Мы притащили бревно, подпихнули один его край под угол сруба, положив рядом с ним ту самую точку опоры (в виде чурбака), которую так и не смог найти открыватель закона плавания тел. И хорошо, что не смог. Неперевернутой Земля мне как-то больше нравится.
— Нажми на рычаг, а я попробую что-нибудь подложить под угол.
Сонъер подпрыгнул и уцепился за конец бревна. Рычаг давал выигрыш в силе раз в десять, но этого оказалось мало.
— Может, я крестьянина позову? — предложил охотник.
— Не будем тревожить нанимателя. Давай лучше прикатим поближе бревна.
Мы подтащили бревно и положили его под нашим рычагом.
— И что теперь? — поинтересовался охотник.
— Теперь сделаем зарубку на бревне-рычаге, чтобы веревка не скользила.
Сонъер сделал засечку, мы привязали один конец веревки к лежащему на земле бревну и перекинули его через длинный край рычага.
— Что теперь?
— Тяни за веревку.
— Я, конечно, потяну, но моего веса все равно не хватит, чтобы прижать рычаг к земле.
— А ты попробуй.
Охотник налег на веревку, и рычаг пошел вниз, приподнимая строение.
— Ничего не понимаю. Я-то не стал тяжелее! — с недоумением воскликнул охотник. — Дело что, в веревке?
— В том числе. Я тебе потом объясню.
Зафиксировав угол сруба, мы перешли к другому углу. Работа спорилась, к обеду мы вытащили два бревна и положили на их место новые, вырубив в них чашки под углы.
— И все-таки я не понимаю, зачем это нам, — ворчал Сонъер.
Неужели я просчитался? Уже пора бы.
Прошло еще полчаса, и поселок наполнился шумом. Три десятка кавалеристов влетели на улицу села на полном ходу. Они рассыпались по дворам, заглядывая в каждый дом и расспрашивая о проезжих. Несколько человек заглянуло и в наш двор. На двух плотников, занимающихся ремонтом, они не обратили никакого внимания.
— Чужих здесь нет? — спросил один из гвардейцев крестьянина.
— Нет, милсдарь, — отозвался тот. — Вот плотники конюшню починяют, а больше мы никого не видели.
Гвардейцы исчезли, через полчаса ржание коней и усилившийся топот копыт возвестили о том, что они покинули село.
— Как вы узнали, мастер?! — спросил удивленный Сонъер.
— А я и не знал, просто решил подстраховаться. Появление гвардейцев логично. Я, правда, ждал его несколько ранее, но, видимо, они задержались в пути. Разумеется, основные силы брошены к востоку, но и это направление не могли оставить без внимания.
— Но мы же и так замаскировались.
— Это верно, но если бы нас застигли в дороге, внимания уделили бы значительно больше.
Спокойно закончив работу, мы переночевали и на следующий день отправились дальше, не забыв получить положенную плату. Гвардейцев Лефлера мы повстречали ближе к вечеру.
— Кто такие? — крикнул один из них.
— Оставь их в покое, мы уже видели этих плотников, — одернул его другой гвардеец.
Он видел нас за работой, у него в голове отложилось, что мы плотники, этот факт зафиксирован как данность. Увидев нас в следующий раз, имперец не усомнился в том, кого он видит перед собой. Поменять уже сделанные выводы сложнее, чем сделать их первоначально.
Через пару дней мы выехали на хорошо накатанную дорогу, движение сразу стало оживленным. Разъезжаясь со встречным обозом, мы приняли вправо, лошадь, что везла нас уже три дня, оступилась и захромала. Сонъер соскочил и осмотрел животное.
— Растяжение, — огласил он вердикт. — Ей нужен отдых.
— Хорошо, поменяем ее на первой почтовой станции. Для того мы их в свое время и организовывали.
До станции было уже недалеко. Мы пошли пешком. Сонъер вел нашу лошадку в поводу.
Станция располагалась на постоялом дворе, поэтому прежде чем предъявлять жетон гонца, стоило немного осмотреться. Сонъер заказал обед, и мы устроились в тени, наблюдая за хозяином заведения и посетителями.
— Смотрите, мастер, что за подозрительный тип, — кивнул охотник в сторону человека, время от времени бросавшего на хозяина постоялого двора нерешительные взгляды. По виду человек был похож на средней руки купца. Интересно, чем хозяин вызвал к себе такое внимание?
Игра чувств явно отражалась на лице посетителя, выражавшем то решительность, то сомнения, то досаду, похоже, купец никак не мог определиться со своими намерениями.
Наконец, приняв решение, он направился к стойке. Сонъер бросил на меня вопросительный взгляд, но я сделал ему знак, означающий «ждем». Пока что никакой опасности не было.
Купец зашептал что-то вполголоса, хозяин постоялого двора отрицательно помотал головой.
— Хотя бы старую. — Купец чуть прибавил голос, и мы смогли его услышать.
— Говорю же вам, нет, — отозвался хозяин постоялого двора.
— Плачу золотой, — не унимался купец.
Интересно, чего это он так расщедрился?
— Уважаемый, я еще раз повторяю: нет ни старой, ни новой. Никакой нет!
— Я слышал, что ее можно купить именно у вас. Я никому не скажу. — Купец оглянулся.
— Вас ввели в заблуждение, уважаемый. Ничего у меня нет.
— Плачу полтора золотых за «Весть».
Хозяин постоялого двора развел руками, показывая, что ничем не может помочь даже в таком случае, разочарованный купец отошел к своему столу.
Я довольно улыбнулся, услышав, что было предметом их торга, но последние слова хозяина постоялого двора заставили меня нахмуриться.
Вот и пришла пора рассказать, что же заставило меня в свое время увеличить количество почтовых станций. Причиной была та самая «Весть». Она пользовалась необычайной популярностью как среди купечества, так и среди знати. Интересовались ею и простые люди. Не все, по причине свой необразованности, поскольку… Вы уже догадались? «Весть» была газетой.
Мысль издавать газету пришла мне неожиданно. Как-то вечером я сидел на террасе своего дома и по обыкновению смотрел на реку. Случалось много всего, но все это было здесь и сейчас. Что происходит в стране? Как дела в Абудаге? Если я кое о чем узнавал от проезжих купцов и от гонцов, приносящих вести, то что говорить о других людях. Как вообще люди могут жить в условиях такого информационного голода?
«Не пора ли мне сделать что-нибудь для прогресса?»
А поскольку ничто так не двигает прогресс, как своевременная информация, с нее я и решил начать. Первая мысль была о книгопечатании, но потом я отверг эту идею. Нужно сделать нечто другое. Пусть информации будет меньше, но получат ее многие. Итак — газета.
Первый шрифт гномы вырезали из дерева. Мы с Растой даже испытали его, отпечатав два десятка листов. Процесс этот выглядел примерно так. На деревянный вал, обтянутый войлоком, наносилась краска. Затем валик прокатывался по набранному шрифту, лист бумаги клался на покрашенный шрифт, сверху накладывалась ровная деревянная доска, по которой пару раз прокатывали тяжелый вал. Размер листа был невелик — сантиметров тридцать на сорок.
На изготовление одной печатной страницы уходила примерно минута. Невиданная скорость! В моем родном мире — невиданно медленная. В этом мире — невиданно высокая. Раста скакал с первым отпечатанным листом как с медовым пряником.
— Так быстро не напишет ни один писарь! — Гном рассматривал текст, подмечая мельчайшие неровности. — И так ровно не напишет!
Увы, после того, как мы сделали два десятка копий, качество печати стало падать. Мелкий деревянный шрифт не выдерживал нагрузки, буквы начинали крошиться.
— Я сделаю новые буквы! Все-таки мы напишем наше послание для всех! — торжественно провозгласил Раста.
Я покачал головой.
— Сломаются. Впрочем, делай. Отформуем и отольем из бронзы.
Бронзовый шрифт был несколько дороговат, но свинца под рукой не было, а ждать, пока его доставят, не хотелось. Из бронзы шрифт получился замечательный и верно служил нам до последнего времени. Служил бы и далее, если бы не завертелись все эти события, которые отвлекли нас от нашего издания.
Первую газету мы отпечатали тиражом в сто экземпляров, решив посмотреть, как ее воспримут окружающие. О чем писали? О, это были самые разнообразные новости. Выглядело это примерно так.
Светские новости.
Гвардейский лейтенант Берил ранил на дуэли баронета Сэти. История наделала много шума. Говорят, размолвка произошла из-за дамы.
Баронесса Фентикль овдовела во второй раз и находится в поиске нового спутника жизни.
В Занту закончен ремонт моста. Герцог Фагуа одобрил проведенные работы. Руководитель работ награжден именным подарком его светлости.
