— Я никогда не слыхал ни о каком Бенбелли, вошедшем в историю. А ты?
— Я тоже. Но ты же знаешь, что в конце Имперской эры отмечалось старательное замалчивание предымперской истории. Императоры в последние беспокойные века Империи были озабочены подавлением местного патриотизма, считая его, видимо, фактором, несущим дестабилизацию. Почти в каждом секторе Галактики, следовательно, истинная история с полными записями и точной хронологией существовала лишь с момента его присоединения к тректорианской Империи или аннексии ею.
— Я не подозревал, что историю так легко уничтожить, — сказал Тревайз.
— Далеко не всегда это происходит таким образом, — ответил Пелорат, — однако решительно настроенное и мощное правительство может сильно исказить историю. В таких случаях ранняя история сводится к рассеянным материалам, вырождается в устные предания. Как правило, такие легенды полны преувеличений и стремятся выставить сектор более древним и могущественным, чем он есть. И неважно, насколько наивны некоторые легенды или насколько невероятны описываемые в них события, эти предания становятся предметом патриотизма среди местного населения, верящего в них. Я мог бы показать тебе рассказы из каждого уголка Галактики, в которых говорится о первоначальной колонизации, начавшейся непосредственно с самой Земли, хотя это не всегда то имя, которое дают планете предков.
— Как ещё называют её?
— Как угодно. Иногда они называют её «Единственной», а временами — «Старейшей». Или зовут её «Лунным миром», что, согласно некоторым авторитетам, служит упоминанием о её гигантском спутнике. Другие утверждают, что это означает «Утерянный мир» и что «Лунный» — вариант слова «Утерянный».
— Дженов, остановись! — мягко сказал Тревайз. — Ты можешь без конца цитировать авторитетов и их противников. Ты говоришь, эти легенды повсеместны?
— О да, мой друг. Именно так. Нужно только разобраться в них, для того чтобы понять эту способность человека — начать с малейшего зернышка правды и накручивать вокруг него слой за слоем совершеннейшее вранье — подобно моллюску Rhamopora, который наслаивает жемчуг на обломок камня. Я пришел к этой точнейшей метафоре только тогда, когда…
— Дженов! Погоди! Скажи, а есть ли что-нибудь в компореллонских легендах, что отличает их от других?
— О! — Пелорат бросил отрешенный взгляд на Тревайза. — Отличия? Ну, например, они утверждают, что Земля относительно близка. Это странно. На большинстве планет, где рассказывают о Земле, каким бы именем её ни называли, есть тенденция туманно указывать её местоположение — размещая её бесконечно далеко или вообще, как говорится, в стране «никогда-никогда».
— Ну да, как некоторые сейшеллцы, которые говорили нам, что Гея находится в гиперпространстве.
Блисс рассмеялась.
Тревайз бросил на неё быстрый взгляд:
— Честно-честно. Именно так нам и говорили.
— Да нет, я верю. Просто забавно. Мы не хотим, чтобы нам мешали, и вера сейшеллцев в недостижимость Геи — то, что нужно. Где бы мы могли быть в большей безопасности, чем в гиперпространстве? И если люди полагают, что мы находимся там, — это почти то же самое, как если бы Гея там и находилась.
— Да, — сказал Тревайз сухо, — и похоже, есть что-то подобное, что заставляет людей полагать, что Земли не существует, или что она безумно далеко, или что её поверхность радиоактивна.
— За исключением, — отметил Пелорат, — компореллонцев, которые утверждают, что Она относительно недалеко от них.
— И тем не менее приписывают ей радиоактивную поверхность. Так или иначе, каждый народ, имеющий легенду о Земле, считает её недостижимой.
— Более или менее так, — сказал Пелорат.
— Многие на Сейшелле говорили, что Гея недалеко от них. Некоторые даже верно определяли её звезду, но все считали её недостижимой. Может оказаться, что некоторые компореллонцы, настаивающие на радиоактивности Земли, смогут указать её звезду. Тогда мы сумеем добраться до этой планеты, даже если они считают её недостижимой. Добрались же до Геи.
— Гея хотела принять тебя, Тревайз, — возразила Блисс. — Вы были беспомощны в наших объятиях, но мы не думали причинять вам зла. Но что, если Земля столь же могущественна, но не благосклонна? Что тогда?
— Я должен всё равно попытаться достигнуть её и готов к любым последствиям. Однако это моя проблема. Как только я найду Землю и решу направиться к ней, вам будет ещё не поздно покинуть корабль. Я высажу вас на ближайшей планете Академии или доставлю обратно на Гею, если пожелаете, а затем отправлюсь к Земле один.
— Дружочек, — с укором проговорил Пелорат, — не говори так. Я не хочу расставаться с тобой.
— А я — с Пелом, — сказала Блисс, нежно коснувшись рукой щеки Пелората.
— Ну что ж, хорошо. Вскоре мы будем готовы к Прыжку на Компореллон, а затем, надеюсь, и к Земле.
Часть II КОМПОРЕЛЛОН
Глава 3
НА ОРБИТАЛЬНОЙ СТАНЦИИ
9
— Тревайз сказал тебе, что мы в любой момент должны быть готовы к Прыжку и полёту через гиперпространство? — спросила Блисс, зайдя в каюту.
Пелорат оторвался от дисплея и взглянул на неё.
— Да, он только что заглянул и предупредил: «в течение получаса».
— Мне так неприятно, Пел. Терпеть не могу Прыжки. Будто меня наизнанку выворачивает.
Пелорат выглядел слегка удивленным.
— Вот уж не думал, что ты — космический путешественник, Блисс, дорогая.
— Я не так уж опытна и не столь самостоятельна. У Геи не было причин для регулярных космических полётов. По своей природе я/мы/Гея не нуждаемся в исследованиях, торговле и других связях через пространство. Но остаётся необходимость кому-то дежурить на орбитальных станциях…
— Как тогда, когда мы имели счастье встретиться с тобой?
— Да, Пел. — Она нежно улыбнулась ему. — Но иногда приходится посещать Сейшелл и другие звёздные системы с разными целями, как правило, тайно. Но, как бы то ни было, Прыжки делать приходится, и, конечно, когда любая часть Геи совершает Прыжок, вся Гея чувствует это.
— Наверное, это не слишком приятно, — посочувствовал Пел.
— Могло быть и хуже. Большая часть Геи не участвует в Прыжке, так что ощущения получаются, так сказать, разбавленными. Однако я, похоже, более чувствительно воспринимаю Прыжки, чем большая часть Геи. Я уже пыталась объяснить Тревайзу, хотя все на Гее — Гея, отдельные компоненты неидентичны. У нас есть различия, и я по каким-то причинам особенно чувствительна к Прыжкам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
