорила о многом. Тем не менее временщики держались на расстоянии от последней…
Стоило небольшой группе скрыться за углом храма пространства, Срендин заговорил:
– Вы ведь посетили дом моей сестры?
Я промолчал.
– Понятно… Как она?
– Не очень. Крайне опечалена смертью мужа. Оплакивает его. Печется о душе покойного и его доброй памяти.
– Ну и дура, – процедил он раздраженно… и печально. – Элекра слишком многое себе позволял…
– Пили вы не потому, что оплакивали зятя. Вы праздновали его гибель.
– Не гибель, а то, что он сдох! Жаль только, Дерий пострадал… хороший мальчишка, не в отца пошел. Гнилой был человек…
Из излитого в следующие пару минут крика души пространственника не удалось узнать ничего нового: Элекра – лентяй, пропойца и домашний тиран. Должен признать, Срендин профессионально давил на чувства, меня чуть не пробило на слезу на фразе: «После свадьбы в те редкие встречи сестренка становилась все более зажатой, в глазах так и читался страх, боль… это была не моя «маленькая Юния»! Даже удивился, почему он родственника сам не спровадил на тот свет. Когда же негатив кончился, то, выдержав паузу, спросил:
– Почему вы не вызвали подмогу из Агемо после первых исчезновений? Почему тянули?
– Полагал, балуют дикие звери, – процедил собеседник, поняв, что я не собираюсь отступать от заданной темы. – Весна, они голодные, в лесу корма нет, вот и прут. Даже просил мисс Эльдерей помочь. – Пространственник покрутил рукой, изображая высшие и непонятные силы. – Но то «лес после зимы не проснулся», то «животные напуганы и молчат», то еще что-то заумное. Лишь после вчерашнего инцидента появились первые тела, и не только… Когда я увидел следы когтей на карете аристократов… хотя и без следов они столько визгу подняли, жуть! Теперь доложишь в Агемо об устроенном мной здесь? – щербато оскалился Срендин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Запугать не получилось. Разжалобить, уж извини, тоже не особо. Однако еще не знаю о содержании отчета… будущее покажет, что я на самом деле увидел.
– Сволочь ты, пацан. Юрий Сломов, что-то знакомое… случайно, раньше не встречались?
Я напрягся. Неужто даже в этой дыре меня знают? Пространственник помолчал, а затем махнул рукой: – Хотя не важно. Дам время подумать.
На площадке перед проржавевшим ангаром нас ждали. Рейм изучал, простукивал и ощупывал какой-то агрегат, который, похоже, и являлся обещанным «рыдваном». Не карета, но паровик, причем не просто старый, доисторический! Котел раза в два больше кабины, а кабина такая, словно ее кувалдами рихтовали. Множество труб торчало в разные стороны, исходя паром, и, более того, виднелись языки пламени в печи! Понимаю Рейма, если это чудо работало… настоящее чудо!
Из ангара показалась Последняя, удерживая поводья статного пегого пегаса, что так и бил копытом.
– Мисс Эльдерей, благодарю за помощь. С меня, как всегда, причитается. – С легкостью заправского всадника Срендин запрыгнул на скакуна. – Следуйте за мной!
Раздалось заливистое ржание. Срендин извлек из пространственного кармана и нацепил очки с темными линзами – незаменимая вещь при полете на пегасах, особенно на больших высотах, где солнце буквально выжигает глаза. Волна воздуха от рывка растрепала шевелюру и сменилась хлопаньем могучих крыльев в голубой выси.
Как же он меня раздражал. Чувства удалось притушить, пока втискивался на водительское кресло «рыдвана». К временщику я обращался уже спокойно:
– Рейм, рассказывай, что узнали у местной аристократии?
– О! Тебе понравится, друг мой! – как всегда радушно донеслось с задней пары сидений, где обустроились Рейм и Лорн. – Вначале пара слов о местных аристократах. Как я узнал у мисс Эльдерей, семье Фарек «принадлежат» земли окрест и все жители, с момента основания Империи. Собственно, сначала появилось их поместье в предгорьях у истоков Крови гор, а потом в низинах – деревня, которая за полторы сотни лет выросла в Тюрк.
– Постой, ты сказал «принадлежат земли окрест и все жители»? Как же акт о «Даровании свобод»? – заинтересовался я, выруливая с территории храма пространства и стараясь вписаться в границы узких улиц.
– Ты про отмену крепостничества и о даровании людям земель, на которых те живут? Переформулирую: все жители в той или иной степени должники семьи Фарек. Как-никак им принадлежит градообразующее предприятие – мануфактура по переработке шерсти. Плюс большинство земель для выпаса и немало овец…
Улица города кончилась. Теперь мы тряслись по разбитой дороге. Вдаль волнами уплывали поля молодой зелени. Где-то на краю зрения, где небо и земля сливались, гуляли белые отары облаков. Смена видов на яркое и живое радовала. Хоть что-то остается неизменно прекрасным и правильным в мире.
– Похоже, у аристократов – недюженная деловая хватка и немало мозгов.
– Точнее, у отца семейства. Он как раз и скончался. Продолжая воспоминания мисс Эльдерей: лютый делец, не один десяток семей загнал в долговую кабалу, более того, жестоко выкорчевывал любое инакомыслие, в городе внушал ужас. При его правлении Тюрк процветал, ибо конфликтов не случалось в принципе. Он даже с местным Ивановым семейством разобрался, а с другими сильными мира сего сумел договориться. Жена отдала богам душу лет двадцать назад, когда принесла в мир двойню – брата и сестру, Курия и Текаю. Собственно, с этой парочкой город и остался. С этого места начинается драма. Рейм воодушевленно продолжал:
– В двадцать четыре ноль пять семейство Фарек прибывает на железнодорожную станцию, за лесом. Садятся в карету и отправляются в усадьбу. Идет дождь. Сверкают молнии. Стволы протя-я-яжно скрипят.
